Живодерня

– У нас мало времени, – сказал он Илье. – Не хочешь прошвырнуться со мной в аэропорт?

Илья согласился. Карину с собой не взяли, хотя она опять просилась. Сергей пообещал, что завтра обязательно покатает их с женихом-гвинейцем по городу. Только после этого Карина отстала.

До аэропорта Сергей ехал с предельно допустимой скоростью. Хорошо зная город, где можно петлял дворами. По пути их дважды остановил патруль с автоматами и дважды обыскали машину, и Сергею приходилось нагонять упущенное время.

– А кому письмо-то везем? – спросил Илья, так и не дождавшись, когда сам Сергей заговорит об этом.

– Ты не обижайся, Илья, но сейчас я сказать не могу, – ответил он, прибавляя скорость. – Не потому что я тебе не доверяю, просто это касается интересов других людей. Придет время – все расскажу.

Как раз после этого разговора их остановили во второй раз.

– Как будто кого-то ищут, – сказал Илья, садясь в машину.

– Странно, – задумчиво проговорил Сергей, заводя двигатель, – сегодня особенно много патруля. Такого я не припомню.

При подъезде к аэропорту встречалось еще много вооруженных людей, но их машину больше не останавливали.

Сергей все время поглядывал на часы и, когда подъехали, почти бегом бросился в здание аэропорта. Илья остался ждать в машине.

Сергей вернулся минут через двадцать, довольный.

– Думаю, завтра они уже получат письмо,-сказал он, выруливая на трассу, но не уточнил кто.

На обратном пути их машину не останавливали, но казалось, что количество вооруженных групп возросло. То и дело взад-вперед сновали милицейские автомобили. В воздухе города чувствовалось какое-то напряжение, словно что-то недоброе накапливалось в тонкой оболочке атмосферы и эта оболочка вот-вот лопнет и все недоброе выплеснется… Разговаривать не хотелось. Илья сидел присмирев, бессмысленно глядя на вечерний, но светлый как днем город.

– Что-то не то, – миновав очередной наряд милиции, вслух отметил Сергей, тоже, наверное, ощущая это скопление энергии.

Сергей проехал мимо своего дома, убедившись в отсутствии хвоста, вернулся.

– Думаешь, проснувшийся Китаец? – спросил Илья, заметив манипуляции Сергея.

– А хрен его знает, – отчего-то рассердился Сергей. – Чувствую я, что уже ведет нас кто-то. Кто – не пойму. Хорошего охотника сразу не учуять. Письмо бы только дошло…

Они вышли из машины и двинулись к парадной. И тут от темноты углубления в стене отделилась человеческая тень. Это произошло неожиданно. Сергей сделал несколько скорых шагов по направлению к человеку и обогнал Илью, прикрывая его своим телом. Лица человека было не разглядеть, кепка наползла ему на глаза, и было видно только густую черную бороду.

– Я ждал вас. Я от Свинцова, – сказал незнакомец сиплым простуженным голосом. – Он велел передать, чтобы вы были осторожны. Китаец принимает дела.

Незнакомец замолчал.

– А что он еще велел передать? – спросил Сергей.

– Ничего. Только это. Китаец принимает дела.

Человек повернулся и пошел из двора. Друзья смотрели ему вслед.

– Ха! – Сергей усмехнулся. – Китаец принимает дела. Ха-ха, – повторил он вполголоса. – Пусть скорее принимает – у него слишком мало времени.

Карина встретила их запахом жареной рыбы и сразу пригласила за стол.

– К тебе какой-то чмырь приходил, – сказала она, сделав Сергею "козу".

– И что сказал?

Карина выпятила нижнюю губку и пожала плечами.

– Промолчал.

– Мы его встретили, – сказал Илья. – Нам он наговорил всякой чуши. С бородой, в кепке?

– Да нет. Без бороды, лысый, – возразила Карина. – Это он, наверное, пока вас ждал, оброс.

– Ты не шутишь? Без бороды? – насторожился Сергей.

– Я тебе отвечаю – без единого волоса, как чернобылец. Ну что я бритого козла от бородатого не отличу?

Поужинав, стали устраиваться на ночлег. Карина категорически отказалась делить ложе с женихом. Пришлось положить ему матрасик рядом с диваном. А он и так был счастлив и пожирал невесту восторженными глазенками.

Сергей повел Илью в другую, поменьше, комнату, где Илья еще не бывал. Это оказалась не простая комната, а настоящее китайское царство со множеством китайских вещей, статуэтками; большая китайская ваза стояла в углу, на стене висел веер, на почерневшей от времени доске было что-то начертано иероглифами. Старинный шкаф был набит книгами. За стеклом Илья увидел и книги на китайском языке.

– Мой отец был востоковедом, – сказал Сергей, заметив удивление Ильи. – Здесь многие вещи остались от него. Он был просто болен Китаем, он работал там консулом десять лет. Когда вернулся, очень тосковал по этой стране. Незадолго до смерти он купил туристическую путевку в Китай и там умер. Хотя был еще не старым, полным сил человеком. А потом оказалось, что он завещал не перевозить свой прах на родину, а захоронить его в Китае. Значит, все рассчитал – даже день своей смерти. Ты ложись, а я посижу в медитации.

Сергей сел по-турецки на циновку, положил руки на колени, закрыл глаза и замер так, словно удалился.

Улегшемуся на крохотную низенькую кроватку Илье чудилось, что Сергея как бы и нет в комнате, а этот неодушевленный истукан столь же живой, как фарфоровая ваза. Потом Илье привиделось нечто уж совсем невероятное: будто Сергей уже не сидит на циновке, а поднялся над ней на метр, и что под ним, сидящим безмолвно, можно даже проползти на четвереньках…

Глава 3

КИТАЕЦ ПРИНИМАЕТ ДЕЛА

(Кто не спрятался – я не виноват)

– Уже половина двенадцатого, – взглянув на часы, сказал Сергей. – Карина любит поспать?

– О! – Илья скорчил страдальчески лицо. – Если ее с кровати не сбросить, будет спать до смерти.

– Так, может быть, ты, на правах бывшего мужа?

– Это небезопасно – можно в пах ногой получить. Или под глаз засветит. Вон Басурман пускай будит: он жених – пусть привыкает.

Жених сидел в углу кухни на табуретке. Он сидел там с самого утра, скромно стреляя во всех черными глазками. Возможно, он просидел там всю ночь. Илья, зная нрав Карины, мог допустить, что она (если ей что-нибудь не понравилось) вытолкала его среди ночи вон из комнаты. Можно было бы, конечно, послать жениха, объяснив ему жестами, что требуется.

– Жалко Басурмана, – взглянув на его щуплую фигуру, сказал Сергей.

За чаем подождали еще полчаса. В дверь раздался звонок.

– Будьте здесь, – сказал Сергей, и лицо его сделалось каменным.

Он не стал подходить к двери, а из-за угла кухни спросил, коверкая голос под старушечий: