Вика Волк

Вика Волк
Сергей Гончаров

Вика устраивается на новую работу, где ей надо всего лишь присматривать за мертвецами в компании молодого напарника. Именно в их первую рабочую смену происходит чрезвычайное происшествие…

В десять утра Вика проснулась. К одиннадцати позавтракала, перелистывая рекламу с канала на канал, пока не наткнулась на выпуск новостей. Центральной темой стал сюжет о беглом спящем в США. На западе их называли «зомби» и обвиняли в таких зверствах, на которые человек не способен. Так и в этот раз. Власти советовали жителям Агасты, штат Мэн, не выходить на улицу после наступления ночи. Спящему уже приписывали убийство двух бомжей и байкера. Правда, западные СМИ не удосужились объяснить, зачем ему вообще было убивать. Видимо решили, что большинство людей отвыкло думать и их достаточно напугать.

Вика выключила телевизор и подошла к шкафу. Прикусив нижнюю губу, критически оглядела вещи на полках.

С прошлой жизнью она решила покончить самым радикальным способом – устроиться на работу. Весь предыдущий день просидела в интернете, обзвонила понравившиеся вакансии. Однако о собеседовании договорилась лишь в загадочном спецхранилище. По телефону никакой вразумительной информации не дали, женщина сказала, что подобные вещи обсуждаются при личной встрече. И назначила время. Вика сразу согласилась. За ту зарплату, что обещали в этой организации, многие бы маму собственную продали. Были, конечно, подозрения, что это попросту очередной развод, однако интернет про это молчал.

Она надела белую блузку, черные расклешенные брюки, покрутилась перед зеркалом. На великолепной фигуре, ради которой палец о палец не ударила, а поэтому не ценила, этот офисный вариант сидел идеально. Возникла мысль сходить в парикмахерскую, прямые черные волосы отросли и отказывались красиво спадать на плечи. Удрученно вздохнув, собрала их в хвостик. В целях репетиции постаралась придать лицу миловидное выражение. Но, как ни старалась, а холодный взгляд серых, как бетонная стена, глаз все перечеркивал. Бросила эту затею и несколько раз крутнулась перед зеркалом. Сообразила, что закованная в блузку и брюки, как рыцарь в латы, начнет изнывать от жары через три минуты. За окном плюс двадцать пять. Сменила брюки на короткую юбку и минуты три разглядывала себя в зеркале. Черная юбка хоть и вполне официальна, но все же коротка для такого ответственного события, как собеседование.

«Сойдет, – решилась она. – Высокий каблук, размалюю мордашку и все будет просто шик!»

Пока собиралась, вспоминала события последней недели, хоть и поклялась их забыть. Ссора с любым человеком, который из-за пристрастия к алкоголю, перестал быть любимым, выслушивание упреков с его стороны. А вдвойне обидно из-за того, что все упреки были правдой. Наверно поэтому Вика его и не простила, когда он протрезвел и извинялся.

В ушах до сих пор стояли его последние и самые обидные слова: «Целыми днями ничего не делаешь, разве тяжело мне хоть ужин приготовить?! Тяжело следить за собой? Тяжело краситься? А улыбаться вообще умеешь? А одежду кроме спортивных костюмов знаешь?»

Путешествие в душном метро навеяло тоску. За последний год жизни, когда ее везде возили на автомобиле, Вика отвыкла от этого шумного подземного мира. Выбравшись на Бибирево, она закрыла глаза и подставила лицо летнему солнышку. И несколько минут так простояла, наслаждаясь теплом и светом. Поездка в автобусе закончилась на северной окраине Москвы, в Алтуфьевском районе. Одноименное шоссе встретило огромным количеством автомобилей и десятками людей, спешащих по важным и не очень делам. Тут и там виднелись разнообразные магазины и отделения банков. Пахло выхлопными газами, которые в жаркое время года чувствуются еще острее. На одном из газонов три алкоголика кричали и размахивали руками, явно что-то не поделили.

Жизнь кипела и бурлила, как и в любой московский четверг.

По карте гугла все выглядело легко: выйти из автобуса, пройти немного вперед и нырнуть во дворы, где отыскать тот самый спецхран. На практике же все оказалось сложнее. Пока искала нужное здание, два раза толкнули плечом, наступили на ногу, а из лужи обрызгала машина. В довершении пристала цыганка, предлагая снять венец безбрачия.

