Точка возврата

– Пулемет сдать придется, – заметил капрал не без злорадства.

Ага, щаз. Спешу и падаю.

– Это потому, что я черный?

– Ты не черный, – моментально внес поправку Чарли. – Это я черный.

– Вот блин. Расизм на новом уровне. Это потому, что мой друг черный?

– Вообще некруто, брат, – насупился Барнет и погрозил капралу пальцем. Способность все на свете истолковывать как наезд на цвет кожи у него в генах.

– По нынешним законам допускается открытое ношение оружия из свободной и ограниченной категорий, и списки скорректированы соответственно военному положению, но запрещенная категория все еще существует. Правда, сильно поредела, но пулеметы из нее пока что не выбрались, – капрал сам себе удовлетворенно кивнул – надо же, ни разу не сбился. – Их свободная продажа на территории провинции Манитоба пока не одобрена. Только для проведения санкционированных боевых операций подобное оружие может быть выдано гражданскому под ответственность уполномоченного специалиста.

Очень сложно сказал. Надо попросить бумажку, по которой он этот текст заучивал, мне надо глазами прочесть, чтобы усвоить. Конечно, я с самого начала знал, что пулемет – не та штука, с какой можно появляться в приличном обществе, но начал было расслабляться, когда стало ясно, что тут ситуация напряженная и приходится от чудовищ отстреливаться. Неужели темные силы бдительно следят, чтобы никто не отстреливался слишком эффективно? Или чтобы выживали реально крутейшие, способные обойтись ножом и берданкой? Такой себе тактикал-дарвинизм.

– А может, я и есть специалист на задании.

– Какой инстанции? – не поверил подозрительный капрал.

– Скажи ему, Чарли.

Чарли изумленно разул глаза, но вовремя спохватился и ответствовал с пафосом:

– Это секретная информация.

– Вот когда рассекретите, тогда и обсудим, – отрезал капрал злорадно.

Какой неприятный субъект. Совершенно не ведется на экивоки. Сам Чарли уже давно бы купился. Или нет. За что-то его ведь держали в полиции долгие годы, даже поощряли не раз, и нет вины работодателя в том, что вне службы он слегка дурковат.

– А с чего такие строгости? Можно подумать, пулемет так уж страшнее современной винтовки. То есть, пожалуй, да, но в наших-то условиях, когда динозавры по ночам летают, разве до мелочей?

– Если честно, я не уверен, – признал капрал и смущенно потер загривок. – Полагаю, главным образом это из-за тех южных парней. Начальство, так сказать, приняло во внимание и решило не допустить… Да какая разница? Скажи спасибо, что уголовная ответственность за ношение отменили. Еще полгода назад не только пулемет отобрали бы, но и десятку за неправомочное владение…

Еще южные парни какие-то. Этак и мозг растопырится, пытаясь собрать разрозненные клочья информации в одну кучу. Интересно, насколько южные? Отсюда куда ни плюнь – везде юг. Из Северной Дакоты? Из Мексики? Если брать еще дальше на юг, то так и до папаши докопаться недолго. Если это из-за его художеств меня тут в оборот берут, я буду решительно, хотя и запоздало, требовать эмансипации.

– Птеродактиль не динозавр, – вставил Чарли скромно, но в пылу диспута замечен не был и досадливо потупился.

– Так мы-то не южные! – ответил я капралу в сердцах, хотя вряд ли смог бы чем-то этот довод подтвердить. Калифорния – это все-таки сильно на юге, хоть откуда замеряй. – А чем я буду защищаться, если на меня какая-нибудь скотина нападет?

– Будешь сдавать – требуй у коменданта замены, – посоветовал капрал добросердечно. – У нас давно уже не принято ходить вовсе без оружия. Есть свой оружейник, снабжает боевое ополчение винтовками в счет государственных дотаций, и небольшой арсенал из армейских запасов.

– Боевое ополчение? А какое еще есть?

– Вы издалека, что ли? Есть гражданское. Вот эти парни, мимо которых вы проходили на въезде. Ну, смотри, – капрал растопырил пальцы и принялся по ним считать. – Есть мобилизованные, так? Это которые в армию, на фронт, во вспомогательные части и во все прочие…

На фронт? НА ФРОНТ? Да что тут творится-то?! С кем наша безнадежно миролюбивая Канада могла задраться, да еще так, что фронт открыт и на него людей мобилизуют???

– …А остальные, кто пока не мобилизован, по возрасту или по каким еще причинам, те все считаются гражданским ополчением, – продолжил капрал, очевидно не замечая моего замешательства. – Мужчины от шестнадцати и до упора, пока дееспособен, женщины по желанию, хотя сейчас вроде собираются и их обязать. Все должны сдать квалификационные нормы по обращению с оружием, хотя бы с охотничьим, и его держать при себе на случай тревоги. Чтобы, если вдруг на соседей нападут, не ждать помощи, а самостоятельно отбиться или хотя бы продержаться. У кого своего оружия нет, комендатура выдает из запасов. Сейчас уже не так строго, установлены защитные порядки, отработаны тревожные схемы, да и страху поубавилось. А поначалу, когда чудовища только начали появляться и никаких мер против них не было, кроме как в панике отстреляться, за уклонение от ополченских обязанностей могли и оштрафовать, и на общественные работы сослать.

