Переговорщик

– Уф! – облегченно вздохнул я, приближаясь к стене, образованной несколькими рядами мешков с песком. – Наконец-то кордон!

Судя по тому, как беспечно растянулся на мешках Ус, сегодня вылазок вичей не было. Безмятежно посапывает здоровяк, и это дает основание всему гарнизону охраны расслабиться. У него чувство опасности, как у зверя. Непонятно, как с виду полный дебил (это майор так говорит) может обладать таким нюхом. Кто-то, правда, утверждает, будто у него один из близких ушел в Метро. Мол, иногда родственник этот поднимается на поверхность и предупреждает Уса, но я в это не верю, не люблю слухов, тем более –недоказанных.

Ус – неплохой. О заразных слишком печется, ну так у каждого свой недостаток. Простоватый? Конечно! Но это когда как. Иной раз смотрю на него – и начинает мне казаться, что он только дурака валяет, а на самом деле поумнее других будет. Но вот чего у него не отнимешь, так это его тупой прямоты и абсолютной надежности. Знаю – сдохнет, но не подведет. Такие люди сейчас редкость. Вокруг все больше говнюки, от которых доброго слова не услышишь, не то что сигаретку предложить за разговором, или стаканчик перегона налить не в обмен на что-то, а так, ради душевности общения. В основном упадочная плесень. «Мы все умрем!» – главный лозунг дня.

Побег

– Привет, Серега! Чой-то видок у тебя сегодня не ахти, – Ус растянул губы в дурацкой улыбке. – Перегон? – спросил и тут же сам ответил: – Нет, вижу, не только он.

Двухметровый здоровяк перестал улыбаться.

– Будь внимательнее! Воняет от тебя неприятностями, – Ус поднялся с мешков и, встав передо мной, упер руки в бока. Пристально посмотрел в глаза. – Нет. Не нравишься, – засопел, потирая лоб толстыми пальцами.

Гигантская пятерня неожиданно сгребла грязные взлохмаченные волосы и рванула тугой пучок кверху. Рыжая шевелюра заскрипела, но выдержала. Ус крякнул.

– Ладно, друг, прорвемся, – успокоил я его, однако себя, как ни старался, успокоить не мог.

Груз тревожных слов сержанта повис на моих плечах, прижимая к земле, заставляя вибрировать каждую жилку, тревожа взбрыкивающие мысли.

– Белов, ты где пропадаешь? – загремел за спиной голос дяди Саши. – Я уже два часа как за тобой послал. Да и к тому же по радио оповещение было.

Майор кисло осмотрел меня с ног до головы и дернул плечами, словно не смог сдержать отвращения.

– Вчерашний перегон, – скривился он, сдвигая брови к переносице. – Многие из них, – яростно ткнул он длинным тощим пальцем в каменный пол, как будто хотел достать им до самой подземки, – только и ждут, когда рядом появится пьяный заградитель, чтобы воспользоваться его неадекватным восприятием действительности.

«Что он называет неадекватным восприятием? – подумал я, но промолчал. – Похмелье, наверное». Лишь вытянулся в струнку, стараясь показать свое рвение и выправку. Ремень скрипнул, захрустела отглаженная, накрахмаленная коричневая рубаха. «Молодец Марта!» – мелькнула приятная мысль, оставив после себя лишь легкую грусть.

– Ну, да ладно. Пьяный – еще не заразный! – продолжил дядя Саша, заметив мои старания.

– Так точно! – вдруг выпалил я лихо, вскинув руку к голове.

Майор подозрительно покосился:

– Ты чего скалишься?

Не знаю, что на меня нашло, но я заорал, восторженно упираясь глазами в покрасневший кончик командирского носа:

– Перегон затмевает разум. Враг ждет наших ошибок!

За окном что-то грохнуло. Задребезжали стекла. Загомонили в коридоре испуганные голоса. Взвыл ревун механической сирены. Протяжно и тревожно загудел воздух. Ординарец майора, Тюля, ввалился в комнату и застыл с выпученными глазами, беззвучно разевая рот, как рыба, выброшенная на берег.

– Т-т-треввога! – с трудом вытолкнул он, прижимая руки к вздымающейся груди. Казалось, слова застревали в его глотке. – Т.т. там…..

Майор не стал ждать продолжения, сплюнул под ноги волнующемуся заике и бросился к выходу.

– Белов, заа мной!

Но я и без его команды не остался бы в каптерке. Выскочив на свежий воздух, я тут же заметил Уса. Он сидел между мешками и, сжимая голову руками, покачивался.

Вокруг выло и гудело, содрогался отяжелевший осенний воздух. Из-под земли протяжно ухнуло, дохнуло теплом, вспыхнул синий мерцающий свет. Лениво выползая из трещины, стелился над землей необычный густой туман. Громкий всхлип, донесшийся со стороны разлома, мгновенно уложил воинский гарнизон лицом в землю. Замерли все. Ярко-синий шар протиснулся сквозь отверстие в бетоне, на мгновенье завис над землей и резко бросился в небо, стремительно уменьшаясь в размерах.

– Уходят! – прошептал Ус, кивая в сторону выхода из подземки. Туда, где мелькнули и исчезли в тумане человеческие тени.

