По заросшим тропинкам нашей истории. Часть 1

В этом, опять же, виноваты монголы и их владычество, скажут многие. И будут правы. Да только не совсем.

Давайте перенесёмся от начала монгольского нашествия на 115 лет назад, в 1122 год. Что происходит в то время на Руси? Великим князем Киевским является Мстислав Владимирович, сын Владимира Мономаха. Он стоит во главе огромной страны, которая с севера на юг простирается от Студёного моря (так называли наши предки нынешнее Белое море) до Русского (а так называли тогда море Чёрное), а с запада на восток от Варяжского моря (сейчас оно называется Балтийским) до правых притоков Волги. Русь пока ещё едина, но через десять лет Мстислав Владимирович умрёт, и начнёт набирать обороты княжеская междоусобица, которая и погубит её независимость через неполных сто лет.

Принятие византийской ветви христианства, которое у нас назвали православием, приводит к расцвету культуры, торговые и иные связи с Европой и Азией – к мощному развитию ремёсел. Русь является чуть ли не самой грамотной европейской страной. Появляется денежное обращение, становится на ноги правовая система. Бесспорно, что по уровню своего развития наша страна Европе почти ни в чём не уступает. Почти. Но об этом чуть позже.

А вот от Востока Русь, – так же, как, впрочем, и Европа, – отстаёт заметно. Те же деньги приходят к нам с востока, а вернее с юга. Первые русские деньги – серебряные и представляют собой вырезки из дирхе?мов – так назывались тогда арабские серебряные монеты. Затем наряду с ними начинают появляться вырезки из монет византийских. Делается попытка чеканить и собственные серебряные деньги, но рудников с необходимыми запасами серебра на Руси не находится, и чеканка прекращается. Следует отметить, что в те времена восточные страны и Китай вообще намного опережали нашу страну и европейские государства в своём развитии. Лучшие астрономы и математики, врачи и мореплаватели, мастера и изобретатели жили именно там. В 105 году в Китае появляется бумага, в 852 году араб Аббас ибн Фирна?с являет миру парашют, а через 23 года – дельтаплан, в 1128 году те же китайцы отливают первую в истории пушку, через четыре года конструируют огнемёт и т. д. и т. п.[67 - См. Википедию, статью «Хронология изобретений человечества».] Мы уж не говорим о китайском порохе и фарфоре. А Европа что? А там царит период, который европейские учёные назовут впоследствии «тёмными веками»[68 - См. Википедию, статью «Тёмные века европейской истории».]. Культура и науки в глубоком упадке, люди почти поголовно неграмотны, и даже самые просвещённые из них всерьёз высчитывают, сколько чертей или ангелов может поместиться на острие иглы. Так что в тот период современное слово «цивилизованная страна» в первую очередь должно было бы быть применено к Китаю да к Персии, но уж никак не к европейским государствам.

Но что же с Русью и Европой? Было ли отставание нас от них или нет? Было, хотя на первый взгляд не очень заметное. Взять те же деньги. Если на юге нашей страны за основу брались арабские и византийские монеты, то на севере – европейские: так называемые дина?рии германской, английской и скандинавской чеканки.

Однако, пожалуй, больше всего Русь уступала некоторым своим соседям, в том числе и европейским, в кораблестроении и мореплавании, а это и в те времена, и сейчас является одним из важнейших показателей уровня развития страны. Располагая выходом к трём морям, она, тем не менее, своего мощного и постоянного флота не имела. Тут можно возразить: как же так? Ведь русский князь варяг Олег ещё в 907 году для похода на столицу Византии Царьград (в то время так назывался Стамбул) собрал 2.000 кораблей, в каждом из которых находилось по 40 человек. Об этом пишет «Повесть временны?х лет» – наверно, самая известная русская летопись. Да, пишет. Но если поразмыслить, то станет ясно, что цифра эта совершенно невероятна: получается, что в войске Олега было 80 тысяч человек. Но давайте вспомним, что когда 330 лет спустя на Русь напал Батый, он довольно быстро разгромил её с тридцатью тысячами ратников. Поэтому учёные склоняются к цифре в 100–200 кораблей, о которых пишет другая русская летопись, Новгородская[69 - См. Википедию, статью «Русско-византийская война (907)».]. Это тоже немало, но перед нами практически единственный случай применения русичами значительных военно-морских сил[70 - В 941 и 944 годах на Византию выступал с походами сын Рюрика Игорь, но количество его кораблей неизвестно; есть лишь сведения о том, что в ходе второго похода византийского императора предупредили о том, что «идёт Русь с бесчисленным множеством кораблей, покрыли всё море корабли»; об этом сообщает в V главе первого тома своей «Истории с древнейших времён» С.М. Соловьёв.]. Да, наши предки предпринимали набеги за море ещё и на своих северных соседей, тех же шведов и финнов, ходили они с рейдами и в Каспийское море, но, всё же, русские морские экспедиции того времени были, так сказать, прибрежного масштаба. Сколько плыть от нашего балтийского побережья до города Сигту?на, древней столицы Швеции? Где-то 600 километров. А от наших черноморских берегов до Стамбула/Царьграда? Чуть больше 700 километров. И вот ведь что странно. Варяги, которых в Европе называли викингами или норманнами, были мореплавателями первоклассными и преодолевали расстояния просто огромные. Скажем, от нынешнего норвежского побережья до столицы Исландии города Рейкьявика почти 1.500 километров пути, причём по открытому морю. А от Исландии до Гренландии – больше тысячи. А ещё викинги целых сто лет (1091–1194) лет царили на средиземноморском острове Сицилия и на всей южной Италии[71 - См. Википедию, статью «Нормандское завоевание Южной Италии».], а от неё до Скандинавии в те времена по морю было несколько месяцев пути. Но вот их собратья приходят на Русь и свои знаменитые морские походы сворачивают. Почему? Ещё одна загадка…

