Adelante, Гончар, adelante

Все трое закурили хмуро и молча.

– О, тема! – вдруг выпрямился Влад, глядя куда-то сквозь дождь. Этот глупый возглас Глеб запомнит надолго и наедине с собой будет нередко вспоминать его, с гадливостью отворачивая при этом лицо, как если бы перед ним поставили тарелку с прокисшей едой. Дегенеративное словосочетание с дегенеративным контекстом – поймет Глеб.

– Тема! – повторил Влад, и Глеб и Закир тоже уставились туда, где сквозь морось двигалась медленная сутулая тень.

Закир подтянулся, да так, что Глебу почудилось, будто на его теле под курткой напряглась и задвигалась кожа, как у больших хищных кошек при виде добычи.

Тень приближалась, и уже видны были белые кроссовки парня и нейлоновая яркая куртка синего цвета. Когда жертва уже поравнялась с ними, Глеб увидел торчащие из-под капюшона провода – человек был в наушниках.

– Э! – окликнул его Закир.

Парень в наушниках продолжал движение. Он, кажется, даже подпрыгивал в такт невидимой музыке.

– Э, слышь… – Закир втоптал сигарету в щебень тропинки, сделал несколько быстрых шагов к синей куртке и схватил парня за плечо. «Наверное, не настолько грубо, чтобы чувак испугался», – подумал Глеб.

Парень обернулся и левой рукой сдернул наушники. Из повисших на груди динамиков послышалось цоканье музыки, спрятанной в плеер.

– Чего надо? – с полуиспугом, поэтому громко и высоко, спросил он и сделал шаг назад от Закира. Парню едва ли исполнилось восемнадцать.

«Бежал бы, дурень», – вдруг подумал Глеб и тоже медленно подошел к Закиру.

«Интересно, как он скажет? Или будет бить сразу?» – проносились в голове Глеба неуместные вопросы.

Закир несильно ткнул парня в живот:

– Деньги давай…

– Чего надо? – еще выше и трусливее повторил тот. А потом взвизгнул такую детскую испуганную глупость, от которой даже Глебу стало смешно и гадко: – Я сейчас милицию позову!

Понятно, что сама идея найти милицию в этом непросыхающем месте могла вызвать лишь усмешку.

И тут Закир ударил его в челюсть.

– Милицию? – жестко повторил он с резко выраженным вдруг кавказским акцентом. Парень схватился за лицо, а Закир добавил ему кулаком прямо в ладони. Тот, защищаясь от ударов, отстранил руки от лица, и Глеб разглядел на его губах какую-то черную жидкость. «Его вырвало?» – опять задал себе дурацкий вопрос Глеб и тут же с облегчением понял, что это всего лишь кровь.

– Не бейте, – загнусавил вдруг парень. – Я отдам, не бейте…

Чувство отвращения побеждало в Глебе жалость к жертве. Отвращение к слабому, слезливому, пусть не развившемуся до конца, но мужчине.

Закир, казалось, не слышал просьб и мощно зарядил парню в грудь, отчего тот, издав незнакомый, икающий звук, рухнул на землю.

– Теперь давай, – согласился дагестанец и снисходительно ждал, пока жертва выкладывала на дорожку богатство, путая монеты, ключи, купюры…

– Всё, – поверженный снизу вверх вопросительно глядел на кавказца.

– А если проверю?

– Всё, – утвердительно закивал парень, и по его уверенности Глеб рассудил, что тот не врет.

– И вот это, – Закир поковырял у себя в ухе.

Пацан с готовностью выложил перед Закиром кассетный плеер, предварительно расстегнув синюю куртку. Издали могло показаться, что парень отдал Закиру свое сердце.

– Иди, – дагестанец брезгливо толкнул сидящего ногой в спину, и тот, прочертив ладонями по щебенке, вскочил.

– Э-э, – неожиданно миролюбиво протянул Закир, – а у тебя телка своя есть? – и, не дожидаясь ответа, рассмеялся.

В полутьме они собрали деньги. Глеб прикоснулся к плееру, отметив, что плеер еще хранил запазушное тепло своего бывшего хозяина.

– Э, поторопитесь! – скомандовал Закир и быстрой, хотя и не срывающейся на бег походкой двинулся в сторону выхода.

– А вдруг ментам стуканет? – простодушно размышлял Влад, послушно шагая за вожаком.

Глеб шел последним. Он почему-то не хотел поднимать глаза на спины подельников и наблюдал, как его летние туфли своими носками разбрасывали бурые в полутьме кленовые листья. Проходящие мимо фонари вдруг расцвечивали бурую гамму в желтое, но через десяток шагов цвета опять тускнели.

Когда-то, еще ребенком, Глеб умел смотреть. На костер и на волны Черного моря, мечтая при этом сначала о путешествиях, потом о девушках. А потом он узнал, что молодым волкам не свойственна сентиментальность, и как-то сами собой эти занятия прекратились. Сейчас же ажурная кленовая одежда, шуршащая под ногами – левой-правой, – вдруг напомнила ему это детское, бессмысленное и наполненное надеждой созерцание.

– Ну, Гончар, я же тебе говорил, питерцы – лохи, – негромко заговорил Закир, когда они вышли с другой стороны парка.

– Без базара, – с готовностью отреагировал Глеб, чувствуя, что сказать хотел что-то другое.

– Ну, немного лаве подняли, – продолжал дагестанец. – Хотя это, конечно, так… – и он сделал брезгливый жест, будто отбрасывал от себя что-то неподходящее. – Погода подвела…

– Пойдем пива возьмем, – засуетился Влад, – или водки. И к нам!

– Нет, к нам я не хочу, – мрачно отозвался Гончаренко, не подозревая сам, как много смысла вкладывал он в горстку неказистых слов. Помимо того что Глебу не хотелось нести домой добытые сомнительным способом деньги, он не желал продолжения вечера именно дома. Туда, где должна быть крепость, он не хотел добровольно пускать лазутчиков. Но все это было не главным – главным было то, как разделит деньги Закир.

Закир мог забрать деньги себе, отчислив крошечный процент на пару пива своим подельникам, и был бы прав. Закир мог благородно поделить все деньги на троих. Нет, не мог. Это Глеб уже понял. И поэтому сохранял молчание и нейтралитет.

Они пересекли пустую улицу, завернули в темный двор, окруженный серыми молчаливыми домами. Тут же, во дворе, обнаружили детский, полинявший от времени грибок. Расположившись под ним, по приказу Закира стали вынимать деньги из карманов.

– Это мои, – осекся Влад, положив в общую горстку, вероятно, свою купюру.

– Эй, какие твои? – засмеялся Закир и ударил Влада по руке, забирающей деньги обратно.

– Мои! А, Гончар? – тихо захохотал он, как бы обращаясь за поддержкой к Глебу.

Наконец, выудив последние монеты, он принялся считать, сложив тоненькой пачкой купюры.

– Это вам, – отмусолил он по две худые банкноты Глебу и Владу.

– Все честно, а? – зачем-то спросил он и пододвинул к Владу пластмассовую коробку плеера: – Вот это можете продать! Это дорогая вещь!

Вещь была дешевая. Очень дешевая. Царапанная и разве что не обмотанная изолентой. Глеб представил себя и Влада этакими коробейниками на барахолке.

– Мелочь тоже заберите. Там много!

– Ну да… – обреченно подтвердил Глеб. В сущности, они с дагестанцем ни о чем не договаривались.