Время Удачных 20.14

А то, что для нас, для простых подводников – шум; для них – подробная информация: Где прошла стая касаток, а где, приближался надводный корабль. Среди всех морских звуков, гидроакустик легко разберет: Шум турбины корабля – его точное число оборотов винта; подсчитает скорость и направление движения: приближается, или удаляется от субмарины. Ведь в электронной картотеке Центра подобных звуков так много, что никто не скажет точно: Сколько их?

Также и штурманская группа, во главе с самим командиром Рижским работала на тренажерах. Решая свои задачи: атаки на одиночные надводные корабли, поиск ударных групп и контратаки подводных лодок. Всегда с нами, находился и судовой врач. Так как мы – моряки, тоже не застрахованы от болезней. Этот профессионал высочайшего класса, помимо любой терапевтической помощи, сможет сделать и любую хирургическую операцию. – Хотите обрезание, или зуб сейчас вырву? – Часто шутил он. – Или просто: от простуды вылечу. Для этого: как на подлодке было все необходимое оборудование, так и тут, в Учебном центре. Ведь четкие действия корабельных медиков, также важны при выполнении боевого задания лодкой.

– А то представляете? Надо иди в атаку под водой, а у кого-то аппендицит или аллергия? И видите ли, надо срочно всплывать, – объяснял нам свою незаменимость врач.

Впервые, мы побывали и в тренажере: “Центральный” пост. Он же, и мозг подводной лодки. Ведь именно там принимаются командирские решения, и туда стекается информация всех отсеков. Их взаимодействие, кстати, также отрабатывалось в отдельно оборудованном классе; где на мониторах выводили данные каждой из систем. А еще, в нем стоял самый настоящий перископ, в который можно увидеть любую смоделированную надводную обстановку.

Далее, на завершающем этапе, экипаж “Буки – 871” приступил к выполнению нормативов по одеванию спасательного снаряжения. Основательно учились выходить из отсека – убежища, через спасательный люк “Тубуса”. Затем, и через торпедные аппараты первого отсека. Хотя, изначально было совершенно непонятно: как можно в спасательном костюме, пролезать через торпедный аппарат, предназначенный для торпед? Ведь диаметр у них: всего полметра. Но к моему большому удивлению, пролезли все… даже кок Костя. Главное, не забывать продуваться: Сначала выравниваем давление, повышая его до забортного. Делаем зевательные и глотательные движения, чтобы не получить баротравму уха. А затем, с чистой совестью – на свободу, вперед и вверх, к счастливой жизни.

Еще, в бассейне Учебного центра, несколько раз проводилась тренировка по посадке в надувной спасательный плот, “ПСН-10”. Он, словно маленький кораблик красного цвета – который, может стать домом, терпящим бедствие подводникам. Но это: Не дай бог!

А через еще один месяц такой учебы, практические навыки всей команды контролировал сам начальник Центра: капитан первого ранга Игнатьев. Внимательно наблюдая за действиями всего экипажа, он давал “вводные” экзаменуемому командиру Рижскому: – Подлодка обнаружена условным противником, облучение РЛС. Ваши действия, командир “Буки – 871”?

Наш командир, его помощник, боцман и механик; мгновенно приняли решение о срочном погружении. Рижский отдал команду: – Боевая тревога! Боцман, ныряем – срочное погружение.

В это время, имитаторы включили в движение подвижный пол.

Но штурман с планшетом проложил путь, и подлодка ушла от возможного преследования.

Ведь облучение “РЛС” – это работа радиолокационной станции.

Чтобы Вы знали: это устройство, которое измеряет время отражения излученного импульса от объекта и пеленг этого объекта. Говоря по-русски: Нас и нашу подлодку засек или надводный корабль, или противолодочный самолет. И нужно успеть смыться, пока они не закидали глубинными бомбами или не пустили самонаводящиеся торпеды.

Только на этом экзамене, капитан Рижский дал команду: – Всплываем под перископ. А затем, после визуальной разведки обстановки: – Всплываем. Как прозвучала новая “вводная” Игнатьева: – Заклинило рули подлодки. И специальная ремонтная бригада механиков “Алросы”, в красно – оранжевых спасательных жилетах, кинулась устранять неисправность, пока подлодка условно находилась на поверхности. Таким образом, все или почти все возможные варианты событий, обновленная команда “Буки – 871” прошла за время учебы.

12

Экипаж к нам полностью привык, и уже без десятерых новых, был неполноценным. Командир БЧ-5 и непосредственный начальник Дизельного отсека Иван Андреевич, тоже стал называть меня коротко: “Удачный”.