В Европе же картина была другой.

В упомянутом выше 1122 году Венецианская республика, отправляясь в крестовый поход против ближневосточных мусульман, собрала более 150 кораблей, погрузила на них порядка 15.000 человек, в том числе рыцарей с конями, и вся эта флотилия прошла добрых 2.500 километров по Средиземному морю и осадила мусульманский порт Аккру (сейчас это город Акко на территории Израиля). Проходит 25 лет, и в 1147 году в Европе начинается Второй крестовый поход, и в его поддержку через Гибралтарский пролив в Средиземное море входит флот из 200 кораблей[72 - См. Википедию, статью «Frisian participation in the Crusades» (на английском языке).]. Ещё через 55 лет, в 1202 году, в ходе Четвёртого крестового похода, венецианцы собирают 210 кораблей[73 - См. Википедию, статью «Fourth Crusade» (на английском языке).], на которых обязуются перевезти 4.500 рыцарей, 9.000 оруженосцев и 20.000 пехотинцев[74 - См. Википедию, статью «Четвёртый крестовый поход».].

А вот Византия: в 1149 году её император Мануил I Ко?мнин отвоёвывает (между прочим, у викингов) средиземноморский остров Корфу. Для этого он собирает около 500 боевых и 1.000 транспортных кораблей[75 - См. Википедию, статью «Византийский флот».], которые прошли туда и обратно порядка 3.000 километров. А через 20 лет, в 1169 году византийцы совершают морской набег на Египет в составе примерно 150 галер[76 - Галера – крупное гребное судно.], 20 крупных транспортных кораблей и 60 кораблей, специально предназначенных для перевозки кавалерии[77 - См. Википедию, статью «Византийский флот».]. Флот преодолевает расстояние примерно в 1.500 километров. Таких примеров много.

В истории же нашей страны того времени морские походы подобных масштабов неизвестны.

О чём это говорит? Да о том, что техническое отставание Руси от Европы началось ещё до нашествия монголов. А ведь «наследство» ей досталось не хуже: та же Венецианская республика искусство кораблестроения переняла от исчезнувшей Римской империи, а Русь могла его позаимствовать у Византии, которая, между прочим, тогда не только ещё не исчезла, но во всех отношениях была более передовой страной, чем любая европейская. Могла, да не позаимствовала. Почему? Очередная загадка…

И ещё один момент. Ордынское иго оторвало нашу страну от Европы, спору нет. Но ведь оно, по идее, должно было распахнуть перед ней двери на Восток, к покорённым монголами цивилизациям, значительно более развитым, чем европейская. Не распахнуло. И вновь остаётся только гадать, почему…

Но перенесёмся из 1122 года в год 1380-й. Монгольскому господству на Руси примерно 140 лет, и кажется, что конца ему не будет никогда. Но это только кажется. Наша страна постепенно укрепляется, а вот орда слабеет. И в этом году наступает момент, когда наши предки наносят ей мощный удар, который помогает им понять, что повелители-то эти, глядишь, и временные. Речь, конечно же, идёт о Куликовской битве, выигранной под руководством князя Московского и великого князя Владимирского, который вошёл в нашу историю под именем

Дмитрий Донской

Нет нужды здесь писать о заслугах этого выдающегося человека: о них сказано и написано достаточно. А вот о других сторонах личности Дмитрия Донского и о некоторых событиях, связанных с Куликовской битвой, рассказать бы стоило.

