Курган 3. Пекло

Прозор подошел ближе. Вслушался, о чем беседуют мальчик и конь.

– Что ж на тебя нашло, Дичко? – негромко, почти шепотом говорил княжич. – Зачем ты это сделал? Зачем ты нас сюда заманил? Ведь ты же не нарочно, верно? Увидим ли мы еще свой лес?

– Увидим! – твердо сказал Прозор. – Ты, княжич, брось кручине предаваться.

– Да я так, Прозор. Просто что-то нашло… – смущенно отозвался Добромил. – Как на Дичко. Помнишь, он с утра себя чудно вел, норов высказывал? А ведь он не такой, я это знаю. Он спокойный, хороший…

Мальчик осекся. Разглаживая гриву, он увидел нечто необычное – черный волос. А ведь Дичко конь белоснежный. Княжеский! На нем нет ни единого черного пятнышка. Такие жеребцы у князей или больших воевод. На белом коне в бою сподручней. Войско видит, где предводитель. Еще князья алые плащи носят и золоченые шлемы. Тоже хорошо видно. Если небо не хмуро, то солнышко играет золотыми искрами на шлеме, знак подает – жив князь, он тут, рядом. Но белый конь приметней. Воинам сподручней бить врага, если они знают, что воевода среди них.

А если сзади князь, с холма или пригорка боем руководит, то все одно дружинники видят, какие сигналы он войску подает.

Добромил осторожно и неторопливо раздвинул жестковатую гриву вокруг черного волоса. Он не только цветом отличался. Волос и на ощупь был склизкий, отблескивающий странной зеленью.

– Что увидел, княжич? – От Прозора не ускользнуло, как внезапно смолк Добромил. Что он нашел?

Вендский охотник и сам собирался дотошно осмотреть Дичко. Не дело, когда конь ни с того ни с сего взбрыкивает. Вон, чем кончилось.

Добромил молча указал на черный волос.

– Видишь? Его не должно быть. Я Дичко еще жеребенком осматривал, мне интересно было – есть ли на нем хоть единое темное пятнышко. Все глаза тогда проглядел, а ничего не нашел. Я за ним хорошо ухаживаю. Думал, пока у тумана ждем, гриву расчесать и пыль со шкуры вычистить. А тут смотрю – в гриве этот волос. Необычный, длинней остальных. Вот, глянь! В пальцах скользит и будто бы шевелится. Потрогай.

Прозор пригляделся. В самом деле – вид у этого диковинного длинного волоса необычный. Кажется склизким и мокрым.

– А ну-ка! – Богатырь с силой сжал пальцы.

* * *

…Средь княжеских дружинников и жителей Виннеты про силу рук Прозора ходило много самых невероятных рассказов, в большинстве своем нелепых выдумок. Но тем не менее кисти его рук, хоть и не столь крупные как у викингов, что денно и нощно могли грести тяжелыми веслами, были такими же сильными.

Говорили, что как-то в корчме, стоящей неподалеку от места прихода иноземных кораблей, пировала шумная толпа наемных воинов. Иные купцы без наемников на своем судне в море и не высунутся. Лучше им заплатить, чем всего лишиться. Хотя, против викингов наемники ненадежная защита. Вестфолдинг запросто совладает с двумя, а то и тремя чужеземными воинами, сколь сильными и ловкими они бы ни были. Удел викинга с рождения – это война. Что не заложено в детстве, то трудно потом не наверстать.

Наемники пировали, и в этой же корчме, в темном углу, сидели Прозор и несколько его друзей, тоже княжеских дружинников. Зашли они туда просто так: людей чужеземных поглядеть, да рассказы занятные послушать. Греха в этом нет: когда воины князя Молнезара не на службе, то вольны делать что захотят.

Наемники сидели в корчме с утра, дожидались, когда отойдет их корабль. Поэтому хмельного выпили немало. Что-то они там не поделили и затеяли меж собой свару. Дело доходило до драки. В полумраке корчмы засверкали клинки. А биться в самой Виннете строжайше запрещалось. Если кому вздумается обнажить оружие да проучить обидчика, то препона нет: идите за крепостные стены и режьте друг друга сколь сил хватит. Наемники это знали, видимо в Виннете бывали и раньше. Злобной толпой они вывалили из корчмы, благо крепостные ворота рядом – рукой подать.

На платить за выпитое и съеденное они не собирались. Еще неизвестно, кто жив останется! Может сейчас он хмельной ногой пойдет к праотцам и сдуру перед этим заплатит. О том, что в Нижнем Мире деньги не нужны, никто из них не подумал: хмель сделал свое дело.

Но корчмарь считал иначе. Торговать себе в убыток никто не станет. Он бросился за наемниками и ухватил одного из головорезов за плащ.

«Учтивые мореходы! Расплатитесь за еду и выпитое вино! Таков порядок!..»

Один из наемников, видимо входя в раж от предвкушения будущей потасовки, с размаху опустил кулак на голову корчмаря и тут же – хитрым ударом – свалил детину, что следил за порядком при корчме. Хозяин устоял, а слуга – здоровенный парень – рухнул без чувств.

Попутно, не задумываясь, наемник пихнул в живот помощницу-дочь. Она, видя, что затевается неладное, выскочила вслед за отцом на улицу. Девчонка отлетела и, прижимая руки к животу, осела у стены.

