Культурный сюрприз на счастье

А Ленка уселась за стол, причесочку поправила и говорит Витьке:

– Витя, что же ты? Давай командуй за столом, это же мужское дело!

Витька, которому настоящий командир, наконец-то, передал бразды правления, от души этому радуется. Облеченный таким небывалым доверием, он достает из ящика в стенке бутылку шампанского.

– Ой, Леночка! – вдруг вскрикивает Витька, – Я забыл его в холодильник поставить!

Витька извиняется, а мне смешно. Это ж не водка, чтоб его охлаждать! А вообще-то, честно говоря, мне не до смеха было. Пить кислятину – какая же радость!? Но в этом доме все не по-людски. Чего уж еще ожидать…

А Ленка Витьке сначала втык сделала:

– Вечно, – говорит, – ты что-нибудь забудешь! Ну вам пить, не мне… Сами решайте. Можете на часик в морозилку засунуть…

У меня сердце так и упало: неужто, еще час придется дожидаться? Но Витька, наверно, понял мои мучения, потому что не среагировал на Ленкин совет и стал невозмутимо срывать с бутылочного горлышка фольгу. Молодец! Права пословица: выслушай женщину и сделай наоборот!

А Ленка передо мной оправдываться начала:

– Мы эту бутылку, – говорит, – почти год назад специально для сегодняшней годовщины купили. В магазинах сейчас, сам знаешь, приличного вина не достать, не то что шампанского… А как стенку привезли, Витя в бар бутылку засунул и позабыл о ней.

Ну Ленка! Ну актриса! Все хитрости ее видны как на ладони. Ничего нового, вроде бы, и не сказала, но все так вывернула, чтоб я сразу мог усечь, какой у нее хороший непьющий мужик, который целый год о бутылке не вспоминает.

Но тут хлопнула пробка и пена шибанула прямо на середину стола. Туда, где розочки. Я кричу: "Держи ее!", а Ленка руку с бокалом тянет, пытаясь хоть что-нибудь поймать. Представляете картинку!? Взглянул я на бутылку в Витькиных кривых руках и, простите, в сердцах обматерился. Оно и понятно. Что еще скажешь? Во-первых, полбутылки как ни бывало. Во-вторых, криворукий Витька обрызгал шампанским рукав Ленкиного платья и испортил ей весь марафет. А в-третьих, детей-то рядом не было, почему бы не излить чувство?

А Ленка мне сразу же:

– Ты, – говорит, – нисколько не изменился. Разве так можно? Не в котельной же…

Застыдила меня Ленка, но я классно выпутался из этого скользкого положения.

– А что, – говорю, – нельзя Витькину маму в годовщину вашей свадьбы вспомнить? Мы еще за нее выпьем! Как никак, а она бабушкой моему тезке приходится.

Короче, замяли мы мой промах. Кто же знал, что они настолько щепетильны? Насквозь культурой пропитались, что уже не могут вынести искреннего мужского возмущения.

Забрал я у Витьки бутылку. Трезвенникам нельзя доверять такие ценные вещи, – вдруг, чтоб организовать безалкогольную пьянку, выльет на скатерть остатки драгоценной жидкости. Я сам наполнил бокалы: себе – доверху, Витьке, как штрафнику – половинку, а Ленке, как она не сопротивлялась, чуть-чуть на донышке. Чтоб малость с нами посидела за компанию. Кстати, – раз зашел об этом разговор, – у них теперь не граненые, всем привычные стаканы, а изящные фужоры. Культура, скажу вам, – высший класс!

Я давно знал, что шампанское – стоящая вещь и употреблять его считается неминуемым признаком высокой культуры, но когда в давние времена, помнится, я его пил, у меня всегда почему-то в горле першило и мозги как-то не совсем так туманились. Но делать нечего. Да и на нет и суда нет! Надо пить, что наливают. Как говаривал покойный Харитоныч, не тем будь старик помянут: "На халяву и уксус сладкий…" Поднимаю я свой фужор и, памятуя о культуре возлияний, тост толкаю:

– Желаю вам, – говорю, – всех благ! – и собираюсь единым залпом опрокинуть в себя содержимое.

Но не тут-то было.

– А у нас все блага уже есть! – опять Ленка встревает, – Вот на днях мне ужасно повезло: у нас на работе разыгрывали облигации на разные дефицитные товары и я выиграла облигацию на цветной телевизор. Если все будет хорошо, то в третьем квартале девяносто третьего года должны его приобрести…

Я аж даже шампанским подавился. С одной стороны, как Ленка может себя так вести? Никакой культуры пития! Надо же дать сначала всем выпить и выпитое занюхать, а потом уж под закуску, когда все будут ее себе в рот метать, разглагольствовать. Если, конечно, пожелают закусывать и по второй не нальют… А с другой стороны, им действительно здорово повезло! Кто бы не хотел иметь цветной телик, чтоб в красках изучать окружающий мир?..

