Миссия в траве

– Да что в наше время можно разузнать скрытно? – я, кажется, выхожу из себя, потому что вскакиваю и опрокидываю кресло. Голова моя кружится, ноги болят, а язык мельтешит во рту, раздражая ещё больше. – Сиатка просматривается, телефоны прослушиваются, на улицах камеры. Я один раз в писсуаре прямо в штабе СБ камеру нашёл! Надо продумывать каждый свой шаг, прежде чем его делать!

Я отворачиваюсь от него и пытаюсь поставить кресло на место.

– Простите, господин ыкс-майор, – лепечет Иблик, – но если бы с вами случилась неприятность…

– Ты бы уже ничего не мог с этим поделать! – практически кричу я, снова усаживаясь в кресло. – Ты не готов работать в моей группе, Зи. Тут нужны профессионалы! Как только мы вернёмся на базу, я передам тебя Зиберту.

Иблик на мгновение поднимает на меня свой взгляд, и я понимаю, что он напуган.

– А если, – бормочет он, – я пообещаю, что такое больше не повторится?

– Я знаю, – отвечаю я. – Я точно знаю, что такое больше не повторится. Потому что ты со мной больше работать не будешь.

Я встаю и, стараясь не глядеть в его сторону, выхожу в коридор. Коридор приводит к изогнутой металлической лестнице наверх, в рубку. Поднимаюсь. На мгновение зажмуриваюсь от обилия светящихся экранов и огоньков. На кресле справа сидит, развалясь, огромный человек с круглой головой, утыканной коротко стриженными светлыми волосами. Он улыбается. Он всегда улыбается, Анс Арри. А может, у него это оскал. Я думаю, он просто улыбнулся один раз, в детстве, и улыбка осталась навсегда. А больше поводов убрать её не было, как и улыбнуться заново.

8

Анс Арри был весёлым, разговорчивым, современным. Про таких иногда говорят «душа компании». Вот только компании у него, собственно, не было. Никто с Ансом особо не дружил. Почему? Сложно объяснить.

Тяжеловесный, мускулистый, круглолицый, говорил он мало и своеобразно, так что не все его понимали. Я ни разу не слышал от него ничего по-настоящему умного, но своё дело он знал. Знал, когда нужно бежать, а когда притаиться. Когда нужно стрелять, а когда лучше подождать. Стрелял метко, почти не тупил, хотя решения принимать не любил.

– Ну а командиры на что? – спрашивал он и криво усмехался.

Помнится, когда мы высадились на Орофонурре, все были подавлены. Нам предстояло зачистить планету от жителей. От всех. Пусть они были скорее животными, чем разумными существами, это не играет большой роли, когда смотришь жертве в глаза. Мы совершенно не понимали, почему их нужно уничтожать. Но таков был приказ. Начальство возражений не принимало. И только Арри был воодушевлён, весел и готов выполнять работу без всяких сомнений. Глядя на него, и остальные стали потихоньку успокаиваться. Они вслед за Арри стреляли в самок и детёнышей, выискивали спрятавшихся в норах, убивали, убивали… Сам Арри побил собственный рекорд и демонстрировал после миссии счётчик попаданий на бластере. И все с уважением смотрели на эту цифру.

Так что Арри был очень полезным членом группы. Хотя я никогда не разговаривал с ним по душам. Не о чем мне с ним было разговаривать. Может быть, это из-за него у меня выработалась привычка говорить с самим собой. Даже когда я вроде бы обращался к собеседнику, на самом деле зачастую я рассуждал вслух. Хотя нет, Анс тут ни при чём. Я просто больной дебил.

– Доброе утро, – говорю я, усаживаясь в левое кресло.

– А то, – Анс скрипит креслом, потирает лапой ёжик волос, улыбается половиной рта.

Я отворачиваюсь и смотрю на монитор, жмурюсь. Опять неизвестный, дорт, доброжелатель прибавил яркости. Я нащупываю ручку и убавляю.

– Ты что, не знал, что Иблик хочет взять капсулу? – спрашиваю я.

– Да поздняк уже было, – Анс трёт нос. – Он утром припёрся, всё ныл. Говорит: наверно, с командиром беда случилось, надо спасать. Так и ляпнул: «беда». Я ему сказал: сиди, не рыпайся. Он ушёл. Притих типа. А вечером вдруг смотрю – капсула отчаливает. Ну, чего я мог сделать? На сообщения он не ответил. Докладывать про него? А кому он на хер сдался, в конце концов?

Я вздыхаю. Лёгкие надуваются, распирая грудную клетку, им неудобно внутри.

– Не место ему в группе, – говорю я.

– Это точно, – соглашается Анс, снова заскрипев. – Дёрганый он.

Часы в верхней части монитора расплываются, глаза никак не могут адаптироваться к светящимся точкам. Это как смотреть на Зон в полдень. Хочется отвернуться, протереть глаза.

