Я и моя суккуба

– А какие еще варианты?! – заорал я, перекрикивая утробный рык демона. – Мы ничего не сделаем этой скотине! Проще пробить танк вилкой, чем его шкуру!

– Пи-дец, – Лера перестала сопротивляться и грохнулась на спину, широко раскинув руки. Губы задрожали, на покрасневших глазах заблестели слезы, дыхание сбилось на конвульсивные хрипы.

– Сволочь! – Ингрид огрела тварь кадилом по языку – с тем же эффектом. – Сволочь, сволочь, сволочь, сволочь!! Отпусти ее! Отпусти, отпусти, отпусти!!

– Ира! – потянулся и тряхнул жрицу за плечо. – Готовь лекарство! И найди какую-нибудь тряпку – зажать зубами.

Наверное, до этих слов милашка представляла все как опасную, но в целом рядовую для ммо-шки ситуацию. Этакую битву с рейд-боссом, которого высокоуровневый тролль по приколу притащил в город. Когда же поняла, насколько серьезно принятое мной решение, побледнела пуще прежнего (хотя казалось, куда еще), зашаталась как пьяная и в бессилье опустилась на колени.

– Это… какой-то бред, – она взглянула на меня опустевшими блеклыми глазами. – Так же… нельзя.

Щеку начало припекать, словно поднес ее к разогретой духовке, а от запаха серы и гнили кружилась голова. Еще немного, буквально три-четыре метра, и можно будет просунуть острие меж здоровенных клыков. Я смотрел в пасть, раззявленную, как откинутый капот, широченную, как бульдозерный ковш, глубокую, как колодец, на дне которого не сок, а кипящая серная кислота. И все же внутри эта мразь однозначно мягче, чем снаружи.

– О’кей, – выпрямился и, кривясь и кряхтя, направил меч вперед точно копье. – Давайте сделаем это…

– Поберегись!

С неба рухнуло что-то черное и приземлилось прямо между мной и монстром. Хира?! Копыта вонзились в землю по самые щиколотки, от удара во все стороны разошлось грязевое цунами в палец высотой, и лишь такой силы хватило, чтобы когти-кинжалы отсекли поганый язык. Тварь взревела так, что в соседних домах вылетели стекла, а нас сшибло с ног ударной волной. Обрубок заметался, словно брандспойт под полным давлением, брызги горячей и густой как смола черной крови заливали все вокруг.

– Поиграли и хватит! – демоница схватила девушек за шкирки и одним рывком поставила на ноги. – Надеюсь, вы быстро бегаете!

Прежде неповоротливая и медлительная зверюга поймала рейдж и погрохотала за обидчиками, шустро перебирая всеми шестью лапами. Когда мы добрались до корабля, гад на всем скаку протаранил причал. Доски не выдержали, но преследователь не уставал барахтаться, заглатывая отравленную воду по кубометру за раз. Настил затрясло, Ингрид чуть не упала, но втроем нам удалось сохранить равновесие, держась друг за друга и широко расставив ноги.

Суккуба запрыгнула на борт и протянула руку. Мы с Лерой переглянулись, молча кивнули и первой подсадили жрицу, едва держащуюся на грани обморока.

– Давай, – протянул рыцарю измочаленный канат.

– Уверен?

Покосился на чудище, таранящее мордой сваи, отчего по всему порту стоял мокрый треск. Плавало оно не в пример лучше, чем ползало, и до купания в яде оставались считанные секунды.

– Давай.

Лера в прыжке ухватилась за такелаж, я потянулся следом, и тут доски подо мной разошлись, и миг спустя вода сошлась над головою. Хорошо успел набрать побольше воздуха и зажмурился до рези. Кожу легонько пощипывало, ладони то и дело натыкались на склизкую и разваливающуюся от малейшего касания рыбу. Пару раз задел твердый и горячий панцирь, но тварь почему-то меня не тронула, не попыталась сожрать.

И я падал, падал и падал в бесконечную бездну. Гавани, конечно, глубоки – на то они и гавани, но должен же у них быть предел? Но пока обволакивали темнота, холод и тишина. Ни единого звука, кроме гула крови в ушах – я словно плыл голышом в изначальном космосе, отдавая пустоте остатки тепла. А цветастые сияющие пятна в уставших, перенапряженных глазах – новорожденные галактики, скопления и туманности, стремительно удаляющиеся от центра – от меня.

И вот мягкий щекочущий ковер водорослей сомкнулся надо головой. Это конец? Что за сияющий крылатый силуэт впереди, просвечивающий сквозь плотно сжатые веки? Яд впитался через кожу, и это предсмертный бред? Силуэт протянул руку, я коснулся ладони, и мы вместе воспарили в небеса. Мимо нас пролетали клыкастые чудовища и скелеты, но поводырь подобно ангелу пронзал тьму, покуда та не просветлела, потеплела, загремела. Ангел вырвал меня из первородного космоса, чтобы сбросить на грешную землю.

– Ты живой? – раздался знакомый голос. – Живой?

Плеск волн, покачивание палубы, запах благовоний. Я поднял голову и врезался лбом в кадило. Никогда бы не подумал, что обрадуюсь боли, но раз мне больно, значит, все еще жив. Не без опаски открыл глаза, но чудодейственный дым полностью втянул в себя отраву, смешал с соленым бризом и развеял над морем. Надо мной склонились три лица: Ингрид таращилась, Валерия поджимала губы, Хира… выглядела обеспокоенной? Не скажу наверняка, но никаких признаков надменности, иронии, или презрения не заметил.