Допил я эту кислую отраву, хотел, было, Витьке напомнить наш разговор о телевизоре, а потом, думаю, бог с ним, чего зря человека травить. Себе дороже… Он же теперь непьющий, ни фига не понимает… Сижу, с тарелки все, что Ленка подкладывает, уплетаю и о жизни своей проклятущей размышляю. Вроде, все у меня прекрасно складывается в жизни, – и работа, и баня, и прочие развлечения, – но все же чего-то для полного счастья не хватает… Только чего, думаю? Просто не везет мне в жизни, вечно фортуна задом ко мне поворачивается… Витька – тот прушник! Ему всегда все удавалось… И через три года, как уверяет Ленка, у него будут и телевизор, и жена, и дети… А у меня?.. Нет, думаю, Ленка – определенно молодец! За Витьку по-настоящему взялась… И готовит хорошо. Вон какие салатики наворочала – язык проглотишь! Да-а, нормальную бабу Витька себе в жены отхватил. А я ей фингал зачем-то под глаз засветил… Ну, это – ерунда! Что ни делается, все к лучшему! Видно, нужен был и мой вклад в Ленкино воспитание… Где бы еще такую найти? На этот раз для меня…

Задумался я, приуныл малость, а Витька с Ленкой, чувствую, нервничают. И чтобы прогнать свои муторные мысли и их заодно уж развеселить маленько, начинаю новый разговор.

– Если б вы были чуточку потерпеливее, – говорю, – то мы бы сейчас не шампанским баловались, а настоящий мужской напиток употребляли. Понятное дело, – добавляю, – пока малец спит…

Витька с Ленкой переглянулись.

– Ты это о чем? – хором спрашивают меня.

– Как это о чем? – вторю я им и во весь рот улыбаюсь, стараясь выглядеть как можно загадочнее. – Подарок-то мой на свадьбу, небось, давно приговорили? Чего-то я его нигде не вижу. Признавайтесь, – говорю, – черти полосатые, куда вы подевали мой дареный сурприз на счастье!?

Тут Ленка с непонятной живостью вскакивает со своего места и выбегает в прихожую. Чего это с ней, думаю? Неужели, стыдно стало? А Витька меня успокаивает, по коленке хлопает. Подожди, мол, сейчас заявится. И точно, минуты не прошло, возвращается запыхавшаяся Ленка и подмышкой сверток какой-то, в газету упакованный тащит. Развернула, смотрю, – моя любимая ботиночная коробка!

Она, – говорит Ленка, – у нас лежит на антресолях. И не волнуйся: жива-здорова, цела и невредима, все узелки на месте!

Я было поначалу обиделся. Это ж надо, – мой сурприз, да куда-то в кладовку засунуть! Не стал я скрывать своего возмущения и высказал его вслух.

А Ленка сразу же оправдываться стала:

– Ну, разве можно, – говорит, – такую срамоту на виду держать? Вдруг детям на глаза попадется? Она же голая, да еще с усами…

– Ты, Ленка, – говорю, – абсолютно не права! Она не голая, а обнаженная… Хоть ты, – говорю, – коврами и стенками со всех сторон обложилась, но в настоящем искусстве ни хрена не разбираешься! Пусть бы мой тезка с малых лет изучал живописные произведения и не был бы таким серым, как его невежественные родители… На стенку бы повесили. У меня дома и рамка для такого доброго дела приготовлена, если хотите, могу завтра же вам притащить…

– Ну, уж нет! – вскидывается Ленка, как самка из мира животных, защищающая свое логово, – Вон, видишь, у нас репродукция "Грачи прилетели" висит и хватит с нас живописи…

Вот оно, наше современное мышление! Или мышление? Уж теперь и не знаю, как правильно говорить. До чего докатились! Никакой культуры в жизни простого трудового народа! Куда только государство смотрит? И Витька с Ленкой сами хороши! Подвесили под потолок Сурикова и счастливы до опупения…

– Ты, – говорит мне Ленка, – не думай, что твой подарок все время лежал на антресолях. Первые два года он стоял у нас на серванте. Как предостережение… Посмотрим мы на него с Витей, так сразу же тебя вспоминаем и еще крепче растет в нас желание: больше не пить!

– И меньше тоже… – язвлю я.

А сам внимательно разглядываю коробку. Точно, где она только за эти годы не валялась! Картинка выгорела, усатая дама поблекла и нужного эффекта почему-то в этот раз на меня не произвела. Но все узлы целы, даже бантик мой украшательный не тронут. Видно, в самом деле не удосужились вскрыть. Зря, значит, я Витьку нещадно тогда поливал…

– Давайте, – говорю, – сейчас ее откроем! – и к ножу уже потянулся, чтобы веревку разрезать.

– А зачем? – остановил мою руку Витька.

– Как зачем? – удивляюсь я, – А вдруг испортится!?

– Такие продукты не портятся, – снова встревает в мужской разговор Ленка, – И потом, мне кажется, что сегодня нам бутылки шампанского вполне хватит…

– А ты откудова знаешь, что там положено!? – всполошился я. Неужто, думаю, все же, эти гады коробку открывали, а меня сейчас разыгрывают!

– Да мы сразу же догадались, – отвечает Ленка, – А после того, как ты стал Вите названивать и убеждать его, что ему очень плохо живется, мы и сомневаться перестали… Да и что еще ты можешь придумать для свадебного подарка!? На большее фантазии не хватит…

Очень некультурно говорить такие гадости прямо в лицо порядочному человеку, да еще если этим занимается представительница прекрасного пола, и я, сами понимаете, просто вынужден был оскорбиться. Поднимаюсь я из-за стола и говорю:

– Спасибо за угощение, друзья мои… Накушался я вами сегодня до отвращения. Тошнит даже… Вовек вас не забуду! Даже у нас в котельной такое себе не позволяют…

Тут оба они, и Витька, и Ленка, не сговариваясь, на руках моих повисли, снова за стол меня усаживают, изо всех сил уговаривают.

– Извини ты нас, – говорит Витька, – Не злись понапрасну. И пойми… На правду не стоит обижаться. Что есть, то есть. Просто и тебе тоже надо меняться. Не мальчик уже, пора о будущем думать…