Третий изгой

Белов весело хохотнул:

– Что? Не понравилось?

Боб недоуменно пожал плечами. Белов беспечно усмехнулся:

– Ну, названия, в конце концов, названия можно и сменить. Что-то еще?

Боб поерзал немного на стуле и приподнялся:

– Да вроде нет. Я, пожалуй, пойду.

Белов проводил его саркастическим взглядом и тихо про себя буркнул:

– Кажется одной проблемой стало меньше. Легче будет в полной мере контролировать деятельность этого вольноопределяющегося разгильдяя. А вот фамильярничать с тещей будешь Боря.

Он задумчиво смотрел на закрывшуюся дверь:

– «Интересно, какие проекты он возьмет под свое крыло».

Белов.

Имидж Игоря Михайловича в деловых кругах давно сформировался как опытного профессионального администратора хорошо знакомого с опытом сталинско-бериевских шарашек, особенно в области атомного проекта. Игорь Михайлович в качестве босса венчурных проектов регулярно оправдывал возложенные на него обязанности и поддерживал реноме незаменимого и эффективного венчурного менеджера. Но тут был и небольшой нюанс, который Игорь Михайлович старался не афишировать.

Он был хорошо ознакомлен не только с советским организационным опытом, но и с методами предвоенных научных исследований в Англии и Франции, а также с американским подходом внедрения новых технологий в послевоенной Японии . И сравнения этих подходов было далеко не в пользу бериевских методов. Однако житейский опыт Белова подтверждал незатейливую истину – в некоторых случаях уклонение от спорных высказываний работает лучше на авторитет, нежели участие в пустопорожних дискуссиях.

Метод Белова

Стоит отметить, что кучки бумажек на столе Игоря Михайловича являлись результатом его совместного с Карлушей творчества. Ничего мистического и загадочного в этих бумажках не было. Надписывал бумажки, конечно же сам Игорь Михайлович. Такого рода записки служили ему для планирования предстоящих организационных мероприятий. Они отражали уникальный стиль его работы. Раскладывая их в разном порядке на столе, Игорь Михайлович намечал пути и способы решения встававших перед ним производственных проблем. Поэтому кроме бумажек с надписями производственных подразделений, проектов, и задач, работу которых он стремился оптимизировать, рядом с надписями традиционных действий и поручений, появлялись записки с откровенно эмоциональными характера. Типа – «Забей болт», «Дать по сусалам», «Надо подумать». Карлуша, наблюдая затем, как хозяин перекладывает бумажки на столе, выстраивает из одних цепочку, а остальные сгребает в кучу, тоже приобщился и к этому занятию. Замечая проявления неуверенности Белова выражавшееся в заминках при раскладывании бумажек, Карлуша перехватывал у него инициативу в игре. Он последовательно выкладывал перед Беловым одну за другой бумажки и внимательно наблюдал за его реакцией. По результатам реакции хозяина на свои действия, птица начинала более уверенно сортировать бумажки на столе. Игорь Михайлович, воспринимал поначалу действия Карлуши не более, чем склонность птицы к игровому поведению, так характерное для умных ворон. Вскоре свое мнение ему пришлось поменять. С каждым разом удачные действия Карлуши приобретали для Белова необъяснимый мистический характер. В него закрадывалось крамольная мысль в промысле Господнем. Ну, конечно же вороны птицы умные, это вам подтвердит любой орнитолог. Но, не до такой же степени, чтобы быстро освоить чтение и развить абстрактное мышление. Вставал естественный вопрос. А кто на самом деле руководит поступками его Карлуши?