Бросив под ноги корчмарю большой медяк – на него можно было купить лишь кувшин пива – довольный шуткой наемник густо захохотал и припустил за товарищами. И вдруг остановился, будто на стену налетел. Перед ним, недобро ухмыляясь, стоял Прозор.

Каким образом он успел соскочить со скамьи в темном углу и вмиг очутиться на улице, осталось загадкой даже для сидевших рядом дружинников.

– Извинись, иноземец… – негромко, но веско – голосом от которого любого пробрала бы дрожь – сказал Прозор. – Извинись перед корчмарем и расплатись в полную цену.

Венд глянул на лежащего стража корчмы. Парень плох. В беспамятстве, изо рта стекает тонкая струйка крови. Дышит хрипло и тяжело. Наемник проломил ему грудь и повредил нутро. Не скоро силу вновь наберет.

– Еще добавишь молодцу на лечение. – Взглянув на сидящую у стены девчонку, Прозор зловеще прибавил: – А за обиду, что учинил девушке, ответишь особо. Без платы.

Прозор был обряжен в простую повседневную одежду. Ни к чему лишний раз трепать дружинный наряд. Не на службе. Ни меча, ни брони…

Наемник оглянулся на товарищей и хмыкнул. Стоящий перед ним венд высок и в плечах шире. Но это ничего не значит. Ему не привыкать резать и не таких богатырей. Не в первый и не в десятый раз. Венд стоит спокойно, нож так и висит у пояса. Он его и вытащить не успеет.

Чужеземец выдернул из-за спины хитро изогнутый небольшой нож. Крутанул его меж пальцев и перебросил в другую руку. Затем обратно. Играл им, чтобы противник не понял с какой стороны прилетит удар.

– Ты хочешь биться, венд? Я готов!

На улице Прозор драться не собирался. Не к лицу княжескому дружиннику, хоть и обряженному в простую одёжу, затевать потасовки в корчмах. Не к лицу идти против правды-закона. Он призван его беречь.

– В городе биться на мечах и иным оружием нельзя. И ты это знаешь. Вас предупредили. Расплатись, а потом мы с тобой сойдемся… За воротами. Или тут – только брось нож.

Но наемник не слушал. Хмель и ярость затмили ему разум. Он с немыслимой ловкостью вертел нож между пальцев, описывал им хитрые круги. Не впервой ему убивать ставших на пути глупцов.

Чужестранец видел, что перед ним венд, но не придал этому значения. Может, не знал, что даже невооруженный венд-охотник устоит против меча или копья. Ведь лесные звери проворнее чем люди.

Безоружному бою венды обучаются с детства. Скорее всего наемник об этом слышал и поэтому повел себя осторожней. Глаза его вдруг стали трезвыми и холодными. Прозор понял – наемник не так пьян, как кажется. Сейчас бросится.

Наемные воины – не простые воины. Убивать – не привыкать. Потому и выживают в бою. И в тяжелом – на мечах, на палубе корабля, и в легком – в пьяных потасовках. Убивают каждый по своему, кто как приучен. Этот наемник сроднился с ножом. Но вот незадача: перед ним стоял Прозор – сильный как бер и проворный как кунь.

Распаляя противника, наемник недобрым словом помянул воинского бога – Перуна. Знал, что обида затмит венду разум и он сразу же сделает ошибку – бросится, забыв об осторожности. Не впервой ему поносить чужих богов. Знал, как надо…

Угадал. Прозор напал первым. Только зря он сказал такое! Богов оскорблять негоже!

Отнимать нож у наемника Прозор не стал. Стремительно-неуловимым движением сломав локоть противника присел и снизу ударил ногой в подбрюшье – туда, куда наемник бил девчонку – и сразу же выше. Два удара слились в один. Раздался глухой чавкающий звук. Это, пронзая нутро, ломались ребра.

С незадачливым головорезом венд покончил в один миг.

Прозор поднял нож наемника и, положив его на указательный и средний палец, слепил оберег – кукиш. Надавил на лезвие большим. Раздался звон – это упали на камни две половинки клинка.

– Забирайте своего друга, – буркнул Прозор. – Только сначала расплатитесь. Негоже в Виннете оружием махать…

Присмиревшие чужестранцы, еще не понимая что случилось, но видя, что их товарищ лежит мертвой грудой, отсчитали положенное и быстро убрались на свой корабль. О распре они забыли – биться за ворота не пошли.

Они не знали, что можно без оружия – вот так быстро, за мгновение – до полусмерти изувечить человека и легко сломать каленый клинок тремя пальцами. Сломать – будто сухую веточку. До самого отплытия своего корабля наемники в Виннете не показывались

Такие вот рассказы ходили про силу рук Прозора. Когда Добромил спросил его об это случае, то Прозор, улыбаясь, достал из кошеля большой медяк и, так же как и тогда, положив деньгу на пальцы, неторопливо слепил кукиш. Медяк круто выгнулся, но не треснул. Медь, она мягкая.

– Нож у наемника был хитрый, но… В общем – хлам. Перекалён. Твой клинок ломать не стану. Не получится. Ты уж извини, Добромил…

ГЛАВА 3. Что это за Мир?

Вот и сейчас, Прозор раздвинув гриву протянул руку к черному волосу, зацепил его у корня жесткими пальцами и с силой сжал их. Думал вырвать.