Русский город Севастополь

– Как? Почему? – растерялся комендант.

– Приказ отдали: уходить к Симферополю.

– Но нам нужны патроны!

– Патроны? Вон в той фуре есть пара ящиков, – указал прапорщик. – А вам для каких ружей? Эти для литтихских.

– Все равно! Давайте!

***

Меньшиков увидел, как над телеграфной башней взвилось французское знамя.

– Полкам правого фланга – отступать, – приказал он. – Углицкий, потом Суздальский. Казаки в арьергарде.

Вдруг в центре, возле эполемента прокатилось «Уррра!», заглушая гул канонады. Колонны Владимирского полка двинулись в атаку. Впереди скакал, неистово размахивая саблей, генерал Горчаков.

– Что он творит, старый черт? – в ужасе закричал Меньшиков.

– Батарею отбить решил, – доложил адъютант Панаев. – Там наши два орудия застряли.

– Скорее к нему! Остановить атаку! Что же он делает, дурень! Сейчас же под артиллерию попадёт! – Меньшиков подозвал подполковника Циммермана. – Скачите на левый фланг. Пусть Кирьяков сдержит французов, сколько сможет, иначе нас от дороги отрежут. Зубами в землю пусть вгрызается!

***

Павел гнал коня обратно, держа перед собой на седле ящик с патронами. Навстречу ему шли солдаты Казанского полка. Полк отступал в беспорядке. Тут же увидел ефрейтора Козлова.

– Что случилось? – крикнул он ему.

– Англичане батарею взяли, – ответил тот. Козлов тяжело дышал. Лицо в пороховой копоти. Пот стекал по вискам, оставляя грязные дорожки.

Павел соскочил с коня, сбросил ящик на землю.

– Эй, штуцерные! – крикнул он. – Патроны!

Но никто не обратил внимания. Все быстро проходили мимо.

– Уходить надо, – сказал Козлов.

Вдруг сзади раздался стройный шаг. Тремя линиями шёл Владимирский полк, взяв ружья «на руку» с примкнутыми штыками. Справа шагал с обнажённой саблей молодой капитан.

– Приготовься, старики! – звонко крикнул он.

Павел пристроился к капитану, достав свой тесак. Козлов отобрал у отступающего казанца ружье и тоже ринулся в атаку.

– Первая. Стой! – скомандовал капитан. – Целься! Огонь!

Бабахнула цепь стрелков.

– В штыки! Ура! – Вперёд, размахивая саблей над головой, вырвался Генерал Горчаков на взмыленной лошади.

Красные мундиры и зелёные куртки разбегались кто-куда. Кубарем скатывались вниз по склону, уворачиваясь от штыков. За эполемент произошёл короткий жестокий бой. Англичан выбили. Но тут же встали.

– Почему остановились? Поддай, как следует! – требовал Горчаков.

– Смотри ребята, – крикнул капитан солдатам. – Вот генерал заслуженный! Семейный небось, а жизнью не дорожит. А мы что? Чего нам терять?

– Командир, так командир, – соглашались солдаты. – Бывал в передрягах.

– Кто из вас струсил, взгляни на меня! – капитан смело поднялся на гребень эполемента. – И если я моргну хоть глазом от страха, можете меня не слушать и уходить! А лучше сразу пристрелите!

Владимирцы двинулись вниз к реке, гоня перед собой, словно зайцев, вражеских егерей. Но на этот берег Альмы уже перешли гвардейские части. Павел увидел впереди стройные цепи в красных мундирах и высоких меховых шапках. До гвардейцев не более ста шагов.

– В штыки их! – закричал капитан.

Цепь гвардейцев остановилась. Всю линию окутало дымом от ружейных выстрелов. Капитан, шедший рядом с Павлом, вскрикнул и рухнул. Ещё залп. Солдаты вокруг падали, словно спотыкались.

– Не дай им перезарядить ружья! – заорал Павел. Не соображая, что делает, сам бегом бросился вперёд, намечая в жертву рослого офицера.

Офицер хладнокровно прицелился с пистолета прямо в лицо Павла. Через чёрное отверстие ствола на него в упор взглянула смерть. Обдало холодом. Выстрел. Пуля свистнула у самого виска. Павел со всей дури рубанул тесаком по облаку дыма. Лезвие врезалось в мягкую плоть. Он налетел на офицера, свалил его на землю и упал сам. Над ними с лязгом сошлись штыки. Серая волна врезалась в красную линию и промяла её. Павел увидел, как один здоровый солдат вогнал весь штык в грудь красному мундиру. Штык обломился. Тогда солдат схватил ружье за ствол и стал бить англичан прикладом, да с такой силой, что от каждого удара какой-нибудь красномундирник кувырком летел на землю.

Гвардейцев столкнули в реку. Но с другого берега враг открыл частую ружейную пальбу. Павел увидел генерала Квецинского, Он сидел на земле, силился подняться. Шинель его была простреляна в нескольких местах. Павел вместе с полковым адъютантом помог генералу встать.

– Вторая линия! – требовал Квецинский. – Где вторая линия? Пусть поддержат атаку.

– Вторая линия уже в атаке, – ответил адъютант.

– А за нами кто идёт?

– Никого.

– Тогда, отступать! – еле выговорил генерал. – Налево, кругом!

Пуля тут же впилась в ногу Квецинскому. Он вскрикнул и потерял сознание. Солдаты подхватили командира на руки и понесли наверх.

– Отходим, ваше благородие, – дёргал Павла за шинель ефрейтор Козлов.

Подниматься обратно было не так легко, как бежать в атаку. Кругом лежали тела убитых. Раненые стонали и просили помощи.

– Давай захватим того, – указал Павел на солдата с развороченным животом.

– Не помочь ему. Да и нам поспешать надо, – тянул чуть ли не силой его за собой ефрейтор. – Сейчас нас картечью накроют. Вон, слева батарею вывозят.

Словно услышав слова ефрейтора, над головой с резким звуком хлопнула граната, посыпая землю пулями, как градом.

Павел с Козловым добрались до эполемента и ввалились в опустевшую амбразуру. Орудия уже увезли. Осталось только два с побитыми лафетами. За ними следом шли солдаты, сбрасывая на ходу ранцы. Многие были без ружей и касок.

– Надо их как-то организовать, остановить, – предложил Павел. Он не понимал, что говорит. Голова горела. Мысли путались. Он плохо соображал, что творится вокруг. Его трясло, как в ознобе.