Любовь, вдохновение и весна. Том первый

Тогда пойму, что без тебя… душа волчицы словно тень.

Рассыпались звёзды по темному небу

Рассыпались звёзды по темному небу, как светлячки.
Дорогу они нам укажут, как в ночи маячки.
И каждый идёт за своею звездой не спеша,
Навстречу ему устремляется – мчится родная душа.

Сбиваясь с пути, мы делаем круг в своей же судьбе,
Навстречу нам шла половинка – пропала уже.
Изменятся планы внезапно на нашем пути,
Чтоб каждый чуть раньше, чуть позже, мог счастье найти.

Но нет утвержденья и правил, как жить нам сейчас:
Мы сами, что ждёт впереди нас, не знаем подчас.
Бежим оступаясь, срываясь, оставшись без сил
Хотим, чтоб родной человек в свою жизнь нас впустил.

Я отпечатки слов оставлю в тишине

Я отпечатки слов оставлю в тишине,
Уйду я так же тихо, как тогда пришла.
Нет победителя в нашей с тобой войне,
И от любви осталась только лишь зола.

Мы ещё долго тлели, сохранив тепло,
Пытаясь уберечь, согреть друг друга.
В саду, где страсть жила, всё отцвело,
В сердцах почти не слышно даже стука.

А отголоски чувств – уже забытый сон
Но иногда с губ тихий стон сорвётся.
И еле слышный колокольный звон,
В душе моей вдруг болью отзовётся.

Я отпечатки слов оставлю в тишине,
Вернусь я так же тихо, как тогда ушла.
В надежде, что побыв с собой наедине,
Ты понял: я нужна тебе и я всё поняла.

Марат Валеев

Не Прощеное воскресенье

Зазвонил телефон. Марья Петровна сняла трубку:

– Але, говорите!

– Здравствуй, Марьюшка, – сказала трубка чьим-то знакомым голосом. – И прости меня за все.

– Погоди, это ты что ли, Николаевна? Ну, здравствуй, кума! А за что мне тебя прощать? – удивилась Марья Ивановна.

– Ну как… Сегодня же это… Прощеное воскресенье, – напомнила Варвара

Николаевна своей родственнице. – Полагается всем прощать и у всех

просить прощения. Так что прости меня. И сама попроси у меня прощения!

– Здрасьте! – сказала Марья Петровна. – А если я тебе ничего худого не

делала? Да и с твоей стороны пакости никакой не припомню. За что же нам прощать друг друга? Если мы и видимся-то с тобой раз-другой в год…

– Ну, мало ли, – уклончиво сказала Варвара Николаевна. – Нет безгрешных людей. Если припомнить, так и между нами не всегда все ладно бывает…

– Да ну тебя! – начала терять терпение Марья Петровна. – Звонишь раз в

год, да и то с разными глупостями. Нечего мне тебе прощать, успокойся. И у меня на тебя нет никакой обиды.

– Ну а если все же хорошенько припомнить? – настырно стояла на своем Варвара Николаевна.

– Да нечего нам вспоминать! – отрезала Марья Петровна. И только хотела положить трубку, как кума ее озадачила:

– А два года назад кто на дне рождения братца твоего троюродного, Альберта Ивановича, чтобы ему хорошо жилось, сказал про меня, что я

корова глупая?

– Корова? Глупая? – как бы удивилась Марья Петровна, потому что тут же

вспомнила: да, было дело, обозвала она в сердцах так свою куму, хотя той на этом самом дне рождения и не было вовсе. Значит, нашлись добрые люди, довели до сведения Варвары Николаевны. – Хотя что-то припоминаю. Так ведь было за что, кумушка, было!

– Например? – насторожилась Варвара Николаевна.

– А почему ты раззвонила на всех углах, что я сына своего откосила от армии, выдав его за психа?

– А разве не так?

– А хотя бы и так, твое какое собачье дело? – разозлилась Марья Петровна.

– Ах, так я у тебя уже и собака? Тогда ты… тогда ты..

– Ну, ну!

– Ж-жаба!

– А ты коза драная, и муж твой козел!

– А ты, а ты!… Да чтобы тебе лопнуть, зараза!

И родственницы одновременно так хряпнули трубками об аппараты, что те и в самом деле лопнули…