– Что? – не понял Шарль, который в это время занимался осмотром фальконетов и подсчетом зарядов.
Тропинин перевел метафору на английский. Тонкую красную линию, ещё не воспели романисты и беллетристы, но красный цвет мундиров у многих народов ассоциировался прежде всего с британской пехотой.
– Весьма поэтично, – согласился француз, ковыряясь в запальном отверстии.
– Но вы вроде бы говорили, что они ходят в сером в обычные дни.
– Это означает, Алексис, что день необычный, – Шарль отковырял кусок ржавчины или грязи, или нагара. – Они собираются построить взвод на вашей площади, зачитать прокламацию и, возможно, повесить кого-нибудь для острастки. Эта пушка никуда не годится, Алексис. В запальное отверстие скоро руку можно будет просунуть. Нужна втулка.
– Эй, у пушек! – крикнул Тропинин вниз. – Если что стреляйте по их правому флангу, который от нас слева. Короче, туда, где нет европейцев.
Линия медленно приближалась к главной конторе. Солдаты уверенно шагали по площади столь ровной, точно её подготовили для игры в крикет. У Тропинина скребли на душе кошки. Несмотря на браваду, он сильно опасался предстоящей стычки. Всё же это были чёртовы англичане, правители морей и половины земного шара. И они считали эту территорию своей.