В тени томагавка, или Русские в Новом Свете

– Надо было оставаться в лодках, – продолжал Рысь. – А теперь нас ждут пытки… Но сын Утренней Зари не закричит и не запросит пощады!

Меченый, положив оружие Егора на землю, привязал его с помощью кожаного ремня к стволу березы и присоединился к товарищам у костра. Индейцы завязали живую беседу, и казалось, перестали обращать на пленников внимание.

Беззащитных бедолаг нещадно донимала мошкара, томила жажда, тугие ремни огнем жгли кожу. Егору очень хотелось пить, но жить – еще больше. Он снова и снова посматривал на ирокезов, надеясь отыскать в выражениях их лиц хотя бы проблеск дружелюбия. Нет! Все они готовы были в любой момент применить нож или боевую палицу. В какой-то миг Егору показалось, что Меченый посмотрел на него как-то по-особенному. Неужели сжалился?.. Или просто выбирает вид пыток?

– Китче Пишу! – громко прошептал он, – скажи, все ли они мохавки?

– Два мохавка, два сенеки.

«От последних нечего ждать пощады», – нахмурился русский. – «Слышал, что французов они привечают радушнее, чем англичан… Выходит, нет надежды… Гарпуну и Дикому Гусю приказано оставаться в лодках, и они не двинутся с места… Ирокезы!.. Но какие же мы для них враги?.. Они ненавидят французов, гуронов, алгонкинов. Особенно недолюбливают французов мохавки… Но я-то не француз!.. И Рысь теперь ярый противник лягушатников! Мы сглупили, когда стали следить за ирокезами… Они великие воины, а мы… мы мирные путешественники»

– Вот ты говоришь по-английски, – произнес Егор, обращаясь к Меченому. Тот жестом успокоил товарищей, схватившихся за ножи.

– Я хочу сказать, – продолжал Егор, – что я не француз. Мой друг также ненавидят французов, потому что они хотели отправить его за Большую Соленую Воду. Мой брат-моряк выручил его из беды. И у нас, и у мохавков общий враг. Мы должны помогать друг другу… Вспомни своего белого друга, Питера Скайлера. Он советует ирокезам не причинять зла поселенцам Новой Англии.

Мускулистый высокий воин с карими глазами вскочил на ноги и вплотную подошел к Егору.

– Скайлер советовать мохавкам, – проговорил он, коверкая английский. – А я смотреть, какой цвет кровь у бледнолицый пес!

Он выхватил нож, но рука мохавка со шрамом тут же легла на его запястье. Состоялся короткий спор, который закончился тем, что кареглазый, нахмурившись, неохотно вернулся на свое место.

– Он – сенека, – вполголоса сказал Меченый Егору, – и редко прислушивается к словам брата Кидера, так мой народ называет Скайлера.

Он взял острую палку, насадил на нее рыбу и поднес к огню. Великан-сенека, угрюмо поглядывая на пламя, методично жевал. Егор во все глаза смотрел на Меченого. Он решил, что если кто и поможет ему спастись, то это он. Но мохавк больше не проявил к русскому никакого интереса.

Покончив с ужином, ирокезы разлеглись в удобных позах на траве и раскурили трубки. Слышались тихий говор да отрыжки. Когда было выкурено по две трубки, трое индейцев поднялись на ноги и тронулись к пленникам. Четвертый, мохавк со шрамом, присел на корточки и принялся что-то объяснять своим товарищам. По жестам и тем немногим словам, которым его научили индейцы Мокасина, Егор понял, что он пытается убедить спутников отложить пытки пленников до утра. Мы устали, говорил он, поели, нам бы вздремнуть. И какое удовольствие пытать в полутьме?.. Вот наступит утро, и тогда сенека и другие точно рассмотрят цвет крови бледнолицего и абенака!