– Вот, например, – говорит он: – Утечка масла одного работающего дизеля, во время работы. Что будешь делать, матрос “Удачный”? – Что делать? – отвечаю, беря с него пример. То есть каждое слово быстренько взвешиваю и хорошо продумываю, прежде чем назвать. – Сперва, необходимо срочно долить масло и переключится на второй дизель. А на первом, устранить утечку, найдя ее. Поняв причину, пытаемся отремонтировать. Следим за температурой охлаждения работающего двигателя. Строго следим за наличием загазованности в отсеке и периодически вентилируем. Если находимся под “РДП”, то можно и не всплывать.

Так дошло до того, что по звуку стал определять нормальную и ненормальную работу дизелей. Стали ремонтироваться, и что называется “На ходу”. На следующий день, по новой командир отсека валит: – У Вас не запускается дизель, ваши действия матрос? И начинаю ему раскладывать по полочкам, логически находя причину – единственным надежным методом: исключением тех возможных неисправностей, что уже проверил.

Все таки коллектив у нас мировой. Какая там дедовщина? – Мама звонила, спрашивала. А тут наоборот, подскажут старшие товарищи, если чего не понял.

Еще спрашивала: – Как это, больше месяца в походе, на семидесяти двух метрах длины, одни и те же люди видят друг друга? Надоедают наверно? Но теперь понял и все объяснил: – Мы единый организм. Где все подводники – его части, выполняющие строго определенную, свою работу. И соответственно, без одного любого, не будет целым и здоровым. Ведь левая рука видит правую всю жизнь и не надоедает. Даже наоборот, вместе легче и все подвластно: работая и отдыхая. Поэтому, если какой-то орган будет чужд всему организму, то сам отомрет. Как хвост когда-то у первобытного человека. То бишь, сам уйдет такой подводник из команды. Поэтому у нас все веселы и не обижаются друг на друга. Ведь от работы любого из офицеров и матросов, зависит жизнь всех других ребят и всего корабля. Вот так мам.

Да, вот так потихоньку и стали мы: не разлей вода. Как братья. Валерка – вечно загорелый якут, Юра – блондин, почти что альбинос. И я светлокожий, но брюнет. Ну точно, команда России. И если куда-то посылали матросов новичков, то непременно, всех нас троих. А если куда один из нас шел, то и оставшиеся двое, догоняли, – было весело.

И хоть по-прежнему натаскивались железок за день, а как по первой, мы уже не отключались: не засыпали. Видимо точно, теперь становились силачами – подводниками: сильнее телом и духом. Так что вечерами теперь, кто телек смотрел, кто еще что?

А в выходной – воскресенье, мы собирались всей командой в большом зале. Так командир Рижский придумал. Чтобы парни не только на службе были дружны, но и в быту сливались в одно целое: подводную сборную команду России.

В такие дни, я в шахматы с офицерами приноровился играть. Юра оказался гитаристом. Играл как Бог или почти Бог, что в конечном результате схоже. Как говорил ему старпом: Настоящий композитор. А Валерий, в нарды рубился постоянно. Ну и Васька тот от телика не отходил: фантастику и боевики, мог смотреть вечно.

Командиру лодки Станиславу Владимировичу, я всегда и неожиданно проигрывал. Зато, выигрывал часто у боцмана, блондина Алексея Васильевича Ронова.

Что с всегда закатанными рукавами тельняшки, важно переставлял фигуры по доске. Боцман играл хорошо, но мне почему-то везло больше. А Алексей только смеялся и краснел, под хохот – дружеский конечно, всего офицерского состава. Затем, Юра и меня научил на гитаре играть. Первые свои четыре аккорда, я исполнил именно там, в учебном центре Обнинска. Песня, с которой все начинают осваивать гитару: “Напиши”. Чисто солдатская и матросская.

– Вы знаете, что это означает? – Шутил тогда Юра, – То, что Вы матрос “Удачный”, не полностью медведем в детстве задавленный, по части ушей. А оказывается, слышите звуки и различаете немного. Только тренироваться надо и учиться музыке дальше. И слух будет что надо. Будете слухачом. Поэтому, шестиструнка из Красной комнаты казармы, вечерами редко стояла без дела. Вот и устраивали наши подводники: то шахматные турниры в выходной, то будничные музыкальные номера. Хотелось же вечерами расслабиться, после тяжелого учебного, “Приближенного к боевому, – как сказал Валера, – учебного дня.

Вот таким воскресным вечерком, наблюдая за победной игрой черными фигурами командира Рижского с замом Подлякаевым; я и услышал этот предопределяющий разговор. – Уже скоро, в конце декабря закончим учебу и сменим вернувшихся с похода. Тем более, – рассказывал Станислав Владимирович: – Активизировался условный противник, а тут олимпиада на носу. Сколько лет страна готовилась, а “эти” могут сорвать, придумав на воде какую-то пакость.

– Интересно, – подумал я, – кого он имеет в виду? И для кого, – как выразился командир, – придется повторно устроить учения.

