Ева

– Я предлагаю так. Если мы за долгое время не получим никаких вестей, то в таком случае, я предложу тебе другой выход.

– Какой?

– Давай сейчас не будем об этом.

– Хорошо. Тогда о чём?

– О чём угодно. Спрашивай.

– Могу я научиться общаться, как ты? Ловить эти самые импульсы и понимать их?

– Научиться? Вы это умели, до определённого момента. И сейчас, наверно, можешь, только стоит приложить немалые усилия.

– Что ты имеешь ввиду? – удивился Михей. – Я никогда так не умел.

– Умел-умел. Только вместо того, чтобы развивать это умение, ты начал учить слова.

– Не понял.

– Когда ребёнок начинает говорить, вам кажется, что он умнеет. Но это не совсем так. Он лишь начинает мыслить, как взрослые. Ведь изначально, малыш не знает языка, но он при этом разумен. Он мыслит. Инстинкты самосохранения подсказывают ему: подстраивайся, если хочешь выжить. И через несколько лет волшебное, неуловимое мышление забывается и сводится к бесконечному перебору выученных фраз в голове. А то, что ещё не названо, навсегда ускользает от вашего сознания…

Наступила долгая, томительная пауза. Михей поймал себя на мысли, что любая тема, обсуждаемая с Анной, так или иначе вгоняет его в тоску. То ли из-за того, что он – представитель цивилизации, которая всё делала наперекосяк, то ли потому, что он никогда не сможет её обнять. Один на Земле, один на Еве. Ему казалось, что это никогда не кончится. «Нужно что-то сказать! Что-то сказать, чтобы прервать эту паузу и разогнать дурацкие мысли!»

–Не нужно ничего говорить! Я всё уже услышала. И пока, прости, не могу ничего с этим поделать.

– Знаю. Иногда просто нет сил!

– Посмотри на одиночество с другой стороны. Порой так даже проще. Потеряв однажды близкого человека, ты навсегда заключаешь союз со страхом. Страшно потерять кого-то вновь, страшно, что с дорогим тебе человеком что-то случится, страшно, что случится дурное с тобой, и ты оставишь его один на один с тяжёлой скорбью на сердце.

– Может, и так. Но я готов заплатить эту цену.

– Давай немного подождём. Если ничего не изменится, я что-нибудь придумаю. Обещаю!

***

Длительные беседы с Анной позволили Михею обладать приличными знаниями об истории четырёх планет: Евы, Сьюзи, Кармен и Даны.

Все они пригодны для жизни человека, но не везде будет оказан радужный приём. Выводы учёных с Земли, о том, что обнаруженные планеты с большой вероятностью не заселены, оказались ошибочными. Да, возле их орбит не было ни тонн космического мусора, ни законсервированных спутников и станций. На их поверхности не было следов вырубленных лесов и густого смолистого смога. Не было ничего, чем человек наградил свою обитель – Землю.

Однако первозданность и нетронутость этих планет были обманчивыми. Сьюзи и Кармен густозаселённые планеты, а их обитатели тысячи лет враждуют между собой. Жители Сьюзи считали открытие методов «пересадки» личности в новое, искусственно выращенное, тело венцом их развития. А население Кармен напротив, видели нарушение природного цикла жизни и смерти противоестественно.

Первое время конфликт отражался лишь в спорах и длительных аргументациях собственной правоты. Но когда Сьюзи оказалась перенаселена и рождение детей попало под жёсткое ограничение, начались протесты и беспорядки. Выбирая между вечной жизнью и возможностью продлить свой род, население делилось на два фронта.

Тем, кто отрёкся от вечной жизни, не было места на Сьюзи. Вести былой образ жизни больше не представлялось возможным. И тогда Кармен миролюбиво приняла их, отпустив в обратном направлении тех, кто поддался соблазну бессмертия.

Обладая способностью «улавливать» информацию на больших расстояниях люди всегда знали, что происходит на соседних планетах. И то, что творилось на Сьюзи, вынудило их соседей создать над собой особый экран, блокирующий потоки информации. Страх, что пример соседей может оказаться заразительным, подтолкнул их к этому.

С тех пор, планеты-сёстры навсегда перестали общаться. И если о происходящем на Еве есть какое-то понимание, то Кармен – загадка. Какие изменения могли произойти с ее населением за несколько тысяч лет – неизвестно.

В то время Сьюзи настигла великая стагнация. Прогресс остановился, люди потеряли всякий интерес к науке. Они считали, что «вечная жизнь» – это венец их трудов. Считали, пока не стали замечать, что каждый раз, переселяясь в молодое тело, продолжительность жизни сокращалась. И переселения приходилось делать всё чаще. Искусственное ДНК выращенной биомассы, проще говоря, человеческого тела, с каждым новым копированием, начинало раньше стареть. Кроме того, многие отметили отсутствие свежих идей во всех сферах жизни. Это связывали с отсутствием новых ДНК, образовавшихся в результате слияния материнских и отцовских генов. Иначе говоря, даже имея возможность обучаться тысячу лет, можно уступить собственному ребёнку в сообразительности. Новая жизнь рождает новое мышление, новые взгляды и идеи.