Ну, во-первых, битва эта не была ни первой, ни второй, ни третьей и ни пятой победой русичей над ордынцами. Впервые верх над ними в открытом сражении одерживает в 1285 году, то есть за 95 лет до неё, князь Новгородский Дмитрий Александрович, сын Александра Невского[78 - Здесь и далее, до окончания абзаца, информация приводится по статье Википедии «Монголо-татарское иго».]. Разбитым оказывается монгольский «царевич» Елтора?й, на стороне которого, к слову сказать, сражается младший брат Дмитрия Андрей. Затем, в 1301 году первый московский князь Даниил Александрович, самый младший сын Александра Невского, наносит ордынцам поражение недалеко от Переяславля-Рязанского (сегодня этот город называется Рязанью). Через шестнадцать лет, в 1317 году, тверской князь Михаил I Ярославич разбивает ордынского темника Кавдыга?я недалеко от села Борте?нево (сейчас этого населённого пункта нет, но раньше он находился в нынешней Тверской области). На этот раз, кстати, на стороне монголов сражается московский князь Юрий Данилович, сын Даниила Александровича. Поражение оказывается настолько серьёзным, что в плен к Михаилу Тверскому попадает жена московского князя, которая, между прочим, является сестрой аж самого ордынского Узбек-хана. (Во многом именно за это Михаила Тверского убьют через год в орде, о чём писалось выше.) В 1362 году совместное русско-литовское войско громит объединённые силы крымского и перекопского ханов, в 1365 году у Шише?вского леса (он находился на территории нынешней Рязанской области) наносят поражение монголам рязанцы, а в 1367 году у реки Пья?ны (сейчас это Нижегородская область) – суздальцы. В августе 1378 года происходит крупное сражение на реке Во?жа, что в нынешней Рязанской области, в котором русичи вновь одерживают победу. Ордынским войском командует мурза Бе?гич, а вот нашей ратью не кто иной как московский князь Дмитрий Иванович – тогда ещё, естественно, не Донской. А если учесть, что Бегич пошёл на Русь по приказу ордынца Мамая (того самого!), то следует сказать, что свою победу в Куликовской битве Дмитрий Иванович за 2 года до этого неплохо отрепетировал.

Монголы, кстати, тоже в долгу не остаются: в 1376 году они разоряют Новосильское княжество (сейчас на этом месте Орловская область), а в 1377 году громят московско-суздальское войско на той же речке Пьяна и проходятся после этого огнём и мечом по Нижегородскому и Рязанскому княжествам, а в 1379 году по второму из них совершает рейд уже и сам Мамай[79 - См. Википедию, статью «Олег Иванович».]. Так что в этот период Русь и орда напоминают двух боксёров, наносящих друг другу болезненные удары в ожидании момента для решающего нокаута.

Но вот наступает 1380 год. В какой же обстановке происходит сражение на Куликовом поле?

Вот уже более двух десятилетий в орде идёт борьба за власть, которая в русских летописях получает название «Великая замя?тня», то есть, выражаясь языком современным, большая смута. В 1359 году в результате военного переворота погибает восьмой ордынский хан Бердибе?к, последний представитель рода чингизидов, то есть прямых потомков Чингисхана. И ведь уничтожил всех их он сам. Дело в том, что став за два года до этого ханом, он приказывает убить всех потомков Батыя (Батый, как вы знаете, был внуком Чингисхана), которые могли бы претендовать на этот пост, и в результате были уничтожены двенадцать его родственников, в том числе и его 8-месячный брат, которого он убил лично, ударив о землю. Но, как говорит русская пословица, «не рой другому яму – сам в неё попадёшься». Вот Бердибек и попался. И началось… Законных претендентов на пост властителя орды больше нет, место Бердибека занимает свергнувший и убивший его некий Кульпа?, самозванец, его самого свергает и убивает в январе 1360 года Науру?з-хан, тоже самозванец, того, всего через пять месяцев, – Хизр-хан и т. д. и т. п. И так за 23 года в орде сменяется 25 ханов, а от неё самой начинает откалываться улус за улусом[80 - См. Википедию, статью «Золотая орда».]. Важнейшую роль во всей этой заварухе играет Мамай. Он женат на дочери убитого хана Бердибека и при нём занимал должность беклярбе?ка, то есть нечто типа премьер-министра, руководя одновременно армией орды, её внешней политикой, а также судебной властью. Когда Бердибека не стало, Мамай объявляет войну сначала Кульпе, а потом и другим самозванцам. Военные действия он ведёт с переменным успехом, но сам законного права на ордынский трон не имеет, поскольку не является чингизидом. Но он в конце концов находит хороший для себя вариант и в июне 1370 года, после смерти очередного ордынского хана, Абдулла?ха, провозглашает ханом восьмилетнего мальчика Мухаммеда-Була?ка (наши историки называют его также Мама?нт-Салта?ном) и становится при нём фактическим правителем орды.