Ничего себе удар по менталитету нации, привыкшей если не быть, то по крайней мере считать себя свободной.

– А потом начало формироваться боевое ополчение – это те, кто раньше служил или еще откуда-нибудь имеет необходимые навыки. Им и оружие выдают уже серьезное, с армейских складов, и выплаты назначают, в общем – что-то вроде национальной гвардии в масштабах населенного пункта. Они тренируются, инструктажи регулярно проходят, они же в патрули ходят и на вылазки, если где-то требуется. Короче, самая квалифицированная ударная сила гражданского населения.

– Но пулеметы даже им нельзя?

Капрал призадумался, пожал плечами.

– По-моему, нет. Никогда не видел, чтобы пользовались. Да нам тут зачем? Мы же с людьми не воюем, верно? А на чудовищ каждый стремится взять калибр побольше, чтобы валить с гарантией.

Верно, была и у меня такая мысль. А дед вовсе не признавал автоматического оружия, считал праздным баловством и преступным доминированием технологий над величайшим капиталом человека – навыками. Уже и то чудно, что не с копьем охотился.

Впрочем, отвлекаюсь я от самых основных вопросов. А их все прибавляется. Фронт, значит, открыт. Южные парни насаждают идиосинкразию на пулеметы. Неужели Канада задралась со Штатами? Так держать, покажем им, что бесплатное здравоохранение и кленовый сироп дорогого стоят! Мне, с одной стороны, должно быть неловко, ведь имею причины быть сразу за обе стороны, но с другой – неловкости не ощущается. Я всегда умел абстрагироваться от того, что «должен бы». К тому же Голливуд, единственная вечная ценность на балансе наших южных соседей, окончательно вошел в штопор, погрязнув в безразборной экранизации комиксов. Его раздолбав, еще и одолжение миру сделаешь.

Но надо все же разобраться в вопросе. А то так закричишь «Ура, в атаку!» и увлечешь за собой толпу на штурм Нью-Йорка, а потом окажется, что ты ошибся с противником, это какое-нибудь Монако под шумок решило оттяпать себе нашу Новую Шотландию. Будет очень неловко. Тем более что упомянуты были некие единые базы резидентов от Аляски до Мексики, а вести подобный учет совместно с враждебной страной как-то совсем странно.

Комендант вернулся в штанах и шляпе, на ходу напяливая поверх майки клетчатый пиджак. Совсем он не военный какой-то, словно бы слово «комендант» изменило свое значение с тех пор, как я его выучил. Ах, нет, вот он задержался и извлек из-за косяка широкую кожаную портупею со здоровенным револьвером в кобуре. Такие на Аляске в большой моде, от медведей отмахиваться. Шарахнул в медведя – его пулей в одну сторону укатывает, тебя отдачей в другую, так и не встретитесь. В нашей-то Канаде с короткостволом всегда было гораздо жестче, но вот нате – при нужде быстро подстроились.

– Пошли, – вздохнул Деннис. – Только по пути меня внимательно слушайте, чтобы потом не было обид и удивлений.

Мы пристроились за ним, а капрал, махнув вослед рукой, вернулся на свой пост через дорогу. Может, комендант еще и не вспомнит про пулемет?

– Откуда, говорите, вы приехали?

– Мы не говорили, – ответил я честно.

– Секретная информация! – опытно добавил Чарли.

– От кого секретная? От коменданта? – недобро удивился Гламберг и даже не поленился развернуться к нам, дабы посверлить суровым взглядом. От Чарли, кажется, полетели мелкие ошметки замешательства, но он себя проявил в лучшем виде и не согнулся. – А ну как вы террористы, бандиты, мятежники?

Вот еще замечательное слово – мятежники. Так и знал, что без мятежей в тяжелые времена не обходится.

– Мы же не скрываем, кто мы. Проверяй на здоровье в рамках этих своих баз и уровня допуска. У тебя есть документы, Чарли?

– У меня есть жетон с идентификационными данными, права, пропуск в бассейн, абонемент в планетарий…

– А у вас, доктор Сарутоби?

– Разве не Сакагучи? – хмуро удивилась Айрин.

– Уже, видимо, нет, если только у тебя нет документов именно на это имя.

– Права, кредитки и ключ-карта от офиса. Есть еще про-карта IFBB, но она даже без фотографии.

– Думаю, на первый раз достаточно. А вот откуда мы, команданте – это вопрос уже совсем другой и, подозреваю, не на твою зарплату. Без обид.

– Без обид, – согласился Деннис и снова зыркнул на Айрин с подозрением. – Так что, все-таки знаете английский, дамочка?

– Я родилась в Сан-Франциско у отца и матери, которые тоже родились в Сан-Франциско, – отрубила Айрин с неприятными истеричными нотками. – Все мои дальние предки покинули Корею еще до того, как она распалась на Северную и Южную, а сама я там никогда не была и не собиралась. Самый страшный приступ политической сознательности, который со мной когда-либо был – подростком я ходила с отцом на демонстрацию против войны в Заливе, и то в основном ради того, чтобы не оставаться дома с чокнутой бабушкой. Я не знакома ни с какими радикалами, не умею варить взрывчатку и совершенно не понимаю, почему все подозревают меня в шпионаже!