Как ни странно, доводы мохавка подействовали. Сначала утихомирился единоплеменник Меченого, а затем и сенеки вернулись на свои места. Но кареглазый великан, не просидев и мгновения, вытащил нож из ножен и шагнул в сторону Егора. И снова Меченый остановил его, даже не поднимаясь с корточек. В ярости рубанув ножом воздух, западный ирокез прошипел белому:

– Твой пытка отсрочен, ингиз, но утром ты завидовать мертвым.

У Егора отлегло от сердца, когда он развернулся и зашагал к костру. На полпути он остановился, и внутренности русского обдало холодом. Однако индеец направился не к нему, а к негасегу. Плюнув ему в лицо, он сделал ножом несколько неглубоких надрезов на его груди. Кровь тонкими струйками потекла на набедренную повязку и леггины Рыси, и он затянул Песню Смерти. У Егора пересохло во рту… Неужели сенека покончит с негасегом сейчас?.. Он поглядел на Меченого. Тот сидел у костра и хмуро наблюдал за действиями товарища. Остальные ирокезы также не испытывали восторга. Видя это, сенека решил оставить Китче Пишу в покое. Но прежде чем отправиться к костру, он оттянул у него ухо и ударом ножа проткнул его насквозь!

У Егора перехватило дыхание и захолодело внутри. Негасег же только вздрогнул, но Песни Смерти не прервал. Меченый оторвал с набедренной повязки длинную полоску и перевязал раненное ухо, чтобы остановить кровотечение. Проделав это, он пояснил товарищам, что абенак еще пригодится им для утренних пыток.

Меченый и два ирокеза вскоре улеглись возле костра, протянув к огню ноги. Четвертый, кареглазый великан-сенека, остался сидеть на страже. Егор искоса поглядывал на угрюмого бойца, но тот, казалось, его не замечал. Просто сидел и, куря трубку, сосредоточно смотрел на угли костра. Тогда Егор стал с нарастающим страхом думать о том, что принесет с собой рассвет. Он считал себя слишком молодым, чтобы умереть. Никогда раньше он не подходил к смерти так близко. Сейчас она дышала ему в лицо, и ему становилось не по себе. Раньше он любил рассветы, теперь приближение зари наполняло его сердце ужасом. Ему казалось, что луна слишком быстро скользит по безоблачному ночному небу. И он ясно понимал, что никакая сила на свете не замедлит ее извечного хода.

Часовые сменились, и на посту оказался другой сенека. Время продолжало неумолимо лететь вперед. Произошла очередная смена часовых, и надежды Егора вновь обрели силу, поскольку сторожем стал Меченый. Тот, однако, задымил трубкой и не бросил на пленников ни единого взгляда.

Вскоре Луна коснулась верхушек высоких елей. В воздухе чувствовалась предутренняя прохлада, звезды одна за другой гасли в восточной части небосклона.

Мохавк шевельнуся, медленно поднялся на ноги и, осмотрев спавших товарищей, шагнул к ближней березе. В следующий момент Егор почувствовал, что его руки свободны.

– Вот твой нож, бледнолицый, – послышался шепот ирокеза. – Освобождай товарища и исчезай! Да-джо-джи, Пума, уважает брата Кидера и не допустит гибели тех, кого он защищает.

Егор бросился к ослабевшему негасегу и разрезал его путы. Спустя мгновение оба уже были в подлеске. Прежде чем пуститься дальше, Егор оглянулся: Меченый вернулся на место и с невозмутимым видом прикладывал тлеющий сучок к чаше трубки.

ГЛАВА 8

На пути к тростнику незадачливые разведчики столкнулись с рокамеком и вевеноком. Вместе они вернулись к лодкам и быстро выгребли на середину реки.

– Ясно, что вы попали в беду, – объяснил Сигаван. – Ещё вечером Дикий Гусь прокрался к поляне и слышал, что ирокезы отложили пытки до утра. Мы шли, чтобы перерезать их всех перед рассветом.

Егор прижал руку к сердцу и искренно проговорил:

– На такое могли решиться только храбрецы.

