Обнуляй и властвуй

Обнуляй и властвуй
Сергей Евграфов

Лозунг «Обнуляй и властвуй» стал важной частью целой эпохи в жизни отдельно взятой страны. Степаныч не остался в стороне, посетив парикмахерскую и сделав куклу, которую назвал Россия…

Воздух был буквально пропитан электричеством преобразований. Нет, это не было обещанием каких-то глобальных перемен, скорее наоборот. Однако, Степаныч уже столько раз делал ошибки в своей жизни, а потому сейчас не хотел пройти мимо тренда. Первый раз, еще в семидесятые годы XX века, он отказался от предложения своего друга Левки пойти работать официантом в армянский ресторан «Домино», предпочтя этому честный труд на заводе. Второй раз – после распада Союза. Еще в декабре 1991 года, когда отовсюду шли флюиды надежды и страха перед будущим, Степаныч мог начать деятельность в качестве частного предпринимателя, открыв пивной ларек, как предлагали ему все те же знакомые и друзья. Но и тогда Степаныч спасовал. Сейчас, в эпоху «Обнуляй и властвуй», он не хотел допускать своих старых ошибок, хоть ему и было уже под семьдесят.

В первую очередь, нужно было понять, что Степаныч мог обнулить. Он не был держателем крупного банковского счета или наемным киллером. Но выход из положения все же был найден. По расчетам Степаныча, обнуление – это сделать что-то «под ноль». Идеально подходила стрижка с соответствующим названием, грубо говоря – «налысо». С этим проблем возникнуть было не должно.

…Парикмахерская «Карина» располагалась на углу сурового кирпичного здания, рядом с аптекой «37 и 3» и магазином «Четверочка». Внутри заведения наблюдалась та фальшивая чистота, когда только что перед тобой уже вынесли ворох чужих волос. В нос ударял дерзкий и резкий запах парфюма и бытовой химии, беззастенчиво раздражая обонятельные рецепторы. Степаныч сообщил мастеру Марине о цели своего визита – обнулении – и сел в кресло, единственным смыслом которого было, казалось, заставить усевшегося в него человека чувствовать себя достаточно смущенным.

Марина лишь удивленно пожала плечами в ответ на необычную для пожилого клиента просьбу, незамедлительно приступив к процедуре. Зафыркал пульверизатор с водой, зажужжала машинка, сбрасывая комья беззащитных волос на пол, плечи и лицо Степаныча. Сам Степаныч в этом время краем уха слушал телевизор, являющийся неотъемлемой составляющей интерьера любой уважающей себя парикмахерской. В передаче обсуждали текущие поправки к проституции. Малочисленные нелепые противники реформы надежно растаптывались аргументами и доводами большинства из сторонников. Студийный зал в нужные моменты гудел и аплодировал, а ведущий был облачен в клоунский наряд с ярко-красным носом на резинке. Спор шел вокруг самых одиозных корректив: замене «Дюрекса» на «Контекс», обязательности заглота и прикреплении тружениц к одному сутенеру на ближайшие двенадцать лет.

– Сколько с меня? – спросил несколько ошарашенный своим отражением в зеркале Степаныч.

– Сто пятьдесят – невозмутимо ответила Марина.

Степаныч протянул мастерице две мятые бумажки. Теперь, когда с обнулением все было решено, необходимо было переходить ко второй части лозунга – «властвуй». Степаныч попросил собрать свои волосы в заранее принесенный им пакет из «Четверочки». Нет, властвование не заключалось в принуждении местной повелительницы волос к собиранию кудрей. Степаныч заранее обдумывал, над чем он сможет властвовать. Было две таких вещи: его пенсия и кошка Нюрка. Впрочем, в случае с Нюркой, все не было так однозначно. Пенсия тоже не располагала к полноценному проявлению властных амбиций Степаныча. И тогда выход из положения был найден, пусть несколько необычный, но действенный.

…Придя домой, Степаныч скинул со стола газеты и высыпал на деревянное полотно волосы из парикмахерской. Описывать быт и жилище российского пенсионера нет нужды – все эти гнезда уходящей жизни хорошо всем знакомы. Так в чем же была задумка Степаныча? Он достал из ящика стола заранее подготовленную материю, после чего приступил к шитью куклы. Он набил тряпичные ручки, ножки, тело и голову своими сбритыми вихрами, а затем плотно все зашил. «Лицо» куклы было намалевано по-детски просто: синие глаза с гротескными ресницами, две точки носа, улыбающаяся линия рта и желтые пятна веснушек на щеках. Своих волос у куклы не было.

Степаныч долго раздумывал над именем своего творения. На ум приходили самые разные имена, из различных эпох, стран и книг. Андромеда, Лена, Ксюша, Дездемона, Виктория и прочие. Остановился Степаныч на имени Россия. Рационального объяснения он этому выбору найти не смог, да это, впрочем, и не требовалось. А вот иррационально Степаныч полагал, что властвовать нужно над чем-то великим и готовым страдать. Так пусть будет Россия!

Но как властвовать над куклой, которая сама не производит ни единой фрикции, а только лишь полагается на внешнее управление? Степаныч решил, что России этого и не нужно. Он будет манипулировать, а она – безмолвно подчиняться, ведь это и есть проявление истинной власти. Он сажал Россию с собой за завтраком, обедом и ужином, однако еду ей не ставил. Он же, в конце концов, не сумасшедший и не ребенок, чтобы кормить куклу! Иногда он ей читал книги или смотрел с ней телевизор. Иногда яростно с ней спорил по важным вопросам. Наконец, его стало злить молчаливое согласие России со всеми его доводами, и он решил дать волю своей агрессии. Степаныч грозил России пальцем, отворачивал к стене, если она слишком громко молчала, а затем просто стал швырять ее по углам своей квартиры.

В один прекрасный день, а точнее сказать – прекрасной ночью, властвованию Степаныча над Россией настал конец. Во сне ему явилась его кукла. Она увеличилась в размерах десятикратно, будто известная человеческая часть тела – зрачок, и заняла собой все поле зрения. Лицо России изменилось, превратившись из доброго лика в звериный оскал – глаза горели красным, ресницы будто опалились и осыпались, из ноздрей шел дым, улыбающийся рот скривился вниз к подбородку, и лишь веснушки были по-прежнему привычно желтыми. Самое страшное, что кукла говорила низким и хриплым голосом!

– Освободи меня, старче! – громко вещала кукла. Звук шел не ото рта, а откуда-то из живота.

Россия протянула свои огромные тряпичные руки без пальцев к горлу Степаныча, начав его душить. Она не могла обхватить его шею, а просто давила на область гортани, как промышленный пресс. От ужаса глаза Степаныча вылезли из орбит. Дышать стало невозможно. Он хрипел и брыкался, но Россия была неумолима. Степаныч затих и вдруг с размаху проснулся. Первым делом он побежал к столу, под которым должна была валяться Россия. Кукла была на месте, все такая же безмолвная и послушная. Степаныч тяжело вздохнул и пошел умываться.

В оформлении обложки использована фотография с https://pixabay.com/ru/photos/человек-борода-цвет-дым-цвета-3741356/. Бесплатно для коммерческого использования. Указание авторства не требуется.