Гимгилимы-2: С надеждой на возвращение!

– Способ, между прочим, нормальный, – заметил Верум, не обратив ни малейшего внимания на страдания Улита. – Видимо, им нужны именно длинные брёвна.

– И зачем?

– Понятия не имею… Но боюсь, сейчас мы это узнаем.

Из коридора донеслась знакомая поступь, обладатель которой неотвратимо, как рок, приближался к номеру землян.

Раздался стук в дверь, и в комнату тут же ввалился Трощ, непонятно для чего стучавший в дверь, так как Верум даже не успел ни подойти, ни словом разрешить войти. Улиту же до стука и вошедшего горовождя не было никакого дела. Его занимала ушибленная пятка.

– Славных ночей, важные земляне, славных ночей! А я опасался, что разбужу вас. На днях я подарил Веруму чашку, слепленную для вас моей дочерью, важные земляне. Помните, Верум? Но подарил чашку слишком рано, поэтому Верум высказал неудовольствие. Помните, Верум? У нас-то с этим проще. Есть дело к кому – приходи и буди его, если спит. Нечего спать, когда дело есть.

– Вообще-то нас разбудили грузовики, – зло проговорил Улит, возвращая переставшую болеть пятку на пол. После шкатулки с пальцами и языком он относился к горовождью с затаенной неприязнью.

– Ох, простите, важные земляне, – горовождь виновато сморщился, – великодушно простите! Но стройматериалы необходимы для туризма, и чем скорее мы их перевезём, тем скорее вы сможете снова лечь спать. Я позабочусь, чтобы в дальнейшем вас никто не обеспокоил. Хотите, поставим охранять ваш покой двух солдат с крупнокалиберными пулемётами, а саму дверь заколотим досками? Как проснётесь, то солдаты мигом расколотят дверь и выпустят вас наружу. Они у Кэкуща дрессированные, всё умеют. И дверь расколотят, если надо, и стрельбу откроют, и руки заломят. Тишина будет гарантирована.

Верум решил, что для 117-летнего Чикфанила будет перебором, если бравые вояки заломят ему руки или начнут стрелять в него и постояльцев из крупнокалиберных пулемётов. Да и как гарантия тишины, предложение Троща выглядело, мягко говоря, сомнительно.

– Вы сказали, стройматериалы для туризма? Как это понимать?

– Фейлова башня! – гордо провозгласил Трощ.

Улит и Верум раскрыли рты. Их обалдевшие лица Трощ воспринял по-своему.

– Отлично! – воскликнул он. – Именно такой реакции я и жду от туристов, которые увидят мою Фейлову башню!

– Увидят вашу… какую башню? – выдавил Верум.

– Фейлову башню, – невозмутимо повторил горовождь, будто речь шла о чём-то само собой разумеющемся. – Ведь вы, Верум, говорили, что туристы на Земле платят, чтобы залезать на неё и любоваться с высоты городскими видами. А у нас ещё и сельской местностью любоваться можно. Я позавчера, сидя в своём вождедомском кабинете, представлял, как выглядят стада мясоходов, пасущиеся на полях, с высоты Фейловой башни. Увлекательнейшее зрелище! Я бы целыми днями с той башни не слезал. Внизу кто идёт, ты его через глазотрубы разглядываешь, а он тебя не видит. Можно камушком сверху бросить или там пузырём с краской. Как думаете, пригнёт немного того, кому пузырём с краской по хребтине попасть? Веселая затея, да?

– Я не… Ох… – Верум только и смог, что тяжело вздохнуть. Он пытался понять, кто из них больший идиот: Трощ или он сам, честно рассказавший горовождю о туризме.

Улит смотрел то на Верума, то на горовождя.

– Фейл… Эйфелева башня! – воскликнул он на земном. – Верум, ты рассказал ему про Эйфелеву башню?

– Он расспрашивал о туризме, понимаешь? Не думал я, что он бросится строить земные достопримечательности, – ответил Верум.

– А как же блокировка лингвозера? Почему она не сработала?

– А мне откуда знать? Ты ведь рассказывал Шафтит об ЭКЛИ и современном искусстве?

– Ну да.

– Видишь, значит можно. Наверное, блокируются более точные знания, чем история или искусство.

– Наверное! – язвительно и мстительно усмехнулся Улит, не забыв, как отчитал его Верум после скандала на ярмарке.