– Сколько сейчас времени? – спрашиваю я. – Сколько до связи?

– Без двух, – сказал Анс. – Да не парься, всё же хорошо прошло. Я ща новости смотрел – паника там крестец какая. Ну, на Ибертао. Все кланы друг на друга наезжают.

Противно звякает динамик, заставляя меня вздрогнуть. Никак не привыкну к этому звуку. Меня вызывает штаб Сил Безопасности.

Я нажимаю раздражающе моргающую красным кнопку приёма.

– Ыкс-майор Дьюрек, – произношу я.

Изображение удаляющегося шарика Ибертао на мониторе сменяется трансляцией из главного зала штаба Сил Безопасности.

Прямо напротив меня – густо покрытое морщинами лицо генерала Апулинафи. Он абсолютно седой, с густыми бровями, близко посаженные глаза смотрят напряжённо и, кажется, немного сквозь меня.

– Добрый день, – говорит он своим неожиданно мягким для своего сурового вида голосом.

– Здравствуйте, генерал, – я знаю, что он, как и я, терпеть не может формальности.

– Я хотел бы поблагодарить вас за безукоризненно проведённую операцию на Ибертао, – неторопливо, с мечтательной интонацией говорит Апулинафи. – Этот прыщик давно нужно было удалить.

– Спасибо, генерал. Хотел уточнить – действительно ли всё прошло хорошо? – мой голос гулко отзывается в черепе, скачет внутри, резонирует в костях. Я привык, но это всё же неприятно. – Не подозревают ли в случившемся Содружество?

– О, не беспокойтесь, – генерал морщится и издаёт сдавленный звук, напоминающий слабое хихиканье. – Вы там всё настолько виртуозно провернули, что не может быть никаких претензий. Настоящего плотника всегда видно.

– Плотника? – переспрашиваю я. Да, я понимаю, что Апулинафи, как всегда, оговорился, но меня уже невозможно остановить. – Это слово я знаю. Это такие, которые рубят деревья, собирают из них плоты. Чтобы плавать по рекам. Или дома. Чтобы не плавать, а жить. Наверно, можно и гробы, только я не уверен, что в этом случае слово подходящее. Кажется, гробы делают гробовщики.

– Ыкс-майор, – говорит Апулинафи, чуть наклоняя голову влево. В это мгновение он выглядит чуть более безумно, чем обычно. – Я ума не приложу, о чём вы говорите.

– Вы сказали, плотника всегда видно, – отвечаю я. – Вот я и попытался понять вашу мысль.

– Я такого не говорил, – Апулинафи поджимает губы. – Где вы находитесь в данный момент?

– Корабль на тихом ходу движется на безопасное расстояние от Ибертао, чтобы усложнить возможное преследование, а затем мы планируем совершить гиперпрыжок в окрестность нашей базы, – отвечаю я. – Всё по инструкции.

Мне хочется ещё добавить от себя, что кораблик мелкий и ни на что не годный, кроме того, чтобы не привлекать слишком много внимания. Внешняя фальш-обшивка пластиковая, что придаёт ему сходство с дешёвыми посудинами торговцев всякой дрянью или с детскими игрушками. Но я замолкаю. Генерал и так несколько рассеян.

– Нет, – говорит он вдруг. – Я думаю, что вам придётся несколько отклониться от данного плана.

Он замолкает на несколько секунд, поэтому я никак не могу не перехватить инициативу.

– Что вы имеете в виду? – спрашиваю я. – Нам надо лететь чуть ближе к планете? Или чуть дальше? Или не совершать гиперпрыжок, чтобы сэкономить энергию? Но в таком случае мы будем на базе через несколько тысяч лет, а это не совсем…

– Я имею в виду, – перебивает Апулинафи, – что вы могли бы слетать на Рослин.

– Рослин? – переспрашиваю я. Хочу продолжить, но не могу вымолвить больше ни слова, потому что совершенно не представляю, что такое Рослин и что о нём можно сказать.

– Ну да, – говорит Апулинафи. – Какая вам, собственно, разница – сразу прыгнуть на базу или пару дней провести на Рослине? Разве не здорово – потратить немного своего времени? На пользу обществу, я имею в виду.

– Извините, генерал, – ко мне возвращается способность говорить, – но у нас осталось энергии всего на один гиперпрыжок. У нас заканчиваются продовольствие и лекарства, мы мотаемся по космосу уже почти четыре месяца, и… А где это, собственно – Рослин?

– Квадрат G-114, – отвечает Апулинафи, и уголки его рта поднимаются вверх, будто он улыбается. О Крест, или он действительно улыбается? – Его ещё называют Росьлин или Рошлин. Не слышали?

– Нет, – отвечаю я. – Но, генерал… Если мы, предположим, отправимся в квадрат G-114, то энергии нам хватит только на прыжок туда. Как мы вернёмся? Или вы пришлёте транспорт?