Русские князья, вот уже многие десятилетия поддерживающие с ордой самые тесные отношения, пристально следят за всеми этими событиями и наверняка знают о происходящем в деталях. Дмитрий Иванович, будущий Донской, получает, кстати, в 1363 году ярлык на великое княжение именно от Мамая. Было тогда московскому князю 13 лет. Правда, через семь лет Мамай ярлык у Дмитрия отбирает и отдаёт его тверскому князю Михаилу II Александровичу, но московский князь отправляется на следующий год на поклон в орду и ярлык получает вновь, теперь уже из рук девятилетнего Мухаммеда-Булака. Но вся эта борьба – это, так сказать, формальности: Дмитрий Иванович прекрасно понимает, что Мамай, по сути, правитель незаконный, а хан ордынский и вовсе малолетка, и вот в 1374 году он с Мамаем ссорится и отказывается платить ему дань в оговоренных размерах. Русские летописи назвали это событие «великое розми?рье», то есть большая ссора[81 - См. Википедию, статью «Дмитрий Иванович Донской».]. Вот в такой ситуации и происходит в 1378 году битва на реке Вожа, о которой говорилось выше и в которой князь Дмитрий разбивает мамаевского воеводу Бегича. Мамай – в ярости и решает наказать своего непослушного холопа лично. С его точки зрения князь Дмитрий – предатель чистейшей воды: сначала поклялся в верности, получил ярлык, а теперь от своих обязательств отказывается. Вот и верь после этого людям.

Но есть у Мамая ещё один повод для беспокойства. Весной 1378 года на его территорию вторгается Тохтамыш, а это противник, ох, какой опасный. Он не только потомок Джучи, старшего сына Чингисхана, а значит, – в отличие от Мамая, – законный претендент на ордынский престол, его поддерживает Тиму?р, могущественный правитель Маверанна?хра, огромного государства, располагающегося в Средней Азии. Оно находится на территории бывшего улуса Чагатая, второго сына Чингисхана, и включает в себя такие города как Самарканд, Бухара, Хорезм, Ташкент и Хива?. В 1362 году в одной из битв он лишается двух пальцев на правой руке и получает тяжёлое ранение в правую ногу, в связи с чем к нему прилипает кличка «Тимур-э Лянг», то есть «Тимур хромой». Под таким именем, Тамерлан, он и входит в историю многих стран, особенно европейских. По своему происхождению Тимур тоже чингизидом не является, но в 1370 году женится на вдове своего предшественника, которая происходит как раз из этого рода. Он с неприязнью смотрит на постоянные междоусобицы в орде, на приход там к власти разных самозванцев и в конце концов принимает решение направить туда для наведения порядка живущего у него при дворе чингизида Тохтамыша и даёт ему часть своей армии. И к апрелю 1380 года тот захватывает у Мамая почти всю орду, в том числе и её столицу Сара?й-Берке?. Мамай понимает, что на два фронта он сражаться не может, и решает сначала нанести удар по более слабому, как ему кажется, противнику.

Выступив на Русь, он отправляет к князю Дмитрию своих послов, которые встречают его в городе Коломна, примерно в 120 километрах к юго-востоку от Москвы, и требуют он него покорности и выплаты дани в таком размере, в котором она платилась при хане Джанибеке, то есть в период наивысшего могущества орды. Князь Дмитрий колеблется, он явно ордынцев побаивается и, стремясь военного столкновения избежать, соглашается дань выплачивать, но не в требуемых объёмах, а так, как он договорился в своё время с самим Мамаем. Но тот, похоже, в своих силах совершенно уверен, о компромиссе и слышать не желает, и сражение становится неизбежным.

На стороне Мамая, кстати, выступает соотечественник князя Московского, князь Олег Иванович Рязанский. Он затевает с ордынцами тайные переговоры, обязуется москвичам не помогать и в награду получает от Мамая обещание отдать ему большу?ю часть владений князя Дмитрия, который, как тот считает, вскоре будет разгромлен. Об этом пишет в первой главе пятого тома своей «Истории государства Российского» Карамзин.

Куликовская битва состоялась, как известно, 8 сентября по старому стилю или 21 сентября по новому стилю 1380 года. По её итогам князь Дмитрий стал одним из самых почитаемых героев в нашей истории и получил прозвище Донской. О ходе и значении этого события говорить нет нужды: об этом и так много написано, в том числе и в учебниках истории. Расскажем лучше о нескольких странных, а иногда и загадочных фактах, связанных с этим сражением.

