Наша жизнь. Сборник рассказов

Наша жизнь. Сборник рассказов
Сергей Геннадьевич Лысков

Четыре философские истории из жизни. Про людей, по-своему счастливых…

Новенький

Ночью тридцать первого августа пошёл дождь. На следующее утро родители Данила действительно подумывали не пойти на линейку. Дождь шёл всю ночь, и, несмотря на отражение голубого неба в каждой луже, чувствовалась сырость перед школьной линейкой. Аккуратно и стараясь не испачкаться, нарядные взрослые и одетые в белый верх и чёрный низ первоклашки с рюкзаками на плечах, астрами или розами в руках вереницей заполняли школьный двор.

Воздушные шарики, банты, суетливое ожидание взрослых, горящие взгляды малышей и предвкушение первого звонка – им только предстояло впервые перешагнуть порог школы. Всё это казалось таким знакомым для старшеклассников, стоявших подальше от родителей и первачков, словно стесняясь младших братьев и сестёр.

– Равняйся! Смирно! Равнение по центру, – командным басом начал преподаватель по труду. – Уважаемый товарищ директор, первые классы для участия в торжественной линейке, посвящённой Дню знаний, построены!

И праздник в честь Дня знаний начался. Торжественные речи приглашённых гостей из министерства, стихи и песни школьников – если честно, мы не могли дождаться, когда все показательные мероприятия закончатся. Классный руководитель то и дело прикрикивала на нас, заставляя не шуметь и не расходиться. Пришлось ждать первого звонка, и после первачков весь класс ринулся в школу. Наших заклятых соперников по футболу мы встретили в коридоре.

– Сегодня после обеда будет игра! – задиристо говорил наш капитан Игорь.

– Принято, ровно в час на школьном поле! – самоуверенно ответил их капитан, и мы разошлись по классам.

Первый урок был формальным, постаревшая ещё на один год Валентина Ивановна по-доброму осмотрела класс, когда мы расселись за парты и успокоились. Она, как и год тому назад, начала неторопливо говорить о предстоящем учебном процессе. Потом по фамилиям выдала учебники, а под конец продиктовала временное расписание уроков на неделю.

– Новенького видели? – первым заговорил о пареньке рослый и темноволосый Руслан. – Он какой-то не такой, посмотри, как он ходит и улыбается.

– Это ДЦП, моя двоюродная сестра такая же, – с умным видом просветила нас отличница Ленка с двумя огромными бантами на голове. – Ему сложно ходить, улыбаться, бегать.

Это потом, уже в мединституте, я понял, что гримасы и странная походка –лишь гипертонус мышц, а тогда, в тринадцать лет, это казалось необычным, мы почему-то думали, что каждое движение у новенького вызывает боль, поэтому он так и улыбается при разговоре.

– Шурик, – протянув руку новенькому, представился мой друг.

– А я Серёга, – тут же добавил я.

– Данил, – немного стесняясь, ответил паренёк, то и дело поглядывая на отца.

– А ты из какой школы к нам? – уже по-свойски спросил Шурик.

– Мы на дому обучались, – очень серьёзно ответил за сына взрослый мужчина. – А теперь вот в вашем классе будем учиться.

– До победного! – своеобразно улыбаясь, сказал Данил.

– Сегодня в час дня будет футбольный матч, на чемпиона школы, приходите поболеть, – предложил Шурик.

– Конечно, придём, Данил любит футбол, – сказал отец Данила.

Данька, он очень сильно выделялся на фоне других школьников. Ходил так, словно каждое движение давалось ему с невероятным усилием. Говорил словно гримасничал, неуклюже смеялся, и не всегда были понятны его чувства по мимике. Но мы словно не замечали всего этого, будто он обычный парень. Так и прошёл первый урок. А потом, с ранцами, набитыми скучными книжками, на школьном дворе мы начали «рубиться» в футбол. В школьной форме, поставив портфели по углам сломанных ворот без сетки и поделившись на две команды, мы начали матч лета. Седьмой «А» против седьмого «Б». Это дерби назревало весь август, и только отсутствие форвардов и дожди мешали провести это знаковое мероприятие на каникулах. И вот он шанс, линейка в День знаний собрала участников матча воедино, предрешив тем самым участь первого сентября.

Матч получился на редкость хороший, финальный счет 1:1. Все ожидали серии пенальти, но наш вратарь в последний момент сильно ушиб руку и просто не мог участвовать в кульминации матча. Поставить на ворота кого-то из игроков означало лишить себя одной попытки на удар. Брать девчонку из болельщиков – чуть лучше, чем проводить пенальти без вратаря. Проиграй мы с девчонкой в команде, нас бы подкалывали весь год.

– Ты в своём уме, Шура? Он не потянет, – сказал Руслан, то и дело поглядывая на Данилу.

– Тогда ты иди на ворота! И минус один удар будет.