– Учения по всей видимости, будут грандиозные. С надводным флотом и с поиском субмарин противника, – ставя шах, предположил командир. Устав защищаться от постоянного нападения черных всадников, зам ответил покорно: – Сдаюсь, товарищ капитан второго ранга. И соглашаясь c мыслью командования, подтвердил: – Понятно командир, по ТВ все время Киев показывают. Люди палатки поставили. Одни за дружбу с Россией, другие нет. Что-то непонятное у украинцев? Но нам то что? Нас это не касается.

Я затих. Думаю: Не какую тайну случайно не подслушал?

А с другой стороны, я такой же подводник как и все. – Разрешите вопрос, – все же решаюсь спросить, обращаясь к Олегу Анатольевичу. Он, складывая фигуры, разрешил: – Давай матрос “Удачный”, только быстро. – Я сам украинец по паспорту, но считаюсь русским. Так как можно было разделить одно и то же? И второй вопрос: что американцы лезут к украинцам, зная, что они также и русские. Их хотят настроить против нас? – Вам товарищ “Удачный”, надо меньше смотреть ТВ – глаза не портить, – улыбаясь и как всегда с шуткой, ответил он. И тут же пояснил: – У них свое государство, вот и пусть живут как хотят. Лишь бы нас не задевали бортами.

Но командир Рижский, добавил от себя: – Знаете матрос, среди украинцев тоже разные бывают? Одни например, с нацистами боролись защищая нашу землю. Кстати, украинцев и русских фашисты сжигал совместно на оккупированной территории. А другие – “бандеровцы”, воевали за Гитлера и убивали своих же. Прислуживали шкурники, делая все что прикажут. А пока гибли наши граждане, им дозволяли жить хозяева.

Я, пожимая плечами предположил: – Да, больные наверно. Если с врагами сотрудничали. – Еще как больные. Ну ничего, история все расставит по местам. Мы одно целое. Сам так считаю: Я русский и такой же украинец, как ты украинец – русский. Ведь сперва, у нас была одна страна: Киевская Русь. А затем: Российская империя, – подтвердил капитан Рижский. – Так точно, – соглашаюсь как всегда с командиром. Но Олег Анатольевич поморщился. Было понятно, что политика, это все-таки не его конек.

А незадолго до Нового года, то есть девятнадцатого декабря; первый экипаж “Алросы” сдавал выпускные экзамены по всем специальностям. Все получили хорошо, а некоторые опытные моряки – подводники, подтвердили знания на “Отлично”. Они то и получили из рук командира центра значки: Отличник боевой подготовки. Я тоже обрадовался, что и мой командир БЧ-5: Иван Андреевич, был в их числе. Тем более что и мы: Юра, Валерий, и я – Сергей “Удачный”, получили на своем первом экзамене: “почти отлично”. Это, со слов командира Рижского. Остальные все ребята – новобранцы: “твердое хорошо”.

– Поэтому, – вызвав нас троих, объяснял Рижский: – Вашу “святую” троицу, я забираю в действующий состав: так быстрее закончите обучение. Тем более, смотрю что вы везде втроем: куда один, туда и двое. Выручаете друг друга. Это называется – командный дух. Это хорошо, на подлодке это главное. Мне нужен электрик, дизелист и матрос трюмных систем. – А оставшаяся семерка продолжит учебу, до окончания полного курса. Нам несчастные случаи не нужны. Тем более, примерно через месяц отдыха, сюда прибудет второй экипаж нашей подлодки. Вот и войдут оставшиеся новобранцы, во второй состав.

В общем, расставались мы c земляками – якутянами, скрывая редкие слезы с мужских лиц. Но как говорится: Жизнь продолжается. И самое интересное, по-прежнему ожидает впереди. Но мы не заморачивались об этом, а просто жили, учились и мечтали о простом человеческом счастье.

13

На следующий день, вернее его ранее утро мы – выспавшись по пути и пройдя пограничный контроль, оказались в родном Севастополе. Где конечно, в нашей форме стало жарковато – расстегнулись. Она и для зимы-то была теплая, а здесь и подавно; ведь в Крыму стояла, по якутским меркам: красивая осень или даже “Бабье лето”. Только привычная для этого состояния природы паутина уже не летала… Было вот что: Молочно-дымный коктейль, что заранее отделился от моря и накрыл за ночь всех людей совместно с их творениями – строениями, на глазах лениво исчезал. И вдыхая любимый запах моря, благодаря тому что железнодорожный вокзал расположился рядом с севастопольской бухтой “Южная”, командир Рижский приятно ахнул: – Эх…

– Как-то по-другому стало. Тревожно что ли? – отметил про себя старпом Дмитрий Владимирович, трехмесячное отсутствие команды в Крыму. – Командир, кажется люди задумчивей стали?! Видимо, народная молва передает крымчанам из Киева, – тихо шепнул он, когда экипаж грузился в поджидавший автобус.