Итак, загадка № 1. Когда ордынцы разбежались, наши ратники увидели, что их военачальника нигде нет. Сергей Соловьёв в Главе 7 третьего тома своей «Истории России с древнейших времён» об этом пишет так: «Одни говорили, что видели его жестоко раненного, и потому должно искать его между трупами; другие, что видели, как он отбивался от четырех татар и бежал, но не знают, что после с ним случилось; один объявил, что видел, как великий князь, раненный, пешком возвращался с боя /…/. Войско рассеялось по полю; нашли труп любимца Димитриева Михаила Андреевича Бре?нка, которого перед началом битвы великий князь поставил под своё чёрное знамя, велев надеть свои латы и шлем; /…/ наконец двое ратников, уклонившись в сторону, нашли великого князя, едва дышащего, под ветвями недавно срубленного дерева /…/. Димитрий с трудом пришёл в себя, с трудом распознал, кто с ним говорит и о чём; панцирь его был весь избит, но на теле не было ни одной смертельной раны».

Что из этого следует? Ну, во-первых, то, что свои великокняжеские доспехи Дмитрий перед битвой снимает, а сам, получается, облачается в латы и шлем более простого воина. Более того, их он велит надеть своему любимцу, да ещё и ставит того под великокняжеским знаменем (о его цвете мы поговорим чуть ниже). Зачем? Чтобы отвести в сражении повышенную опасность от себя? Ведь враг наверняка будет охотиться за человеком в княжеском вооружении изо всех сил и будет стараться убить его в первую очередь, – что, собственно, и произошло с несчастным Бренком. Но ведь это же трусливо и подло: попытаться сохранить собственную жизнь за счёт того, чтобы подставить своего товарища! Во-вторых, нашли князя Дмитрия в стороне от поля битвы. Как он туда попал? Покинул место сражения? Но почему? Ведь на его теле не было ни одной смертельной раны. Тогда почему он едва дышал, не понимал, что происходит, и вообще с трудом пришёл в себя? Испугался? В-третьих, его нашли спрятанного: кто-то срубил дерево и забросал князя ветками. Но кто? Однозначно ответить на все эти вопросы сложно. Но вот, с другой стороны, сражался-то он, судя по всему, отважно: весь панцирь был у него избит, да и ранен он был, хотя, может, и не очень серьёзно.

Теперь о знамени Дмитрия Донского. Выше вы прочитали, что Соловьёв пишет о том, что было оно чёрного цвета. За ним это стали повторять другие историки и не только они. Так, например, на известной картине советского художника Александра Бу?бнова «Утро на Куликовом поле» князь Дмитрий изображён на фоне чёрного знамени. Но ведь в древнерусских источниках говорится, что в центре нашего войска трепетал как «облако», как «светящий светильник» образ Иисуса Христа[82 - «Герб и флаг России. X–XX века», отв. редактор Г.В. Вилинбахов, М., издательство «Юридическая литература», 1997, стр. 409.]. Как же так? Ведь Иисус прежде всего – символ света, да и не может чёрное знамя «светиться» словно «облако». Разгадка проста. Было оно «чёрмного», то есть, на древнерусском языке, ярко-красного цвета. В летописях это слово пишется и с буквой «м», и без неё, но если представить себе чёрное знамя, это будет означать, что Дмитрий Донской – единственный в истории нашего государства князь, использовавший этот цвет, причём несовместимый со светлым образом Христа. Ведь хорошо известно, что и до него, и после наши князья сражались исключительно под красными («че?рвчатыми» или «черлёными») знамёнами. Красный цвет означал мужество, а чёрный – тьму и могилу[83 - Подробнее см. op. cit., стр. 406 и 409.].

И последнее. На летописных миниатюрах, посвящённых Куликовской битве, великокняжеское знамя имеет красный или белый цвет, но никогда – чёрный. А в 1552 году перед решающим штурмом Казани Иван Грозный разворачивает тёмно-красное («червчатое») знамя с вышитым на нём образом Христа («Всемилостивого Спаса»), которое было свидетелем победы на Куликовом поле[84 - Op. cit., стр. 412]. Думаю, теперь с цветом знамени князя Дмитрия вам всё ясно.

Загадка № 2. Русские летописи довольно точно определяют место сражения на Куликовом поле: «на Дону? усть Непрядвы», то есть, по-современному, на реке Дон, в месте впадения в неё реки Непрядвы. Более того, они даже говорят, что битва происходила между правым берегом Дона и левым берегом Непрядвы. И вот тут начинаются тайны.

