Тень Серебряной горы

Капитан кивнул, Ефимов вышел. Илэлэк продолжил:

– Мы не юкагиры, как вы везде пишете, а мы народ вадулы, вот как правильно, и это означает могучие. Вадулы делятся на шесть родов, наш род называется омоки, что значит здесь наш дом. Всего нас, омоков, шесть племён, и наше племя – Дети Чёрной Выдры, я их алдье, по-вашему тойон, и так в каждом племени по своему алдье. А раньше, как в песнях поётся, у нас, у омоков, был один главный, верховный алдье, но после он умер, а нового мы никак не выберем. Теперь каждый кочует куда захочет, это очень плохо, это наша слабость, и я, Илэлэк, просто алдье, алдье племени Детей Чёрной выдры. Нас пять стойбищ, три стойбища остались со мной, а два стойбища ушли, потому что мы посчитали, что нам не собрать весь ясак от всех пяти стойбищ, вот я их и отпустил, и вот они ушли. Но если ты, Большой Каптана, как мы тебя называем, если ты из-за этого так сильно гневаешься, то я готов признать, что мы недоплатили тебе и твоей владычице тринадцать соболиных шкур, запиши их мне в остаток.

Капитан и Черепухин переглянулись, капитан ещё подумал и сказал:

– Ладно, Илья Ильич, иди и начинай укладывать, а я тут пока что напишу ему отписку. Чистую! Иди!

Черепухин усмехнулся, вышел, а капитан взял новый лист, начал записывать:

Нижнеколымская волость, Черновыдринский улус, а в нём князец Илэлэк со товарищи – сорок два человека. А по окладу с них поминки – пять соболей, да ясаку сорок девять соболей. И в то число взято поминок: пять соболей, да ещё ясаку тридцать три соболя и восемь белок, два горностая и три чёрных царских лисы – эти все за ещё шестнадцать соболей. По окладу поминки и ясак сполна.