Три плюс два

Земля противиться устала силам Зла,
SOS подаёт она: пожары, наводненья
И эпидемии.., – такие вот дела,
Хотелось, чтобы хорошо всё, без сомненья.., —
Видать, планета не справляется сама,
И рука Божья вон.., но сходит мир с ума…
Да что же это: пессимизм сплошной в стихах? —
Уж лучше в розовом бы цвете эти строки:
Мол, осознали, и покаялись в грехах,
Ну и, конечно же, усвоили уроки.., —
Да, фантазирующих много, и весьма, —
С небес на землю, – явно сходит мир с ума…

И где то кровавая вновь круговерть…

(Фантазии, глядя на картину сюрреалиста Рафала Олбински)

Это жутко: железная птица и сеет вдруг смерть,
Страшно: бомбы, ракеты, снаряды, – реальность сурова,
Да уж, – снова кровавая где – то вот там круговерть,
Сколько свежих могил, ну, а выживших сколько без крова?!
Белый голубь, тот, с веточкой в клюве, он с миром летит,
Но железная чёрная птица является грозно,
Ой, на стоны и слёзы, на кровь у неё аппетит, —
И хохочет безумно так Дьявол, стенать уже поздно…
Белый голубь её не боится, той птицы стальной,
«Да одумайтесь, люди!, – сказать будто бы всё желая, —
Столь смертей: кто от взрыва, а кто – то от пули шальной.., —
Ой, какая та чёрная птица коварная, злая!
В человечьих руках это только машина всего, —
Сколь же можно в орудиях смерти ещё изощряться?!
Ведь столетьями войны велись, это факт: кто кого, —
«Да одумайтесь!.,» – голубь, кружа, продолжал повторяться
Будто бы… – Та картина, и мыслей сумбур в голове,
В чёрно – белые краски всё вглядываюсь, – ой, тревожно,
И о сиротах думы, и о безутешной вдове.., —
Кто – то скажет, быть может: зачем же вот так, мол, всё сложно?
Мол, попроще бы на полотно это нужно глядеть, —
Впечатлило кого – то, кому – то же и безразлично,
Знать душевной струны не смогло оно просто задеть,
И вообще, мол, оценка картине совсем не «отлично»…
Ну и пусть говорят, у меня своё мнение есть,
Ишь, так преподнести в чёрно – белых тонах ту картину:
Голубь мира и птица стальная.., – ой, Дьявола месть
Людям, что, как паук, всё сплетает для них паутину…

Лишь холод в твоём сердце…

(Вольный перевод сонета Шекспира №90)

Жестокая, – лишь холод в твоём сердце,
И больше нет ни капельки любви, —
Да неужель всегда закрытой дверце
Теперь быть к чувствам?! – Душу мне не рви!
Отравленной стрелой решила.., – что же:
Кровавит рана, а сдирать бинты, —
Ведь боль пульсирует – то как?! – О, Боже,
Безжалостно растоптаны мечты,
Что ж, лучше так вот, по – живому, сразу, —
Удар под дых коварный – то какой:
Тебя, мол, не люблю.., – вот эту фразу
Сказала, мне, – всё, нервы успокой… —
Будто наотмашь по щеке.., – обидно,
Судьбою так назначено мне, видно…
Then hate me when thou wilt; if ever, now;
Now, while the world is bent my deeds to cross,
Join with the spite of fortune, make me bow,
And do not drop in for an after-loss:
Ah, do not, when my heart hath «scoped this sorrow,
Come in the rearward of a conquer’d woe;
Give not a windy night a rainy morrow,
To linger out a purposed overthrow.
If thou wilt leave me, do not leave me last,
When other petty griefs have done their spite
But in the onset come; so shall I taste
At first the very worst of fortune’s might,
And other strains of woe, which now seem woe,
Compared with loss of thee will not seem so

Ангел, я знаю ты рядом…

(Фантазии, глядя на картину Виктории Кардий)

Ангел, друг мой любезный, я знаю: ты – рядом,
Вон, тихонько сейчас за моею спиной,
И пронизываешь насквозь, чувствую, взглядом, —
Обожглась.., – неужель суждено мне одной
Куковать? – Я в отчаяньи, даже не знаю,
Как мне дальше – то быть, на распутье, увы,
И о встрече прощальной той всё вспоминаю, —
Не сложилось у нас.., грязь соседской молвы…
Сам ушёл ты, оставив ключи от квартиры,
Мол, назад не вернусь, – пожалеешь, смотри.., —
Поуютней у той бизнесвумен, у Иры,
Из – за этого к ней? – Ах, любовь, – да не ври!
Ангел, друг мой, тихонечко я уж поплачу,
Ты поймёшь.., обними меня крепче крылом,
Обожглась.., а надеялась так на удачу,
Оказалось напрасно, – душевный надлом,
Слёзы льются.., – иль, правда, сама виновата,