Дело в том, что многочисленные раскопки, проводившиеся на Куликовом поле в течение многих десятилетий, свидетельств сражения такого масштаба не выявили. Ни копий, ни кольчуг, ни шлемов – ничего. Причём сначала искали на левом берегу Непрядвы – не нашли. Потом на правом – тот же результат. Конечно, можно сказать, что в те времена мечи да шлемы были такими ценными предметами, что победители забирали их с собой. Хорошо. А почему не найдено человеческих костей? Так шестьсот же с лишним лет прошло: всё уж в пыль превратилось давно! Допустим. Но ведь в этих человеческих костях должны были быть наконечники стрел, это же останки погибших. А это, потому что во времена СССР на Куликовом поле велись сельскохозяйственные работы и применялись удобрения, разъедавшие металл. Возможно и это. Но ведь что-то же должно было остаться! Что-то всё же, кстати, нашли: основание копья, кольцо от кольчуги, обломок топора[85 - См. Википедию, статью «Куликово поле».]. Обратите внимание, что всё это – в единственном экземпляре. А тут ещё где-то 30 лет назад при помощи современных методов палеоклиматологии[86 - Наука, изучающая, в частности, климатические условия в той или иной местности в древние времена; по анализу почв, относящихся к тому или иному периоду в прошлом, она позволяет установить, что находилось тогда в конкретном месте: поле, лес, море, болото и т. д. (см. Википедию, статью «Палеоклиматология»).] учёные выяснили, что в XIV веке оба берега Непрядвы были покрыты дремучим лесом. Какая уж тут битва, да ещё с участием конницы?! Так где же произошло это сражение? Тайны, тайны, тайны…

Ну, а как же бедолага Мамай? А он, между прочим, в самой битве, в отличие от князя Дмитрия, не участвовал, наблюдая за ней из своей ставки. Поняв, что сражение проиграно, он бежит к себе в степи. И ведь самое страшное не то, что он потерпел поражение. Самое страшное для него то, что на Куликовом поле погибает его ставленник Мухаммед-Булак и он больше не может прикрыться авторитетом юного чингизида. А на горизонте маячит грозный Тохтамыш. Мамай вновь собирает войско, даёт в 1381 году своему противнику сражение, но проигрывает и его. Тогда он бежит в Крым, но там его перехватывают и убивают.

Самое удивительное в том, что могила Мамая сохранилась. Она представляет собой курган и находится в Крыму, в селе Айвазовское, недалеко от города Феодосия. А нашёл её в своё время не кто иной, как великий русский художник армянского происхождения Иван Константинович Айвазовский[87 - См. Википедию, статьи «Мамай» и «Айвазовский, Иван Константинович».].

В заключение стоит лишь добавить, что потомки Мамая служили в Великом княжестве Литовском – государстве, которое было соседом и многолетним соперником Руси. От них ведёт своё начало род русских князей Глинских, самой известной представительницей которого была Елена Глинская – мать русского царя Ивана Васильевича IV по прозванию Грозный, родившегося в 1530 году. А ведь Иван Грозный был прямым потомком Дмитрия Донского. Так что через 150 лет после Куликовской битвы заклятые враги породнились.

А что потом?

А потом жизнь, как это ни удивительно, пошла своим чередом. Сразу же после убийства Мамая воцарившийся в орде Тохтамыш шлёт Дмитрию Донскому своих послов. Как вы думаете, зачем? Затем, чтобы сообщить о своём приходе к власти в орде и, между прочим, поздравить князя с победой над общим врагом – Мамаем! Спасибо тебе, просит передать Тохтамыш: ты его разбил и помог, таким образом, мне его добить, он к власти пришёл незаконно и теперь вот получил своё. Но отныне главный в орде я, я из рода чингизидов, так что давай-ка ты, князь, плати мне дань, как обычно. Князь Дмитрий принимает послов с самыми большими почестями, щедро одаривает их и направляет своему «союзнику» Тохтамышу много всяких дорогих вещей. Да только называет их подарками, а не данью, и в орду решает не ехать.

Хану становится всё ясно: Русь выходит из-под его контроля. И он начинает действовать. Летом 1382 года его войска стремительно захватывают город Булгар, столицу Волжской Булгарии (на территории этого государства сейчас находится, в частности, Республика Татарстан). В нём множество русских, в основном купцов, ведь Волжская Булгария – соседка Руси. Всех их Тохтамыш приказывает уничтожить или посадить в тюрьму, чтобы они не смогли предупредить князя Дмитрия о грядущем нашествии. После этого монголы переправляются через Волгу и входят в пределы Руси. Русские князья тут же начинают демонстрировать им свою покорность: Дмитрий Константинович Нижегородский и Суздальский отправляет к Тохтамышу на поклон своих сыновей, Василия и Семёна, а Олег Рязанский (тот самый, который сговорился накануне Куликовской битвы с Мамаем) вообще встречает ордынцев как дорогих гостей, договаривается с ними о том, что его земли они разорять не будут, и в качестве благодарности показывает удобные броды на реке Оке, в обход своих владений, но зато прямиком на Москву.