И Юрка спросил, старательно ища место рядом с офицерами: – Товарищ старший помощник, разрешите вопрос? Дмитрий Владимирович и так всегда помогал, словно был вторым “батей”, поэтому, сейчас уже привычно кивнул: – Валяй матрос, не имей привычки стесняться. – А разве мы с украинцами уже не братья? – Юра смотрел не мигая. Не зная теперь, что ответить, старпом решил отшутиться: – Братья конечно. Но с их продажным руководством, похоже, что нет. Брат и сестра мы. – А как это? – не отставал Юрка. – Они же говорят, что у нас дружеские отношения, – активно жестикулируя, он горячо рассказывал то, что слышал по телевизору в последних новостях. – Да верно, говорят одно, а на деле поощряют нацистов и делают наоборот, – старпом, в доказательство своих слов, похлопал Юру по плечу.

Тут вмешался командир и объяснил старпому: – Похоже, что там так Дмитрий. Страной и ее руководством дирижируют с запада. Фонды Сороса, Рокфеллера и Ротшильда. И старший помощник что-то вспомнив, с улыбкой согласился:

– Верно. А помнишь Станислав Владимирович, как приходили поезда ‘’Дружбы’’, организованные депутатами верховной рады? Когда они напротив нашего штаба: Черноморского ВМФ, поставили макеты виселиц и гробов для нас. А потом, с барабанами ходили по городу, усердно охраняемые украинской милицией. Пугали горожан – наших братьев севастопольцев.

На что командир Рижский, также душевно посмеялся. А взглянув на небо в окне, и нам объяснил свою реакцию: – Да что нас пугать? Наши прадеды в первую защиту Севастополя: в девятнадцатом веке отстояли город. А тогда, теперешние хозяева бандеровцев стремились решать: где нам жить. – Во вторую, в двадцатом веке от Гитлера отстояли. Это когда он выдумал, что только арийцы тут должны жить. Якобы, земля Готов. А здесь никогда не было никаких нацистов и еще до их “гатов” или гадов, были наши скифы. А все россияне, имеют частицу в себе от них. Затем, наши крестили Русь, и мы – христиане и славяне поселились навсегда в Крыму. С тех пор жили дружно с крымчанами, с татарами и греками. Да и всеми остальными нашими братьями. А теперь, эти папуасы-бандеровцы, что для обычных крымчан? – Да, верно. И если бы украинская милиция не охраняла тогда, то горожане посадили бы вниз головами в эти поезда. И пинком бы отправили обратно, с билетом в один конец, – подтвердил старпом.

Юрка, вернее вся наша сидевшая неподалеку якутская тройка, открыла рты… Ведь спокойно живя в глубинке России, конечно не знали: как все серьезно.

– По телевизору этого не говорят, товарищ старший помощник, – высказал общее мнение Валерий.

Даже командир теперь покраснел, и стараясь как можно уравновешенней объяснил: – Не говорят. Ну и что? Прорвемся. Мы подводники. Мы россияне. Народ русский и украинский за нас.

Таким встревоженным своего “Батю” мы никогда не видели. Было понятно, как он переживает за судьбы России и Украины; за судьбу своего города Севастополь и всего крымского народа. Но Станислав Владимирович опять взял себя в руки. Думаю: он даже пожалел, что разоткровенничался со старпомом на виду у матросов. Будто так оно и было, потому что командир скомандовал, уже полностью контролируемым голосом: – Приехали, за мной хлопцы. Можете расслабиться, мы дома.

Вот так просто, и добрались к себе в часть: в 247 – й отдельный, Констанцкого ордена Ушакова, дивизион подводных лодок Черноморского флота, с базированием в береговой базе города – героя Севастополя. По пути, с интересом рассматривали похожие на паровозики – частные домики на склонах; что словно играли – выглядывали, благодаря небольшому сохранившемуся там туману. На КПП проверили документы и мы зашли. Шли не долго, так как все было рядом. Но даже так, у молодых появилась усталость. Но не физическая – от дороги, а моральная – от здешних новостей. А в части с нами здоровались – замедляя ход, все встречающиеся. Также мирно приветствовали команду и эти старинные здания, что служили ВМФ.

– Разберемся, – подумал я, – куда мы попали. И что это тут за нацисты такие? В двадцать первом веке! А Валерка, толкая меня в левый бок, громко шептал: – “Удачный”, ты понял, гробы. Это как? – Понял. Вот так. – Отвечаю, находясь в ступоре и от этого, отмахиваясь от него – не зная сказать. Но Юрка, увеличивая громкость согласился: – Это хорошо, что они гробы приготовили для себя. – Почему? – Не расслышав всей этой фразы, переспросил Валера.

– А чтобы нам для них не тратится, – отчеканил он, посмотрев на свои кулаки.