Дети погибели

– Стало быть, планы придётся изменить. Да и динамитную мастерскую, типографию, конспиративные квартиры с прежних адресов убрать.

Михайлов промолчал.

– Андрей совершенно прав! – веско заметил Тихомиров. – Боюсь, что и нам на время нужно затаиться, может быть даже, уйти на карантин.

– Ну, уж нет! – повысил голос Желябов. – Нам действовать нужно! Быстрее действовать. С удвоенной энергией!

Ему никто не ответил. Морозов снял очки, протёр их несвежим платочком. Снова надел.

– Александр! – сказал Михайлову. – А второе сообщение?

– Второе… Вот и второе. Мне вчера мой гвардейский офицер передал письмо от Нечаева, из крепости.

Михайлов положил мелко исписанную тетрадочку перед собой.

– Хотите, прочитаю?

– Нет, – покачал головой Желябов. – Я и так вижу, что это бред сивой кобылы. Да ещё и предлинный.

– Хорошо, – нахмурился Михайлов. – В таком случае я его вкратце перескажу. Нечаев пишет, что в крепости готовятся перемены. И просит ускорить его побег. Он тут подробно излагает план побега. План, действительно, – Михайлов бросил взгляд на Желябова, – маньякальный. Нечаев хочет, чтобы из крепости его вывезли в виде законного наследника престола… Это, дескать, вкупе с подготовленным нами вооружённым восстанием, вызовет революцию.

– Говорю же, бред, – повторил Желябов:

– У нас теперь своих забот хватает! – живо поддержала его Перовская. – Надо новые квартиры подыскивать для динамитной мастерской и типографии. Надо паспорта менять. И всё – из-за предательства Гольденберга!

– А может, – задумчиво сказал Тихомиров, – лучше помочь бежать Гольденбергу? Пока он ещё не всех продал…

Желябов хмуро улыбнулся:

– Ну да. Вызволить его из камеры, а потом вывезти за город, к Финским скалам, – да и пристрелить!

Михайлов вздрогнул:

– Андрей! Ты шутишь?

– Отчасти… – туманно ответил Желябов и допил свой чай.

– Постойте! – вмешался Морозов. – У меня другое предложение. Гриша уже, видимо, выдал всех, кого мог. Сейчас вспоминает, кого он ещё не выдал. А вот Мирский… Мирский-то пока ещё молчит?

– Судя по сообщению Клеточникова, – молчит, – подтвердил Михайлов.

– Вот! – обрадовался Морозов. – Значит, ему и надо бежать!

Желябов удивлённо посмотрел на него.

– Тэ-эк-с… – сказал он. – Значит, давайте теперь спасать Мирского… Или, может, всё же на Нечаеве остановимся? А про главное дело забудем?

Морозов смутился:

– Ну, отчего же забудем… Главное дело – террористическая борьба.

– По методике Вильгельма Телля? – ядовито спросил Тихомиров. – Или Шарлотты Корде?..

Михайлов постучал ложечкой о стакан.

– Ну, будет вам. Главное наше дело – все знают об этом – казнь тирана.

– Во-от, – наставительно протянул Желябов. – А перед этим надо позаботиться о собственной безопасности, о наращивании производства динамита, о новых адресах и явках. А сколько у нас сейчас в Питере людей? Раз-два, и обчёлся! Чтобы Мирского из ДПЗ вытащить, человек пять потребуется. Минимум! И не на день-два – на несколько недель! Составить подробный план тюрьмы, установить, как сменяются караулы, кого из жандармов можно подкупить. Подготовить новую квартиру, а то и переправку Мирского за границу… Хлопотное это дело – побег из главной питерской тюрьмы! Её ведь не дураки строили пять лет назад, – Желябов повернулся к Морозову. – Вы, господин партизанский методист, в этой тюрьме тоже посидели. И как, по-вашему, можно устроить оттуда побег?

– Ну… – Морозов помолчал. – Мирского ведь не вечно будут в ДПЗ держать. Начнут возить на допросы и очные ставки, затем, скорее всего, переведут в Петропавловку, или в Литовский замок… Значит, можно попытаться перехватить его в карете…

– Нет! – пристукнул кулаком по столу Желябов так, что стаканы зазвенели в подстаканниках. – Нам сейчас не предателей спасать надо! И не сумасшедших, вроде Нечаева! Надо сначала главное ДЕЛО сделать!

– Я согласна с Андреем! – сказала Перовская.

– Я тоже, – тут же отозвался Тихомиров.

Михайлов оглядел присутствующих, помедлил секунду и заявил:

– И я.

Желябов снова развернулся к Морозову:

– Вы остаётесь в меньшинстве. Впрочем, – усмехнулся он, – кажется, это уже стало традицией…

Морозов пожал плечами, буркнул:

– Если все против моего предложения… Я же понимаю. Я поддерживаю общее решение.

* * *

Байков дождался, когда приведут Кадило, вручил ему официальную бумагу с печатью.

– Это тебе отмазка, – сказал Байков, усмехаясь. – Для твоего страшного пристава Надеждина… А теперь – пойдём. Так и быть, как важного гостя, до дверей провожу.

Они вместе вышли из здания.

Кадило тут же начал блаженно жмуриться под яркими солнечными лучами.

– Что, брат, несладко в камере? – спросил Байков, краем глаза оглядывая набережную.

– Ничего, жить и тут можно, – ответил Кадило. – Только вот холодновато… И клопы кусают.

Байков оглядел его измятую форму.

– Так ты и спал в одежде?

– Ну-да…