Так что Тохтамыш сваливается на Московское княжество как снег на голову. Что же делает князь Дмитрий, узнав, что враг вот-вот подойдёт к Москве? Организовывает её оборону? Сам встаёт во главе неё? Нет. Он из города убегает! Убегает так быстро, что бросает в нём собственную жену Евдокию, двоих дочерей (Софью и Марию) и троих сыновей: одиннадцатилетнего Василия (будущего князя Московского Василия I), девятилетнего Юрия и Андрея, которому вообще от роду несколько дней. И это в тот момент, когда под защиту московских стен простой народ, наоборот, собирается. Сначала в городе начинается паника: начальники разбежались, командовать обороной некому, а о жестокости монголов хорошо известно. Тогда наиболее авторитетные горожане созывают вече и решают город защищать. Более того, находится и человек, который, в отличие от Дмитрия Донского, соглашается встать во главе москвичей. Вы удивитесь, но это… можно сказать, иностранец, литовский князь по имени Осте?й.

Евдокия с детьми ускользает из Москвы буквально под носом у ордынцев. Узнав об этом, Тохтамыш снаряжает погоню, которая несётся за нею буквально по пятам. Но княгине везёт: она посуху добирается сначала до Переяславля (сегодня он называется Переславлем-Залесским), потом до Ростова (нынешний Ростов Великий) и после этого вверх по Волге до Костромы.

Так почему же Дмитрий Донской покинул собственную столицу? По его словам, чтобы войско собрать. Ордынцев, мол, много, я в одиночестве, другие князья на выручку не идут, так что город обречён. Допустим. Только вот не пристало князю бросать своих людей (и семью!) на произвол судьбы перед лицом врага. Тем более что, как мы знаем, Тохтамыш смог взять Москву только обманом[88 - И в этом ему помогли сыновья нижегородского князя Дмитрия, которых тот отправил к Тохтамышу; когда после неудачного двухдневного штурма к городским стенам подошла группа ордынцев и стала обещать москвичам, что они никого не тронут, если те откроют ворота, среди них были и Василий с Семёном; молодые княжичи приходились родными братьями жене Дмитрия Донского, так что когда они крикнули: «Верьте нам, мы ваши князья христианские, вам в том клянёмся», горожане им поверили и ворота открыли; итог хорошо известен.]. Так что не такой уж и беззащитной она оказалась. А, может, князь просто – опять – испугался?

В общем, Тохтамыш возвращается восвояси победителем, разорив ещё Владимир, Звенигород, Можайск, Переяславль и Коломну, а заодно ограбив и княжество Олега Рязанского (не помогло тому коварство по отношению к Москве). За собой в степь он уводит огромное множество пленников и богатую добычу, в том числе и великокняжескую казну.

А что же князь Дмитрий? Он довольно быстро возвращается с дружиной в свой родной город и видит в нём груды погибших людей и сплошные пепелища. Но в погоню за Тохтамышем не пускается, а, поплакав, набрасывается на… Рязанское княжество, только что разорённое ордынцами. Олег Рязанский убегает, а простые рязанцы, через несколько недель после монгольского побоища, грабятся теперь уже «своими». Такая вот печальная история.

Дальше – больше. Осенью того же года Тохтамыш отправляет к Дмитрию Донскому послов с предложением о мире. Московский князь, естественно, соглашается, получает от хана ярлык, обязуется выплатить всю задолженность по «старой» дани, возобновляет выплату новой, да ещё и отправляет в орду в качестве заложника своего старшего сына Василия[89 - См. здесь и выше Википедию, статьи «Тохтамыш» и «Нашествие Тохтамыша на Москву».].

Отношения Руси с ордой становятся прежними. Военные итоги Куликовской битвы перечёркнуты. Русь вновь в полном подчинении у монголов. И будет оставаться в этом состоянии ещё почти 100 лет.

Вот что пишет о правлении князя Дмитрия русский историк Николай Костомаров: «Княжение Димитрия Донского принадлежит к самым несчастным и печальным эпохам истории многострадального русского народа. Беспрестанные разорения и опустошения, то от внешних врагов, то от внутренних усобиц, следовали одни за другими в громадных размерах»[90 - Н.И. Костомаров «Русская история в жизнеописаниях её главнейших деятелей», М., издательство «ЭКСМО», 2005, стр. 134.].