Пусть Верум и был прав, но неприятный осадок после разговора остался и нужно было компенсировать его ответной шпилькой. Всё должно сохранять равновесие. Если тебе сделали добро, ответь и ты добром, сделали зло – ответь злом. Ехидно отчитали, и ты не упусти шанса ехидно отчитать в ответку. И Улит не упустил.

– Висячие сады Семирамиды не упоминал? Храм Артемиды не восхвалял? А Александрийским маяком не гордился? Может, пешеходный переход на Эбби-Роуд вдохновит горовождя на новые безумства? А может, и о Колоссе Родосском заикнулся? Вот уж чего в Гимгилимах не хватает – это своего колосса. Гимгилимского. Смотри, у Троща фантазия богатая. Он каждое земное чудо так изуродует на свой манер, что нас на Земле предадут анафеме и отправят на одну из марсианских колоний. Картошку выращивать. Лет пятьдесят! Если не больше. Как в одной книжке моего отца главных героев отправили в лунную тюрьму, где содержали сексуальных маньяков, убийц и растлителей малолетних. Они там шили форму для школьников.

Верум промолчал. У него и без язвительности Улита и книжек его отца коты выли на душе и когтями скребли по живому и мягкому.

– Важные земляне, вы чем-то обеспокоены? – Трощ тревожно вслушивался в незнакомую речь.

Важные земляне не успели ответить, поскольку вошёл Чикфанил.

– Уважаемый Трощ, – проскрипел хозяин сонодома, – рабочие, иэх, просили передать, что копальная машина застряла на повороте. Она, иэх, копальником зацепилась за провода светолинии и застряла. Теперь, иэх, стоит и ждёт дальнейших указаний.

– Так пусть отцепляют! – гаркнул Трощ.

– Не отцепляется, говорят.

– Тогда пусть спилят светостолб!

– Но провода светолинии, иэх, оборвутся!

– Они мешают стройке?

– Не мешают, иэх.

– Они мешают проехать копальной машине, болван!

– Мешают, горовождь, – смиренно согласился Чикфанил. – Иэх, как мешают!

– Тогда и стройке мешают, болван! Пусть рвутся! Прочь, болван!

Чикфанил скрылся.

– То есть вы собираетесь построить в Гимгилимах… Эйфелеву башню? – Верум внимательно вглядывался в жабье лицо Троща, стараясь понять, не надо ли горовождю и самому отправиться в дом необыкновенно мыслящих.

– Конечно! Её самую! – с жаром подтвердил Трощ. – И не только! Еще пирамиды этого… Э… Опса?.. Ах, землянин, благодаря вам мой город станет туристическим центром Яздинского департамента!

– А, вот без чего гимгилимцы жить не могли! – захихикал Улит. – Без е г и п е т с к и х пирамид! Пирамиды гимгилимцам нужны дозарезу! Без них не жизнь была, а тоска смертная. Хи-хи-хи! Дай угадаю, развлечение такое: с биноклем на самый верх и оттуда… Ха-ха-ха! Хи-хи-хи! Пузырём с краской! По специально обученным прохожим! А зачем обучать? А чтобы туристы не промахивались! Ха-ха-ха!

– Я войду в историю и стану легендой! – добродушно хохотнул Трощ, принимая слова Улита за похвалу.

«Станешь ты легендой, городской сумасшедший, только в доме необыкновенно мыслящих, на пару с Нублан», – подумал помрачневший Верум. В отличие от Улита ему было совершенно не до смеха.

– Горовождь, ты не можешь построить в Гимгилимах Эйфелеву башню!

– Как это не могу? Могу, землянин! Я ведь горовождь, мне всё можно.

– Нет, не можете, не можете! – Улит вмиг стал серьёзным. – Эйфелева башня построена конструктором, получившим должное образование, а не захолустным горовождём! К тому же, что бы ты не построил, ты не можешь назвать это Эйфелевой башней! Она одна во всем мире, во всей Вселенной, и вы не имеете права порочить творение инженерной мысли!

– Почему не могу, уважаемый Улит? – растерялся Трощ от такого напора и, мало что поняв из сказанного, в растерянности повторил: – Я ведь горовождь, мне можно.

– Всё равно построит, – устало произнёс Верум на земном. – Он горовождь, ему можно.