Но его никто не слушал. Весь воинский контингент, за исключением майора Дубинского, лежал на сырой земле. Зрелище еще то. Четыре десятка тощих тел, вжимаясь в грязь, замерли в ожидании удара. Кое-кто, правда, смог оторвать голову от земли и, борясь с ужасом, всматривался в серое небо.

Меня не волновали летающие шары, не трогал наползающий на заставу туман и яркие мерцающие вспышки. Это, конечно, был отвлекающий маневр, с помощь которого обитателям подземки удалось вырваться в жилую зону. Четыре силуэта, судя по очертаниям двое мужчин и две женщины, прикрываясь туманом, исчезли в темноте. Того мгновения, что я смотрел на беглецов, мне не хватило, чтобы как следует рассмотреть, что же они из себя представляют. Только показалось, что одна из женщин прижимала к груди какой-то сверток.

Куда они направились и что задумали? – вот что волновало меня сейчас больше всего, что полностью занимало мои мысли. Неужели опять диверсия?! Кто не помнит эпидемии 2050 года? Тогда десятки тысяч инфицированных с большим трудом были изолированы от общества и в дальнейшем стали создателями новой зоны отчуждения СПИД-туберкулезников, размещенной в Ботаническом саду. Десятки тысяч гепатов, выселенных за пределы МКАД в 2078 году. Реальные масштабы этих катастроф удалось оценить только тогда, когда с улиц исчезли последние отбросы общества с любыми признаками, любых болезней.

– Отсутствие признаков болезни не есть отсутствие заразы, – говорит майор, всякий раз демонстративно уничтожая перебежчиков. Ведь не секрет, что некоторые из них до сих пор прикидываются здоровыми.

У майора – полномочия чистильщика. Это дает ему право пресекать распространение инфекции на корню, без суда и следствия. Это дает ему право на ошибку, на тот случай, если потом оказывается, что тест не показывает инфекции. Враг есть враг, даже если он выглядит здоровым.

– Хороший враг – мертвый враг! Когда-нибудь сдохнет последний вича, вымрут все тубики, гепаты, скрипушники. Останутся только здоровые. И больше ни-ко-го! – любит повторять майор. – Вот тогда-то перебьем Тепловиков, Скрытников, Олимпийцев и доберемся до маньяков-одиночек. А уж после этого… заживем!

Умеет командир настроить людей на боевой лад, вселить в их серенькие души надежду. Слушаю я его – и верю, что скоро все будет именно так, как он говорит. Умный мужик наш майор.

– Так куда, говоришь, они пошли? – раздраженный командир разглядывал насупившегося Уса.

Сержант что-то пробормотал:

– Четверо взрослых, – с трудом сумел различить я.

Но майора, по-видимому, не устраивал ответ – не по уставу. Он шипел и плевался. Не скрывая своего гнева, лупил перчаткой по бедру:

– Скажи мне, сержант, почему ты не предупредил о прорыве кордона?

Ус хмуро разглядывал свои сжатые кулаки.

– Я предупредил! Да и какая это опасность, четверо больных, – попытался оправдаться он, но майор не стал слушать его объяснений.

– Лейтенант Белов! – позвал он. – Сержанта Усова задержать до выяснения. Беглецов разыскать и доставить для допроса. Давно вичи ничего серьезного не предпринимали. Пришло время. Думаю, за кольцо им нужно. Сторонников вербовать будут. Обязательно живыми! – вдруг добавил он.

«Лейтенант?!» – я вздрогнул от неожиданности и тут же забыл, что хотел вступиться за бедного Уса. Раньше бы не обратил внимания, лейтенант, так лейтенант. Но сейчас. Сейчас я был с Мартой, и мне нужен был свой угол. Чтобы соседи не могли слышать каждый мой вздох через деревянную перегородку в одну доску. Чтобы я мог отдохнуть от их непрерывной ругани по вечерам и пьяных разборок по ночам.

– А если вичи не захотят подчиниться, мне что, их силком тащить? Они ведь заразные!

Майор вытащил из кобуры револьвер и, не задумываясь, начал палить под ноги двухметрового сержанта. Ус удивленно попятился, нелепо подпрыгивая после каждого выстрела.

– Главное – задать правильный вектор. Впрочем, откуда вам знать, что такое вектор? Исполняй! – приказал он жестко.

Не люблю, когда на меня давят, будь это родной отец, командир, да хоть даже Марта. Хотя нет! Марте можно все. Она особая. За нее я глотку любому перегрызу. Да и от майора могу многое стерпеть, если… Неспокоен майор – что-то надвигается. Ох, прав был сержант – беда идет.

– Ты за меня не переживай, командир, – буркнул Ус, укладывая свое двухметровое тело на бетонный пол камеры заключения. – Отдохну, пока ты за больными охотиться будешь.

Я раздраженно мотнул головой – не люблю, когда он заразных больными называет. Охота на больных – как-то погано получается. Хотя. Не мы их, так они нас. Третьего не дано.

– Да ты не сердись! Ты меня слушай, – прошептал Ус, приподнимаясь на локте. – Впрочем, нет, ты лучше сердце свое слушай. Оно не обманет. У тебя оно есть, – сказал так и отвернулся.