Отвязавшись от цыганки, Вика отыскала нужный дом. Спецхранилище напоминало формой приплюснутую и растянутую букву L. Отделанное голубыми панелями необъятное здание без окон и с единственным входом. Возле двери звонок – нажала. До слуха донеслась приглушенная казенная трель. Через минуту дверь, загрохотав запорами, открылась. На пороге стоял мужчина лет сорока, в черных брюках и зеленой рубашке, с надписью на кармашке «охрана». На поясе висели фонарь с рацией.

– Вы к кому? – его верхняя губа нервно подергивалась, отчего неаккуратно подстриженные рыжие усы походили на бьющегося в припадке ежика.

– Я по поводу работы. Меня на собеседование приглашали.

– Работы?! – переспросил мужчина, продолжая складывать из губ всевозможные комбинации. – На собеседование?! Ну, ну! – отошел в сторону.

Вика вошла в плохо освещенный коридор, обитый стальными панелями. В конце, словно лучик надежды в темном царстве безработицы, поблескивала хромированной поверхностью толстая металлическая дверь с ручкой лишь на внешней стороне. В сопровождении охранника она прошла в огромный зал, где с потолка лился голубоватый свет.

«Как в морге» – машинально отметила Вика, хоть никогда не бывала.

Больше половины ламп для экономии электроэнергии выключены, отчего в углах прятался сумрак.

– Вам туда, – указал охранник.

Изнутри спецхранилище выглядело по меньшей мере странно. Огромный холл, где без проблем могли вместиться два грузовых вертолета, условно разделен на две части. В первой, меньшей, что по правую руку от входа, располагались вахта, овальное сооружение с тремя дисплеями и множеством кнопок, да несколько дверей в хозяйственные помещения и кабинет. На него-то охранник и указал. В противоположной стороне вдоль стен стояли хромированные столы-каталки используемые в хирургии, с единственным отличием, у этих – ремни, чтоб пристегивать лежащего. Дальше, в вертикальной палке буквы L, и располагался, как догадалась Вика, сам объект, за охрану коего и пообещали сумасшедшие деньги. В холл выходили два темных коридора. Вика всмотрелась, но тусклые лампочки едва-едва освещали утопленные в стенах решетки. Она сразу догадалась, куда попала, но поверить в это боялась.

В кресле за вахтой развалился второй охранник.

– Работать?! – приподнял он бровь и пристально осмотрел Вику. – Ну, проходи, – он лениво зевнул, словно обожравшийся сметаны кот.

Стук каблуков раздавался четко и громко. Охранники молчали, скрестив взгляды на ногах девушки и том месте, где спина называется по-другому.

В кабинете сидела женщина лет сорока, но старавшаяся выглядеть моложе. В одной руке сигарета, в другой глянцевый журнал. Нехитрая обстановка маленького кабинета состояла из трех стеллажей вдоль стен, внушительного стола, да кресла для посетителей. На стеллажах, заполняя любое мало-мальски свободное пространство, громоздились скоросшиватели и бумаги. Когда Вика вошла, хозяйка закрыла журнал и, указав рукой на кресло, задала дежурный вопрос:

– Как добрались?

– Нормально, – пожала плечами Вика и соврала. – Быстро нашла.

Женщина пристально на нее посмотрела.

– Хорошо. Не будем терять ни мое, ни твое время, – взяла она в руки инициативу. – Меня зовут Евгения Порфирьевна. И в первую очередь меня интересует, где вы учились?

– Московский государственный…

– Да-да, я вспомнила ваше резюме, – оборвала женщина. – Инженер-технолог? Здесь ваша специальность понадобиться вам меньше всего. Где работали?

– Последнее место работы на заводе инженером-технологом, – Вика решила промолчать, что это ее единственное место работы. Да и то с него пришлось быстро уйти. Неприятно стало, что за спиной ее называли Волчком. Из-за фамилии, молодости и холодного взгляда серых глаз.

– Курите?

– Нет.

– Это хорошо, – Евгения Порфирьевна вытянула из пачки сигарету, чиркнула зажигалкой, на кончике затлел один из самых опасных наркотиков. Запахло ментолом.