Отсутствие глобального вектора развития цивилизации влияло на жизнь людей на микроуровне. Крупнейшие корпорации вслед за человечеством теряли интерес к инновациям. Личностный рост уходил на второй план, так как «откладывать на потом» можно сколь угодно долго, а развлекаться и прожигать жизни хотелось здесь и сейчас. Одним словом, Сьюзи – рай, медленно превращавшийся в ад. Однообразие и бесконечность жизни разрушали разум, раз за разом пересаживаемый из тела в тело.

Сохранились ли у них рассудительность, благородство и милосердие – никто не знал. Но в любом случае, полёт на Сьюзи был делом рискованным. И сейчас почти весь экипаж ЗОИ, наверняка уже приземлившийся, встретился лицом к лицу с реальной, а не электронной цивилизацией.

Старая, профессиональная привычка не доверять тому, что тебе говорят, по сей день сохранилась у капитана и сеяла сомнение по поводу рассказов Анны. Он понимал, что его недоверие мгновенно вскроется, но сделать ничего не мог. Он такой, какой есть. К тому же сомнения его были вполне обоснованы.

Всякий раз, когда Михей интересовался планами Анны и остальных обитателей Евы, диалог с женщиной становился извилистым словно серпантин. За долгое время капитан так и не узнал толком, зачем было захватывать тела землян и лететь на Сьюзи? Почему, раз жители Евы готовы просто «стереть» себя из хранилища, Сьюзи не предоставит им тела для последней жизни? Зачем один из них в теле Георгия отправился чёрт знает куда? Михею, почему-то, не хотелось верить, что когда-то высоко цивилизованное общество, вдруг стало столь хладнокровным и безжалостным, чтобы обрекать таких же, как они людей, на забвение.

К тому же разведчику казалось крайне нелогичным решение, использовать целую планету под «хранилище». На Земле за каждый клочок территории шли войны, а тут свободна практически целая планета. Даже две, если верить предположениям Анны, что Дана – четвёртая планета новой галактики, используется схожим образом, только жителями Кармен. Над поверхностью Даны так же образовался информационный барьер и поди теперь разберись, что происходит на планете.

***

Неизвестно, сколько прошло дней по меркам Земли, неизвестно, сколько пролетело месяцев на Еве, но Петровичу и Фёдору казалось, что прошла целая вечность. Они чуть ли не бегом направлялись к месту, где раньше был разбит лагерь лесорубов и рассуждали о том, как выполнить требования Великого Правителя и что будет после этого. С ними на Еву прибыл Ивраоскарь. Он, ссылаясь на Великого Правителя, сказал, что без него земляне никак не справятся.

– Ни за что они не найдут столько добровольцев! Ни за что! – настаивал Фёдор, хотя по большому счёту с ним никто не спорил.

– Никто и не говорит о добровольца.! – парировал Тарас Петрович. – Как всегда, напишут нас скорую руку какой-нибудь закон и всё. Как на войну отправят молодежь на «форматирование».

– Надеюсь, что ты ошибаешься! Не хочется мне в это верить. – вздохнул Фёдор.

– Мне тоже не хочется, но опыт подсказывает, что так оно и будет. Страшно подумать, жили люди, как им кажется, плохо. И не подозревают, что вскоре всё готовы будут отдать, чтобы сохранить свою несчастную жизнь.

– Тут будет не лучше.

– Твоя правда. Погубят хороших ребят, а сюда всякая сволочь повалит! Что они тут устроят, боюсь представить.

Фёдор после слов старика вдруг резко остановился, на лице его читалось, что внезапно он понял что-то важное. Земляне несколько секунд смотрели друг на друга. Тарас Петрович наверняка понял, какая мысль вдруг посетила его приятеля, но всё же спросил:

– Чего с тобой?

– Зачем тогда всё это? – робко спросил Фёдор.

Дед запустил пальцы в отросшие волосы, почесал в затылке и тяжело вздохнул:

– Ну, сто миллионов погубим, но спасём-то больше! – в голосе Тараса Петровича слышалась неуверенность. – Да и Великому Правителю всяко виднее, чем нам с тобой!

Фёдор не успел ничего возразить. Их догнал Ивраоскарь. Ему вдруг до ужаса стало интересно побывать на другой планете. Он еле плёлся, вертел головой по сторонам, удивляясь причудливым формам деревьев. Постоянно спотыкался и просил землян идти чуть медленнее.

– Спасибо, что подождали! Слушайте, как же тут красиво! Не находите? – спросил лингвист, прищуриваясь от яркого света. Он наверняка знал, о чём говорили земляне, и отстал он скорее всего нарочно, чтобы «подслушать» их разговор.

– Вы кого-нибудь слышите? – резко перевёл разговор Тарас Петрович.

– Ничего необычного. А должен?

– Смотря как далеко вы «слышите»!

– А, вот вы о чём, простите, я понял вас буквально. Но ответ мой не изменится – ничего необычного!