Цианистый карлик

– Значит, так. Чаем с коврижками не обойдешься. Готовь праздничный ужин!

– Я не против… – поддержал Савушкин.

– Не против моей версии? – уточнила теща.

– Не против ужина.

– Никита! Я дарю тебе это раскрытие! И надеюсь, что теперь ты не будешь приходить домой поздно!

Савушкин вытянулся во фрунт.

– Под вашим руководством, мама, преступления будем раскрывать, не выходя из дома!

4?е число, где-то после 12.00

В любом возрасте, подходя к школе, ощущаешь смутное волнение и в дымке удаляющихся школьных лет вспоминаешь легких, прозрачных, как феи, одноклассниц в форме с белыми передничками, учителей, таких сомнамбулически нереальных. Вдруг зазвеневший звонок возвращает тебя, разомлевшего, ко дню сегодняшнему, в котором ты инородное тело в глазах детворы, хлынувшей на переменку из классов, некий странный дядя.

Во дворе школы Савушкин договорился встретиться с классной руководительницей Маши Лихолетовой. Когда из дверей вышла женщина, которая ощутимо излучала доброту, Савушкин понял, что это именно она, и пошел навстречу.

– Здравствуйте, вы – Светлана Васильевна?

– Здравствуйте. Да, я.

– Разрешите представиться: Савушкин Никита Алексеевич из уголовного розыска.

Ларионова отреагировала, как и все, услышав зловещее сочетание «уголовный розыск». И если б у нее сейчас померили давление, оно наверняка было бы подскочившим.

– Да, мне директор говорила, что приходили из милиции. Скажите, о Маше по-прежнему никаких известий? – заметно волнуясь, спросила она.

– Пока никаких… Хотел бы поговорить, сами знаете о ком, Светлана Васильевна… Может, пройдем в парк?

До самого парка прошли молча. Тенистые аллеи вдали от любопытных глаз учеников и учителей располагали к откровенности. На что и рассчитывал Савушкин.

– Просто невыносимо, когда не можешь ничем помочь ребенку… – первой начала Ларионова. – Может, за нее хотят выкуп… Хотя откуда у девятнадцатилетней девушки деньги? Мачеха в больнице работает…

– А не могла ли она уехать с кавалером, который вскружил ей голову? – спросил Савушкин.

– Вряд ли… Она всегда отличалась холодным рассудком, трезвым умом… Да и оставить квартиру мачехе? Нет… – Ларионова порывисто вздохнула. – С ней случилась беда… Сейчас люди исчезают средь бела дня. Вот вы в милиции работаете. Когда этот беспредел закончится?

– Честно сказать? Не знаю… – Никита развел руками. – У нас некоторые законы будто специально для бандитов написаны, а милиция – по рукам и ногам связана…

– И как же вы собираетесь ее искать?

– Как обычно: отработкой ее связей, знакомых, друзей, поиском свидетелей. Кстати, с кем она дружила в школе, в классе?

– Дружила она… – Ларионова призадумалась. – Дружила она, пожалуй, только с Олей Костомахой…

Они прошли еще некоторое время по аллее, потом повернули обратно.

– Светлана Васильевна, я понимаю, что уже прошло достаточно много времени и вы за свою жизнь не одну сотню учеников выпустили, – после затянувшейся паузы продолжил Савушкин. – И все же, если что-то вспомните о Маше, о ее окружении, товарищах, может быть, какие-то конфликты были… Вот, если что, позвоните мне по телефону.

Никита протянул визитку.

– Она не была конфликтной, но умела поставить на место, – заметила Ларионова. – Незаурядная, скажу вам, девочка. Как говорится, с лица не общим выраженьем… Обещайте, что позвоните, когда будет хоть какая-то весточка о Маше…

– Обещаю… – кивнул Савушкин. – Всего доброго, Светлана Васильевна.

– До свидания, Никита Алексеевич.

Никита проводил учительницу взглядом, достал список телефонов одноклассников, нашел фамилию «Костомаха Ольга», сразу набрал номер.

– Оля, здравствуйте, беспокоит Савушкин Никита из районного уголовного розыска. Скажите, ведь вы были подругой Маши Лихолетовой?.. Не могли бы со мной встретиться, скажем, через час, у входа в центральный парк? Хорошо? Тогда – до встречи.

В этот день состоялась еще одна встреча, нежданно-негаданное свидание двух расчетливо любящих сердец.

Звонок в квартиру заставил Варвару содрогнуться всем телом. Она тихо подошла к двери, глянула в «глазок». На пороге стоял воровато озирающийся Курбан. Она открыла, он торопливо вошел.

– «Хвост» не привел за собой? – озлобленно спросила Варвара.

– Какой «хвост»? – опешил Курбан. – Меня отпустили, под подписку о невыезде.

– А я думала, ты сбежал, как граф Монте-Кристо, – без тени улыбки произнесла Варвара. – Ну, проходи, Монте-Курбан…

Курбан снял обувь, явив хозяйке предельно грязные ноги, босиком прошел на ковры.

– А носки где? Чучело! – зажав нос, спросила Варвара.

– В обезьяннике на сигареты поменял, – небрежно пояснил Курбан. – У бомжа…

– Представляю, что за сигареты… – хмыкнула Варвара. – Я вот думаю, как бы они про квартиру на Пионерской не пронюхали.

– Я тебе давно говорил: давай продадим!

– В наше время квартиры продают только идиоты! Тут еще эта понятая Иванова появляется, ох, не случайно…

– Которая? – спросил Курбан.

– Ну, эта, молодая…

– Кондитер?

– Какой, на хрен, кондитер? – повысила голос Варвара. – Она такой же кондитер, как ты – член палаты лордов! Она – журналистка из районной газеты. У нее серия материалов была по «черным риэлторам», ну, по скупщикам квартир. И под меня подкапывалась, мерзавка! Но ручонки коротки оказались!

– Варя, ну, давай, я по-быстрому эту квартиру продам! – запричитал Курбан.

– Я лучше тебя самого продам: живым весом, с ботинками, – отрубила Шпонка. – И носки в подарок.

Ко входу в городской парк Савушкин подъехал на машине. Чтобы скоротать время в ожидании Ольги и приглушить проснувшийся голод, купил эскимо на палочке. Только развернул холодную оберточку и впился зубами в шоколадный цилиндрик, как ко входу, явно на встречу, подошла молодая привлекательная брюнетка. Никита сокрушенно посмотрел на мороженое, со вздохом опустил его в урну и направился к девушке.