Маму Светы, дядю Петю,
Деда с бабушкой в углу
И взглянул, сказав: «Ну что же,
Успокоилась ты, вижу.
А теперь иди в кроватку
И смотри цветные сны».
…Света вечером в кроватке
Приоткрыла глаз тихонько
И увидела, как папа
Смотрит в тёмное окно.
Света вглядываться стала
И заметила слезинки,
Что украдкой папа прятал
В уголках печальных глаз.
И решила, засыпая,
Что ребёнком быть прекрасно —
Можно с кем-нибудь поплакать
Над несбыточной мечтой…
Двадцать лет с тех пор минуло.
Света выросла, наверно.
Я давно уже не слышал
Никаких вестей о ней.
Мне же вот что интересно —
Стала Света крокодилом
Или девочкой осталась
После всех прожитых лет?
Я не знаю. Страшно думать,
Что она уж не ребёнок,
Что приделали ей люди
Хвост и хищный ряд зубов,
Что она забыла игры…
Только всё же я надеюсь,
Что у встречных крокодилов
Будут добрые глаза.
4—5.8.93
* * *
Я бегаю по городу,
Как взмыленный Барбос,
И мне щекочет морду
Зазнавшийся мороз.
Мне хочется согреться.
Я потерял в пути
Своё собачье сердце
И не могу найти.
И в пасти бьётся голод,
А в рёбрах – только злость.
Какой холодный город…
Мне кто-то бросил кость,
А я и не заметил,
Хоть с голоду опух,