Секретный сотрудник

– Ясно…

– Но ты ещё окончания не знаешь.

– Просвети неуча!

Тот, кто ёлочку срубил,
Тот вредней врага раз в десять,
Ведь на каждом деревце
Можно белого повесить!

– Погодь… Это что же выходит? Что он попросту издевается над нами?

– Похоже на то.

– Вот сволочь! Получил по зубам – и дальше клевещет. Нет, всё-таки правильно, что наши отцы в своё время очистили страну от этой скверны.

– Очистили? Кто тебе такое сказал? Оглядись по сторонам… Кругом одни вредители, враги народа! Мы их хватаем-хватаем, сажаем-сажаем, стреляем, словно чумных крыс, а они не переводятся. Прут и прут. Лезут и лезут. Ну, не хотите жить в Стране Советов – валите молча на свой вожделенный Запад, не мешайте нам строить светлое коммунистическое завтра.

– Как они свалят, если граница на замке?

– Какать захочешь – штаны снимешь…

– Согласен!

– Вот совсем недавно часть профессорского состава Воронежского государственного университета не вернулась из заграничных командировок… Всех их наша власть просто лишила права называться советскими учёными – и до свидания! Пусть теперь в частных капиталистических лабораториях, без какого-либо содействия государства, попробуют делать свои выдающиеся открытия!

– Так тоже нельзя, братец.

– Это почему же?

– Стране надо двигаться вперёд. Осваивать новые горизонты в промышленности и сельском хозяйстве, перевооружать доблестную Красную армию… Без серьёзного отношения к науке мы обречены топтаться на месте!

– Не согласен. Да, науку поднимать надо… Но это должны делать новые, рабоче-крестьянские кадры. Тем старым, вчерашним, уже ничего не надо. Только выбить финансирование под свои «супергениальные» проекты – и дальше спокойно почивать на лаврах!

– Ну, не совсем так… Зайдёшь?

– Если пригласишь…

– Приглашаю. Хотя – нет. Наша комендантша, тётя Зина, – зверь, а не человек… Умрёт, но не пустит на порог никого постороннего!

– Забыл, что у меня есть волшебная ксива?

– Вот это-то меня и смущает более всего… Представляешь, сколько визга поднимется? «Плечов пришёл в общагу в сопровождении аттестованного сотрудника госбезопасности!» Да после такой выходки мои кости будут перемывать в альма-матер по крайней мере до конца учебного года!

– Возможно… – скорчил хитрую гримасу чекист, протягивая руку для прощания.

9

Ярослав предъявил постовому открытку. Тот мгновенно вытянулся в струнку, козырнул и услужливо толкнул дверь, ведущую в Большой Кремлёвский сквер…

Бывать в нём студенту ещё не приходилось.

Оказавшись в полном одиночестве на центральной аллее парка, он растерянно глядел по сторонам, не зная, куда следовать далее, но вскоре заметил покатую спину одинокого прохожего, несколькими секундами ранее отбывшего в путь в одном с ним направлении, и бросился вдогонку:

– Вы не подскажете…

– Отчего нет? Подскажу, Слава, подскажу…

Конечно же это был Глеб Иванович Бокий. Сгорбившийся, ссутулившийся и посему выглядевший много старше своих и без того немалых лет…

Его умению перевоплощаться без грима, париков и прочих профессиональных трюков, завидовали многие сотрудники НКВД.

Позже метод возьмёт на вооружение и сам Плечов; вот только на то, чтобы в совершенстве овладеть им, уйдут долгие годы…

– Ну, рассказывай, – удобно расположившись посередине недавно выкрашенной, но уже высохшей скамьи, произнёс чекист.

– О чём? – удивлённо пожал плечами студент, скромно примащиваясь слева от своего куратора.

– Как ты до такой жизни докатился?

– Какой, товарищ комиссар?

– Чтобы доносить на своего преподавателя… Да ещё и земляка!

– А разве Фёдор Алексеевич тоже родом из Белоруссии?

– Да.

– Простите, не знал!

– А если б знал, то не пришёл на Лубянку, а?

– Ну, почему же?.. Какой-то личной неприязни к Фролушкину и, следовательно, причин желать ему зла у меня нет – это правда. Но и оставлять без внимания чьи бы то ни было антисоветские выпады я не намерен!

– Молодец! С этой минуты, как и договорились, будешь работать лично на меня… Ясно?

– Не совсем… Я намерен служить своей Отчизне, родному рабоче-крестьянскому государству, а никак не отдельной личности! Даже такой крупной…

– Да не волнуйся ты так… Кстати, как тебя кормилица в детстве величала?

– Ярек, Яра… Я родился в Минске 23 августа 1911 года… Тогда в этом городе проживало множество поляков, как у нас говорили – ляхов, и мама, между прочим, представительница одного из самых славных и древних белорусских родов – Кухарчик её девичья фамилия, стала звать меня на чужой манер…

– Значит, Яра?

– Так точно!

– Теперь это твой оперативный псевдоним, о существовании которого никто не должен знать.

– Понял.