– Нас… – обличающий перст указал на суккубу, – ждет серьезный разговор. Очень серьезный.

– Ну да, – прислужница скривилась. – Я вам жизни спасла, а в ответ – как обычно.

– Утихни… Если бы не твоя выходка, никого спасать бы не пришлось.

– И опять я не такая, – она скрестила руки на груди и отвернулась.

– Я тебе расскажу, кто, что, зачем и почему… но позже. Тварь сдохла? Добыли легкие?

– Тварь, – рыцарь вздохнула, – уплыла.

– Млять… – стукнулся затылком о доски. Потом еще раз. И еще. – И котенка-чертененка не спасли. Все зря…

Рыжее солнце наполовину село за горизонт. Не знаю, как тут с астрономией, но светило казалось просто огромным, а наше утлое суденышко – щепкой на фоне костра. Штурм начнется через час, край – полтора. Ровно столько же оставалось жить простому деревенскому парню, попавшему в непростую передрягу.

– Я… – Хира сглотнула и потерла грудь. – Это самое… Возьмите мои.

Я не поверил своим ушам и приподнялся на локтях, пытаясь понять, это тонкая шутка или же акт безраздельного благородства. Или засранку совесть замучила? Да ну, скорее поверю, что Ингрид прикончит адского крокодила голыми руками, чем в такое.

– Прикалываешься? Где ты тут хирургов видишь?

Лера молча указала на меня.

– Нет, извини. Одно дело отрубить ногу, и совсем другое – извлечь легкие. Это же инструменты, наркоз, стерильность, руки не из задницы, в конце концов. И сколько времени займет операция? Сутки? Спасибо, конечно, но… погоди, – сел и нахмурился, сверля притихшую суккубу подозрительным взглядом. – А ты случаем не прощение клянчишь? Предлагая то, от чего мы априори откажемся? Мол, вся такая жертвенная, кусок от себя ради вас отрываю, а вы тут разговорами серьезными грозите. Хира?

Рогатый профиль с острыми чертами устало улыбнулся.

– Не забывай, я не человек. И создана не из плоти и крови, а соткана из темной энергии, которая приняла форму плоти и крови. Как эта куртка, например. Поэтому могу отращивать когти или крылья. А могу что-нибудь отдать. Обычно требуют сердце – это очень редкий ингредиент. Для демонистов высоких рангов как философский камень для алхимиков. В общем, – девушка потерла нижние веки, – если прикажешь…

– А ты… что будет с тобой?

– А я проживу ровно столько, на сколько сумею задержать дыхание. Пять-шесть минут. За это время вытащу твоего друга из темницы, а потом… Ренегатов много. Без слуги не останешься.

– Подожди. Вытащи сюда еще одну тварь. Побольше первой, поменьше второй – все.

Девушка опустила голову и вздохнула.

– Все не так просто. Ты уже видел мой мир – тогда, во сне. Помнишь эти каменные пляжи и океаны лавы? Это тебе не здешний лес, где можно без напряга наловить всякой дичи. Мне просто повезло, что те два беса ошивались неподалеку. В общем, до заката точно не успеем. Но ты знаешь, как поступить.

Я добрел до носа корабля и сцепил пальцы на макушке. Выдохнул, вдохнул. Бревна и доски в воде, мусор на берегу, рытвина на главной улице. Снующие вдоль нее люди. Иллюзия. Имитация. Искин. Мы не можем полюбить вещь. Вещь может быть дорога, но не любима. Любовь – это гормоны, первая стадия непрерывного и неостановимого размножения, ведь самовоспроизводство – неотъемлемый процесс любого живого (и не только) существа. Размножаются даже вирусы, хотя им-то, по большому счету, зачем?

Впрочем, без разницы. Главное, что вещи не меняют на людей. По крайней мере, в моей системе ценностей. Между разумом и пародией на разум выбор более чем очевиден. Но что есть разум? Отделим ли он от тела, или носитель не имеет значения, важно лишь наполнение? Или же привязанность к чему-то неодушевленному – патология, психическая болезнь, опасное и алогичное заблуждение?

– Артур, – холодно произнесла Лера, видя мои плохо скрываемые сомнения. – Это же просто бот. Картинка. О чем тут думать?

О том, что я не знаю: просто или нет. О том, что всегда есть третий вариант. О том, что не обязательно выбирать из двух зол. Вариантов уйма, было бы желание. Много думать не вредно, вредно не думать о многом. Но если окуклиться в зоне комфорта, даже самые обширные и глубокие знания бесполезны в силу своей неприменимости. Заучи наизусть хоть всю «Википедию», докажи недоказанную теорему, реши нерешенное уравнение, сломай мировоззрение целой планеты, но какой в этом толк, если боишься лишний раз выйти из квартиры за хлебом? Чем разум, запертый в четырех стенах, хуже разума, запертого на жестком диске?

– Хира, подойди, – тихо произнес, не отводя глаз от краснеющего покачивающегося в такт волнам заката. – И захвати меч, пожалуйста.

Мы встали рядом – два силуэта напротив стены каленого багрянца.

– Дай руку.

Девушка подчинилась. Сжал коготок указательного пальца, поднес к острию левую ладонь и полоснул аккурат по линии жизни.