Увы, так часто бывает в истории, причём не только в российской: во время правления одного и того же человека могут быть и славные победы, и большие невзгоды.

1480 год: конец ордынскому игу и татарской угрозе?

И да, и не совсем. После месячного стояния на реке Угре осенью 1480 года, когда войска великого князя Московского Ивана III и ордынского хана Ахмата так и не решились напасть друг на друга и Ахмат ушел обратно в степи, Русь своей зависимости от орды положила конец и выплату ей дани окончательно прекратила. Орде – да. Но вот татарам – нет. Так что давайте всё-таки кое-что уточним.

Во-первых, к этому времени орда была уже не та. В 20-х годах XV века от неё фактически откалывается Сибирское ханство, в 1428 году – Узбекское ханство, через 10 лет – Казанское ханство, ещё через два года – Ногайская орда (она располагалась в степях между реками Волга и Урал) и в 1441 году – Крымское ханство. Ордынские ханы по-прежнему величают себя верховными правителями и над этими новыми государственными образованиями, но их руководство так совершенно не считает. И самым мощным оказывается ханство Крымское.

Иван III дружбой с ним очень дорожит. Ещё в 1474 году он заключает с крымским ханом Менгли?-Гире?ем союзный договор, ведь тот был врагом Ахмата. Менгли-Гирей стремится зафиксировать в нём обязательство о выплате ему Иваном III дани, тот отказывается, но устно соглашается на «поминки», то есть на регулярные денежные платежи и подарки. Конечно, это не дань, которую столько лет драли с Руси ордынцы: Менгли-Гирей не Батый, но страх перед его потомками ещё силён, и Иван III предпочитает платить, пусть формально и в добровольном порядке. Так что в течение шести лет, с 1474 по 1480 год Русь платит сразу двум татарским ханствам: и орде, и крымчанам. После стояния на реке Угре выплаты орде прекращаются, а в 1502 году Менгли-Гирей вообще её добивает, и грозное государство, которое повелевало Русью почти 250 лет, исчезает. Крымское ханство объявляет себя преемником орды. Конечно, до её могущества ему далеко, да и Русь стала намного сильнее, но «поминки» продолжаются… ещё 198 (!) лет. Да-да! Официально конец им был положен лишь в 1700 году, в соответствии со статьёй VIII Константинопольского договора между Россией и Османской империей, заключённого после Азовских походов Петра I. В ней, в частности, говорилось: «А понеже [то есть поскольку] Государство Московское самовластное и свободное Государство есть, дача, которая по сё время погодно давана была Крымским Ханам и Крымским Татарам, или прошлая или ныне, впредь да не будет должна от Его священнаго Царскаго Величества Московскаго даватись, ни от наследников его…»[91 - Цит. по: Википедии, статье «Поминки (дань)».].

В 1480 году не была устранена и военная угроза со стороны татар, и после этого Русь подвергалась нападениям с их стороны чуть ли не каждый год, причём главную роль здесь играло опять-таки Крымское ханство. Так, например, в 1511 году крымчане под предводительством сына Менгли-Гирея разоряют приграничные районы Рязанского княжества, хотя саму Рязань взять и не могут. На следующий год они нападают на это княжество дважды. В 1521 году крымский хан Мухаммед-Гирей вообще доходит до Москвы, великий князь Московский Василий III город покидает, татарам его взять не удаётся, но они разоряют окрестности, грабят Нижний Новгород и Владимир, осаждают Рязань (неудачно) и проходятся огнём и мечом по многим владениям Василия III. С собой они уводят больше 300.000 пленников. Но самый страшный набег был совершён в 1571 году крымским ханом Девлет-Гиреем. Он доходит до Москвы, царь Иван Грозный из неё бежит (я ещё расскажу об этом), на подступах к городу идут упорные бои, татары поджигают предместья, и в огромном пожаре гибнет множество москвичей. В общей сложности разорению подверглись 36 русских городов, хотя столицу Девлет-Гирей взять так и не смог. Нападали татары на Русь и в Смутное время (1598–1613 гг.), и при отце Петра I царе Алексее Михайловиче, и при самом Петре. Последний набег был зафиксирован в 1769 году[92 - См. Википедию, статью «Крымско-ногайские набеги на Русь».]. Так что если учесть, что совершались они практически ежегодно, то получается, что с 1511 по 1769 год татары нападали на Русь 258 раз! По сути, эти рейды прекратились лишь при императрице Екатерине II, после Русско-турецкой войны 1768–1774 годов, когда Российской империи удалось посадить во главе Крымского ханства угодного ей правителя. А в 1783 году оно и вовсе вошло в состав России.