– А спортом каким занимаетесь?

До этого Вика всего один раз проходила собеседование. На завод. Там давали заполнять тесты, бланки с вопросами. Чего-то подобного она ожидала и здесь.

– А это имеет отношение к работе? – неуверенно поинтересовалась она.

– Самое непосредственное, – Евгения Порфирьевна выпустила дым, и внимательно посмотрела на тлеющую сигарету, будто та могла дать ответы на все вопросы.

– Никаким, – выдавила Вика, прекрасно понимая, что ответ неверен. – Но я уже несколько лет хочу заняться какими-нибудь единоборствами. Хочется научиться себя…

– Фильмы ужасов любите?

– Не поняла.

– Фильмы ужасов любите? – Евгения Порфирьевна откинулась на спинку кресла.

– А здесь предлагается их смотреть? – попыталась свести все в шутку Вика.

– Хуже. Здесь предлагается в них участвовать. Значит, наша работа несколько… Неординарна. Не знаю, сталкивались ли вы со смертью… Надеюсь нет. Но наверняка знаете, что с недавних пор мертвые перестали… разлагаться, так скажем, и более того, начали оживать…

Вика знала об этом не только из телевизора, но и воочию столкнулась.

Первый случай «возвращения» произошел во Франции около пяти лет назад, когда вдова, открыв входную дверь, увидела, пятнадцать дней назад похороненного мужа. Этот случай раструбили по всему миру, а виновника быстро спрятали с глаз долой. Но не прошло и месяца (ток-шоу и прочие времяпотерячные программы только начали триумфальное шествие по незаезженной теме), как на Сахалине тринадцатилетний сын вернулся через четырнадцать дней после похорон. Телевизор стало невозможно включить, чтоб не наткнуться на очередного профессора каких-угодно наук, объясняющего причину происходящего. И тогда, словно убив Цербера, мертвые стали возвращаться толпами. Каждый день по телевизору объявляли, что там-то вернулся мертвый, и там вернулся… В основном они вели себя спокойно – все помнили, слышали, могли говорить. Доходило до смешного, когда один из «воскресших» прозаиков закончил недописанную перед смертью книгу. У «Воскресших», как поначалу окрестили спящих, оживал мозг, а из всех систем начинали работать лишь центральная нервная и периферическая. Конечности же подвергались окоченению и двигались плохо. Пальцы, например, просто не могли взять ключи.

Не прошло и трех месяцев с момента прихода первого спящего, как мир захлестнула паника. В Австралии спящий убил всю свою семью. Следом такой же случай произошел в Испании, затем в Канаде спящий напал на прохожих, потом в Китае. А потом волна нападений покатилась по миру. Началась всеобщая паника, именно тогда спящих и стали называть «зомби». Правительства всего мира в панике выдумали избавляться от трупов (от всех – «старых» и «новых») путем кремации, а кладбища, как таковые, ликвидировать. Однако впервые наука всерьез вмешалась в политику и не дала сделать такого опрометчивого шага. В проведенных исследованиях выяснилось, что спящими являются, по самым грубым подсчетам, каждый двадцатый. Организм у спящих разлагается, но медленно, вследствие высокого содержания неорганических веществ. Головы научного мира пришли к выводу, что это связано с нашпигованной химией пищей, поставляемой на прилавки последние десятилетия. Оживает мозг… Этот вопрос и интересовал ученых больше всего. Четко установив невиновность пищи, они искали ответ, разрезая спящих, исследуя биографии и родословную вплоть до каменного века. Ответ не находился – был лишь результат: ходящие и разговаривающие трупы. Агрессивными же они становились спустя месяц-два после пробуждения, когда мозг, вследствие разложения, терял большинство нейронных связей и спящий превращался в мертвое и безрассудное создание.

В России был применен инновационный подход для изучения нового феномена – по всей стране создали Дома мертвых. Этот метод позже переняла Европа, а за ними и остальной мир. По новым российским законам умершего родственника разрешалось захоронить лишь спустя два года после смерти, а если тело начинало нормальным способом разлагаться, немедленно отдавали родным.

О спящих Вика узнала из телевизора. Больше всего это походило на «голливудских зомби» и ничего кроме недоумения не вызвало. Но вскоре, когда волна мертвых захлестнула мир, она увидела спящего.