– Нет, это не вариант, – ответил капитан и тут же предложил: – Может, Т?лстого возьмём, он-то в прошлом году был ещё в нашем классе?

– Он «вэшник», – сказал Сашка. – Они сразу ныть начнут.

– Пусть новенький играет, – выкрикнул кто-то из ребят.

– Ну да! «Бэшники» по-любому промахнутся или в него попадут, всё же лучше, чем пустые ворота, – пошутил кто-то из парней.

Решение поставить на ворота новенького не всем нравилось, но, рискнув, Сашка подошёл к отцу Данила.

– Нам нужен вратарь, можно, Данил просто постоит на воротах?

Мужчина, сдерживая слёзы, похлопал сына по плечу и чуть слышно спросил:

– Ты готов, Данька?

– Ещё бы! – ответил паренёк и нескладно пошёл к футбольным воротам.

Стёртые в кровь коленки и локти, свезённые щеки, лбы и ладони рук – вот она, цена трёх пойманных из пяти проведённых пенальти. В тот первый день сентября мы – победители. И победили – дважды: один раз на поле, а второй раз в жизни, ибо мы с Сашкой нашли ещё и друга.

Мотылёк

Мотылёк, «мохнатая бабочка», как заколдованный, всегда летит на свет. Так получилось, что день рождения механика Палыча праздновали в троллейбусе; а почему бы нет, вроде и делом заняты – латаем старого друга, и в то же время празднуем. Гуляли до поздней ночи. Под утро, когда до рассвета осталась пара минут, пошёл ливень. Это сильно повлияло на настроение и самочувствие людей в понедельник. Ещё бы: начало рабочей недели, на дворе сентябрь, холодно и идёт сильный дождь. В такую погоду и вставать-то неохота, не то что идти на работу или по делам. Но сонные, в полудрёме, слегка раздражённые, люди всё же ехали в троллейбусе ранним сентябрьским утром – кто куда. Троллейбус был заполнен полностью, люди в основном стояли, как и я: хотя сидячих мест в избытке, но они мокрые. Ржавая и прохудившаяся крыша машины давно дала течь, а залатать и починить трещины не представлялось возможным, на хозяйственные нужды в троллейбусном управлении, как всегда, не хватало денег.

Мотыльки, слетевшиеся за ночь в троллейбус – тот самый, в котором праздновали день рождения Палыча, утром оказались в ловушке. Они тщетно бились о стёкла, не понимая, что их удерживает. Всё сильнее и настойчивее «мохнатые бабочки» врезались в стёкла троллейбуса, казалось, они хотят разбить возникшую преграду. Поначалу я их не замечал, пребывая в утренних размышлениях о работе. Но чем настойчивее один из мотыльков бился о стекло, тем увлечённее я наблюдал за «мохнатой бабочкой» в дождливое утро понедельника.

В одном из окон не хватало резины в раме – куска шнура, что между стеклом и корпусом машины. Щель, в которую спокойно можно вылететь. И я подумал: что ему мешает остановиться на мгновение, перестать бессмысленно биться головой о то, что невозможно разбить, и ползком, не спеша, лезть вверх, пока не доползёшь до спасительной щели? Но нет… откуда понять «мохнатой бабочке» это? Ведь она видит свободу и не видит стекла.

Впрочем, спустя несколько остановок и безуспешных попыток один из мотыльков каким-то невероятным образом просто попал в щель. Секунда. Он немного замер и полетел прочь.

Забавно, но в тот миг вроде бы победы было непонятно, кому действительно повезло. Кто победил? Тот мотылёк, который вырвался из троллейбуса на свободу, где шёл беспощадный ливень, или же его собратья, которые остались в плену железной машины, но и не под дождем? Кто знает, кому повезло больше. Ведь дождь рано или поздно закончится, а железная клетка остановится, распахнув свои двери.

А люди… Они, открывая зонты, выходили на нужной им остановке и шли кто куда. Многие из них даже не заметили каких-то там «мохнатых бабочек», не говоря уже о том, что произошло с одной из них.

Рекорд

– Один. Два. Три. Четыре… – начал чеканить мяч худощавый паренёк по имени Сашка.

– Пятнадцать, шестнадцать, семнадцать, – я считал вслух, и буквально вся толпа заворожённо повторяла про себя.

– Сорок один. Сорок два. Сорок три… – Сашка набивал коленками новенький кожаный мячик.

– Семьдесят три, семьдесят четыре, – боясь сглазить, шёпотом считал я.

– Вот чёрт! – на семьдесят пятом ударе выругался Сашка.

Мяч неудачно отскочил от левого ботинка и залетел в палисадник. Вся детвора, следившая за постановкой рекорда, принялась ругать невезучую левую ногу Сашки. Но все как один говорили, что ещё одна попытка уж точно перебьёт рекорд.

– Сергей! – послышался звонкий женский голос за большим каштаном, скрывавшим окна нашей с братом квартиры. – Домой! – так же громко и протяжно прокричала мама.