Жемчуг цвета крови

– Сам знаю! – оборвал «старшой». – Обыскать! Хотя – стойте. Я сам.

Визгнула сорванная решетка.

– Фонарик, живо! Здесь что-то есть!

Внизу затопали, засуетились.

– Держи, старшой!

– Дурни, как есть дурни! – забубнил начальник – словно сам с собой разговаривал. – Контейнер спрятали сюда. След даже остался. От клея, которым «посылка» была приклеена к стене… Но кто-то успел снять… Связник? Или… Что там такое? Тимон, а ну-ка глянь! Ты в плечах вроде поуже…

Труба пошла судорогами: кто-то большой и сильный попытался втиснуться в вентиляционное отверстие.

– Ну? – требовательно спросил «старшой».

– Грязь.

– Это без тебя понятно! Как она сюда попала?

– Не могу знать.

– Дурак! Это не просто грязь, это мусор с обуви того, кто здесь лазил.

– Так карликов на базе нет… Вроде.

– Идиот… Кроме карликов ничего в голову не приходит?

Тимон напряг упомянутую начальником часть тела и выдал:

– Может, пацан какой? Их после того, как седьмой блок… В общем, много их сейчас тут шляется, десятка три. Беспризорники....

В седьмом – семейном – блоке когда-то жил с родителями и Молот. В школу ходил. Нет теперь ни блока, ни школы… И родителей нет. Сидеть взаперти в тесной конуре изолятора для эвакуированных мальчишка не захотел – и выбрал вольную жизнь беспризорника. Вольную – но грязную и голодную.

Все в жизни имеет свою цену…

– Беспризорники… Пошарься-ка там повнимательнее, может следок еще какой отыщется.

Магистраль, к счастью, в этом месте изгибалась под прямым углом, так что мальчика не могли заметить. Но двинуться с места он боялся, тут же услышат…

Тимон долго сопел, выполняя указание начальника. Застревал, снова освобождался, негромко матерился… Молот стал было уже успокаиваться: даже до поворота верзиле не добраться. Значит, «спецы» рано или поздно уберутся отсюда. А беспризорников на базе пруд пруди, поди-ка вычисли, кто конкретно побывал в этой трубе, кто мог наложить руку на загадочный контейнер?

– Есть! – гулкое эхо прокатилось по «магистрали». – Есть, шеф!

– Что?

– А на стенке вот! Что-то не то, думаю… Подышал на стенку-то – и видно сразу стало.

– Да что видно-то?!

Тимон ответил гордо, словно узрел на металлической стенке короба по меньшей мере свой портрет в форме краскомфлота второго ранга, при кортике и боевых наградах.

– Ухо!

– Какое, блядь, ухо?! Чье ухо?! – чуть не взвыл старшой. – Может, тебе яйца открутить, чтобы ухи не мерещились?!

– Да натуральное ухо! Отпечаталось, значит… Я и не понял поначалу… А это точно ухо! К стене им кто-то прижимался! Долго, видать…

Ну да, прижимался… Ухо Молота горело, как в огне, после клешни имперца. А холодный металл помог умерить боль.

– Зачем прижимался? – недоумевал старшой.

– Так подслушивал, ясное дело…

– Подслушивал… – повторил старшой с сомнением. – Ладно, вылазь. Прошерстим беспризорников. Где они чаще всего собираются?

– Да кто ж их знает…

– Что-о-о?!

– Виноват. Младоперуп Стален Краснов за ними приглядывает… Вроде. Разрешите уточнить?

– Даю полчаса. Если щенок бросит контейнер в утилизатор… Тогда всем хана… Бегом, сука!

Один из «спецов» тут же потопал прочь, – и впрямь бегом. Двое других уходили не спеша, о чем-то негромко переговаривались, пока привычный гул механизмов базы не поглотил и их шаги.

…Истерзанный жизнью Молот долго еще боялся пошевелиться. Он уже знал, насколько взрослые бывают коварными и злыми, когда им что-то нужно. «Спецы» запросто могли устроить засаду на безвестного сироту. Например, снять свои громыхающие ботинки, тихонечко вернуться и выжидать, когда "дичь" рискнет вылезти из трубы…

Примерно через полчаса Молот решил, что самое время покинуть страшное место. Не высовываясь наружу, разумеется. Снял свои грязные башмаки, уже выдавшие его сегодня, взял их в зубы, осторожно пополз по трубе…

«Надо помыться!»

Решение обязательно принять душ стало буквально навязчивым – после того, как Молот вдохнул тошнотворные ароматы убитого и выпотрошенного человека. Легкие рвотные позывы преследовали мальчишку до сих пор.

Если повезет, поздно ночью можно дождаться момента, когда душевые опустеют, – и тогда спокойно выбраться в одной из них из этой проклятой магистрали!

От мыслей о предстоящем купании Молоту стало легко и приятно, страх быть пойманным и убитым постепенно улетучился.

Он любил посещать трубу, проходящую над женской душевой. Несмотря на то, что на полу короба всегда было сыро и скользко – горячий пар конденсировался на холодном металле. Но вид обнаженных девушек и женщин с лихвой компенсировал неудобства. Хотя в последнее время посещал этот наблюдательный пункт не часто – ящик с кухонными отходами на голодный желудок куда милее, чем толпа намыленных женщин, в пару, по ту сторону зарешеченного окошка.

А сегодня вообще особый случай…

И в женскую половину общественных помывочных Молот не полез – сразу пробрался в трубу, которая вела в мужское отделение. Он знал: мужики моются быстрее теток, и их душевая освободится намного раньше.

Путь предстоял долгий, окольный – и на середине его Молота вновь потянуло ко сну.

«Странно, – подумал паренёк. – С чего бы так на боковую все время тянет… Может, хлеб пленным выдают не простой? В галеты, небось, добавляют чего-то этакого, чтобы имперцы не бузили… Не перебили охрану и не сбежали… Хотя куда они денутся с подводного рудника?»

Ну и ладно… Еда есть еда, а времени у беспризорников всегда с избытком. Можно и поспать, раз уж хочется…