Отчаянная и другие рассказы

Незаметно пролетела неделя. Он почти ничего не ел и очень сильно похудел. Стал почти скелетом с натянутой кожей. Потому что, когда он пил чай или компот, то они на вкус, казалось ему, были похожи на ржавое железо. Пил он лишь тогда, когда надо было утолить жажду. Через неделю, в понедельник, к нему в палату вошла вдруг… Катерина Гусева. В правой руке она держала пакет.

– Привет, – присаживаясь в кресло, произнесла девушка.

– Привет, – отложил на подоконник тетрадь с карандашом Дмитрий.

Екатерина высыпала на тумбу из пакета фрукты: бананы, апельсины, мандарины.

– Ну, как ты? – блеснув белоснежной улыбкой, осведомилась она.

– Как я? – усмехнулся он. – Хреново, как видишь.

– Я пришла в гости, может тебе какая-нибудь помощь нужна? Чувствую себя виноватой.

– Мне не нужна помощь, – твердо сказал он.

– Тогда, что ты хочешь? – спросила она, чуть не плача.

– Водки хочу! – резко рубанул он.

– Ну, сейчас куплю тебе водки, – встала с кресла и пошла к выходу девушка.

– Да, и возьми две бутылки, чтобы второй раз не бегать, – вслед крикнул он.

Спустя двадцать минут она и правда принесла ему что-то, когда вынула из пакета, оказалось – водка. Дмитрий очистил апельсин от кожуры, а Катя ему налила половину гранёного стакана.

– Разве так пьют настоящие солдаты? – выхватив у неё из рук бутылку, возмутился он.

И наполнил стакан до краёв, потом мгновенно его залпом выпил и закусил апельсином.

– Наливай ещё полный.

– Может, тебе больше нельзя? – спросила она.

– Мне всё можно, – ответил он.

Катерина безропотно наполнила ещё стакан, он и его залпом выпил. И также закусил мякотью апельсина. Потом он выхватил бутылку у неё из рук, опять налил стакан и выпил его.

– Ну, пей, ты же настоящий мужчина, – с усмешкой сказала Катерина.

И налив очередной стакан, поднесла его ко рту парня и резко начала заливать жидкость в рот.

– Кхе-кхе, – откашливаясь, Дмитрий поперхнулся и резко с размаха отвесил Катерине пощечину.

– Ты, что творишь, дура! – воскликнул он.

Она хотела в ответ ударить его по лицу, но он поймал её руку, и их глаза встретились. И что-то произошло. Может быть, небо упало на землю? Правда, никто вокруг них этого не услышал.

Они приблизили лица друг к другу и поцеловались. Их рты сплелись в едино целое, она схватила в руки его лицо, у него перехватило дыхание, и её сердце забилось сильнее. Девушка залезла на парня сверху. Они потеряли счет времени в поцелуе. Она резким движением сорвала с себя майку и откинула её в сторону. Он схватил её грудь. У неё закружилась голова. Дмитрий возбудился, сорвал с неё юбку. Он откинул одеяло в сторону. И они занялись страстной любовью. Их стоны сплелись в единую симфонию.

«Ты подарила мне свою улыбку, кусочек своего сердца, чувства, которые я испытываю… Ты – та единственная, которую я так долго ждал», – думал сквозь стоны Дмитрий. Во время секса он впервые ощутил, что он больше не одинок, что кто-то его любит. А значит, нужно радоваться жизни, несмотря ни на что.

* * *

На следующее утро он проснулся с улыбкой, у него появился аппетит, он съел завтрак и принялся продолжать писать рассказ. Воспоминания у него были только о ней. В его мыслях была только она. Он был одурманен запахам её волос, её губы на вкус были как клубника. Он закрывал глаза, и перед ним появлялась она.

Спустя месяц Дмитрия выписали, и он снял квартирку неподалёку от Казанского вокзала. Изо дня в день он писал свой уже роман, а не рассказ. Единственная мысль пронзала его мозг: если она уйдет от него, то он не выживет.

* * *

Екатерина в очередной раз прихорашивалась около зеркала, собираясь идти к нему на свидание. В коридор вышел её отец.

– Куда намылилась? – строго спросил он.

– На свидание, – подводя черной тушью ресницы, ответила она.

– Он тебе не пара, – возмутился отец.

– Пап, я уже взрослая и сама разберусь, кто мне пара, а кто нет, – серьезно ответила дочь.

– Не смей разговаривать так с отцом! – вспылил генерал. – Он – инвалид.

– Да даже если бы он был глух и слеп, я бы полюбила его! – отложила тушь в сторону Катерина. – Он воевал в Афганистане, рискуя своей жизнью, спасал мою.

– Я тоже воевал! И командовал солдатами, – срывается на крик генерал.

– Да, ты воевал. Но ты не рисковал жизнью на передовой. Из штаба отдавал приказы, – почти нахамила отцу Катерина.

– Не смей со мной так разговаривать! – дал пощечину дочери генерал.

Дочь взвизгнула и крикнула ему:

– Считай, ты потерял дочь!

И побежала по ступенькам вниз. Отец открыл дверь.

– Катя! Вернись, прости меня! Я погорячился! – выйдя в подъезд, закричал генерал.

Но Екатерина словно не слышала ничего и поспешила на свидание. День был солнечным и ясным. Дойдя до остановки, она почти не ждала автобус. Он тут же подъехал. В салоне автобуса она открыла свою сумочку и достала оттуда небольшое круглое зеркальце. Посмотрела на своё отражение в нём. Тушь с правой ресницы потекла по щеке. Достав из сумки влажную салфетку, Катерина вытерла щеку.

Спустя десять минут она вышла на остановке и пошла по тротуару, потом свернула в арку и, пройдя ещё квартал, увидела Дмитрия. Он сидел в инвалидной коляске, курил сигарету. Во дворе на деревянной лавочке неподалёку от него сидели три старушки и о чем-то между собой судачили.

Одна что-то вспоминала, вторая винила во всех бедах коммунальщиков. Екатерина подбежала и обняла Дмитрия. Он обхватил руками её талию.

– Сколько не платишь за коммунальные услуги, – возмущалась одна старуха, размахивая руками, – а всё толку мало.

– Да и не говори, – поддержала её другая, – стены в подъезде рушатся, крыша течет.

– Трубы в подвале все проржавели, никому нет дела, – ворчала третья.