Русский город Севастополь. Книга первая

– Ах, вот, как, – потеплел лицом Тотлебен. – Ну, и как там сейчас, в училище?

– Превосходно! Но я уже его закончил.

– И как закончили?

– С отличием! – довольно выпалил прапорщик Кречен.

– Это хорошо! Ну, коль прибыли в моё распоряжение…. – Он развёл руками. – Не желаете свежего молока…, вот, хлеба. Хлеб здесь отменный пекут.

– Благодарствую, но прошу меня простить, – уже отобедал.

– Как хотите, – пожал плечами подполковник.

– Разрешите отправиться к квартирмейстеру?

– Зачем? К квартирмейстеру не надо, – остановил его Тотлебен.

– А как же? – не понял Павел, слегка растерявшись.

– Вы разве не знаете? Осада с Силистрии снята. Меня направляют в Севастополь.

– Как, снята? – На лице Павла появилось недоумение и разочарование. – Война окончена?

– Насчёт: окончена или нет – не знаю. Пока только отступаем. Что дальше будет – не спрашивайте. Но вы, если желаете, можете подать рапорт и остаться в Дунайской армии. Правда, генерал Шильдер тяжело ранен. Сейчас в госпитале в Калараше лежит. Меня командируют к князю Меньшикову в Крым. Не имею представления, кто будет инженерной частью заведовать, так что рапорт можете подать на имя командующего, князя Горчакова.

– А куда отступаем? – растерянно спросил Павел.

– Куда, куда? Экий вы любопытный, – недовольно усмехнулся Тотлебен, разворачивая белую льняную салфетку. Кликнул денщика: – Иван, нарежь хлеб и половину возьми в дорогу. – Вновь повернулся к Павлу: – Куда скажут, юноша, туда и отступим.

Павел задумался.

– Позвольте с вами, в Севастополь?

Тотлебен вскинул на него сердитый взгляд, который явно говорил: на кой черт мне этот молокосос? Ещё раз внимательно осмотрел юношу. В мундире – полный порядок. Сапоги надраены, хоть он и с дороги. Аккуратный. Глаза честные. Тотлебен, как истинный тюрингский немец, обожал аккуратность во всем. Поразмыслил, решил: шут с ним – пусть едет. На всякий случай предупредил:

– Дорога не близкая. И на кой вам, прапорщик в Севастополь?

– Говорят, Крым похож на Италию, – романтическим тоном ответил Павел.

– Чего? – усмехнулся Тотлебен. – Степь там голая да горы репеём поросшие. Тоже мне – Италия.

– Море.

– Да, море, – нехотя согласился Тотлебен. – Но учтите, я люблю порядок. – Он достал из кармана сюртука массивные серебряные часы на цепочке. – У вас есть полчаса справить бумаги в канцелярии и прибыть ко мне с вещами.

– Слушаюсь!

– А звать-то вас как, прапорщик Кречен?

– Павел Аркадьевич.

– Павел. Ага, – качнул неопределённо головой Тотлебен. – А меня – Эдуард Иванович. И учти, Павел, характер у меня – не сахар. Лодырей терпеть не могу.

– А я знаю, – просто ответил прапорщик. – Мне о вас рассказывал батюшка мой. Вы с ним вместе служили в Риге.

– Ах, вот оно что! Тот-то вижу взгляд знакомый! Полковник Кречен! Конечно! – вспомнил Тотлебен. – Ух, Кречен, Кречен, Аркадий Петрович, кажись.

– Уже – генерал-майор, – смущённо поправил юноша. – Но в отставке.

В горницу вошёл молодой поручик.

– Ваше превосходительство, все готово к отъезду. Карета заложена, багаж загружен.

– Иван, ты кофры приготовил? – крикнул Тотлебен.

– Так точно, ваше высокоблагородие! – Выскочил из соседней комнатки денщик с черными густыми усами.

– Посуду уложил?

– Так точно, все до блюдечка, до ложечки.

– А трубу мою подзорную?

– Ах, трубу, – виновато протянул денщик. – Сейчас погляжу.

– Вот, все самому проверять надо! – запыхтел подполковник, затем обратился к поручику: – Выгружайте весь свой скарб из кареты. Я один поеду.

– Простите, не понял, – изменился в лице поручик.

– Знакомьтесь: прапорщик Кречен, ваш попутчик и товарищ до Севастополя. Попросите в штабе ещё одну карету.

– Так, Эдуард Иванович, эту еле дали….

– Значит, потребуйте! – твёрдо сказал Тотлебен. – Или вы желаете пешком за мной бежать со своими чемоданами? У вас денщик есть? – обратился он к Павлу.

– Никак нет!

– И солдата потребуйте кучером, – приказал он поручику. И вновь к Павлу: – Чего застыли, Кречен, осталось пятнадцать минут в вашем распоряжении. Поручик Жернов покажет, где штаб.

***

– Как я рад вас видеть! – Поручик Жернов искренне пожал руку Павлу. Он был старше лет на пять. Лицо простое, широкое, рябое. Усы жёсткой щёткой торчали над верхней, по-детски алой губой. Кареты тронулись по пыльной дороге. Солдатик небольшого роста в серой длинной шинельке лихо посвистывал, подгоняя лошадей.

– Путешествовать с нашим подполковником – сплошная мука. Все ему не так. Все не нравится, – жаловался поручик Жернов. – А с вами мы прокатимся весело. У вас книги есть?

– Да. – Павел достал из небольшого саквояжа, что стоял в ногах, два томика в теснённом переплёте.

– Байрон! – загорелись глаза у Жернова. – А вторая? Евгений Онегин. Отлично! Будем декламировать. – Он раскрыл книгу, хитро усмехнулся, увидев дарственную надпись. – Ого, какие тонкие завитушки. Сразу видно – женская рука. Дорогому другу на долгую память, – прочитал он. – Кто же она? Судя по почерку – истинная красавица.