Как только раненое ухо негасега было обработано целебной мазью из магического мешочка Дикого Гуся, компания вновь заработала веслами.

Днем путешественники вошли в устье Себастикука и, проплыв по ней около пятнадцати миль, пристали к берегу в виду главной деревни негасегов. Она стояла на возвышенности, и была обнесена высоким частоколом, в котором виднелись двое ворот. Рядом располагались возделываемые участки земли для выращивания маиса и бобов.

Оставив абенаков охранять лодки, Егор с Рысью поднялись по тропе к восточным воротам. Раньше их заметили рыбаки на реке, и едва они вышли на территорию селения, как от толпы встречающих отделился высокий индеец и бросился к ним.

– Мой отец, – сказал Рысь. – Быстрый Змей.

Сагамор негасегов крепко обнял сына и с тревогой оглядел его.

– Хвала Китче Ниваску, ты жив и на свободе!.. Но ты ранен!.. Что случилось?

Рысь сначала познакомил отца с Егором, а потом вкратце рассказал обо всем произошедшем с ним в последнее время.

– Ирокезы! – воскликнул Быстрый Змей. – Подлые убийцы!.. Заключен Великий мир, а они продолжают сеять смерть на Кеннебеке.

– Один из них, мохавк по имени Пума, спас нам жизнь, – объяснил Рысь. – Пыток и нашей смерти желали сенеки.

– Почему он освободил вас?

– Мой белый друг назвал имя бледнолицего, которого уважают мохавки.

– Я запомню имя ирокеза… Но плачмоны!.. Как они посмели так обойтись с сыном военного сагамора абенаков?.. Пусть вожди и воины услышат рассказ моего сына.

Рысь поочередно побывал в объятиях матери и двух сестер. Отправив женщин готовить домашнее угощение, Быстрый Змей провел Егора с сыном к тому месту, где стояли самые уважаемые мужчины племени во главе с седовласым сагамором Вороном.

На голове старца был красивый убор из ястребиных перьев. Одежду его составляли длинная накидка, рубаха с цветочным орнаментом, набедренная повязка и леггины. На ногах красовались мокасины с узором из игл дикобраза. Вождь поднял руку, и шум постепенно смолк. Только дети, играя у жилищ с собаками, иногда нарушали тишину.

– Негасеги готовы выслушать Китче Пишу, – произнес он. – Пусть Китче Ниваску поможет сказать ему всю правду.

Пока Рысь говорил, Егор занялся осмотром деревни и ее жителей. Жилища располагались в ряд, и всего их было пятнадцать. Тут стояли обычные конические вигвамы, крытые берестой, навесы, крышей которым служили еловые ветви, и крупные прямоугольные хижины с основаниями из толстых бревен.

Мужчины негасегов были, в основном, среднего роста, женщины малорослы, но миловидны. В одежде преобладали изделия из выделанной оленьей и лосиной кожи, кое-кто был облачен в платье европейского покроя.

«Негасеги – маленькое, но сплоченное племя, – подумал Егор. – Тут почти не чувствуется влияния белых людей…».

Ход его мыслей прервали улюлюканье и боевые кличи. Егор понял, что Рысь рассказом о вероломстве белых людей вызвал у воинов негодование. Русскому показалось, что они готовы были действовать, и попадись им в руки француз, ему точно бы не поздоровилось.

Закончив свою речь, Рысь переговорил с отцом и встал подле Егора.

– Отец, сказал, что несколько дней назад посланец из Канады пытался убедить негасегов идти к верховьям Гудзона, к озеру, которое белые называют Джордж, чтобы помочь губернатору Монреаля де Рамзе нанести поражение ингизам Николсона. Вожди выслушали его, но твердо решили остаться в стороне. И не потому, что у ингизов в союзниках около трех сотен ирокезов. В последнее время негасеги подозревают канадцев в неискренности. Те хотят загребать жар чужими руками…