Последний рыцарь империи

Воспоминания:

Кабинет Сталина

Нарком Ежов и Судоплатов снова стояли в кабинете Сталина, который слушал предложения Судоплатова.

– Товарищ Сталин, при непосредственном участии товарищей Слуцкого и Шпигельгласа мы предлагаем направить группу из трех сотрудников украинского НКВД в качестве слушателей в нацистскую партийную школу Лейпцига. И вместе с ними одного, не слишком сообразительного националиста, для достоверности. После чего мы будем иметь полную информацию о будущих руководителях националистического подполья, которых немцы готовят как своих помощников на случай захвата ими территорий Украины. В беседе с Косиором и Кирилловским в Киеве перед нами был поставлен также вопрос о предполагавшемся провозглашении независимой Карпатской Украинской республики, и мы уже начали там срочную ликвидацию бандподполья, адреса руководителей которых нам известны. Предлагается также арестовать командиров Красной армии из числа украинцев, фамилии которых неожиданно появились в украинской эмигрантской прессе и которые якобы лояльны к националистам. Но главным и наиболее опасным для нас врагом мы продолжаем считать именно Коновальца. Слуцкий и Шпигельглас готовы подготовить операцию по его ликвидации.

Когда Судоплатов замолчал, Сталин встал и начал ходить по кабинету, обдумывая услышанное. Было такое впечатление, что он получил поддержку личным замыслам, которые теперь совпали с предложениями руководства внешней разведки. И когда Сталин, остановившись напротив Судоплатова, стал говорить, тот понял, что все последующие слова будут обращены к нему лично:

– Поймите меня правильно. Это не акт мести, хотя Коновалец и является агентом германского фашизма. Наша цель обезглавить движение украинского фашизма накануне возможной войны с Германией и заставить этих бандитов и дальше уничтожать друг друга в борьбе за власть.

Чекист согласно кивнул головой.

– Товарищ Судоплатов, а каковы слабости и привязанности Коновальца? Постарайтесь их вспомнить.

– Он очень любит шоколадные конфеты, – произнес офицер, мгновенно вспомнив о подарке, который преподнес ему Лебедь при встрече, да и позже. – Куда бы мы с ним не приезжали, он первым делом покупает там самую шикарную коробку конфет.

– Тогда пусть это будут конфеты… А теперь скажите мне, правильно ли вы понимаете политическое значение боевого задания, которое мы вам собираемся поручить?

– Да, товарищ Сталин. И заверяю вас, что отдам жизнь, если потребуется для выполнения задания партии.

– Желаю вам успеха.

Он пожал им руки, после чего Ежов вместе с Судоплатовым вышли из его кабинета.

Возвращение в реальность:

Дача Судоплатова

В гостиной на какое-то время повисла тишина. Курсанта Карпицкого ошеломила простота, с которой говорилось о ликвидации пусть и врага, но человека. И ему теперь хотелось понять, как Судоплатов мог на это согласиться. И он замер в ожидании следующих слов генерала.

– А теперь как на духу, и хочу, чтобы ты меня, Кирилл, правильно понял. Вернувшись домой, я вдруг осознал, что нечаянно или от волнения согласился убить человека. Что же произошло со мной в Кремле? Я, который за многие годы работы в ВЧК единственный раз стрелял из своего маузера по тем бандитам, которые во Львове убили хорошего человека и журналиста. Неужели сказалось магическое умение Сталина очаровывать собой, подчинять своей воле?

– Но ведь и отказаться, как я понимаю, было равносильно самоубийству, – произнес курсант, уже и сам понимая, какие за этим могут последовать действия.

– Поверишь ли, но дальше все было, как это сейчас говорят, на… автопилоте. Гигантская ликвидационная машина НКВД была приведена в действие. Сотрудники отдела оперативно-технических средств, если не ошибаюсь, Барановский и Тимашков, разработали и сконструировали, а потом показали мне свое взрывное устройство, внешне выглядевшее, как коробка шоколадных конфет. Она даже расписана была в традиционном украинском стиле. Они же показали мне, как оно приводится в действие. А потом я снова и уже вместе со Шпигельгласом был вызван в кабинете наркома Ежова.

Воспоминания:

НКВД. Кабинет Ежова

Ежов ждал, пока Шпигельглас, который имел уже большой опыт работы за границей и в те годы отвечал за «литерные операции», связанные с ликвидацией наших перебежчиков и невозвращенцев из числа сотрудников спецслужб, закончит мой инструктаж. После чего нарком открыл свой сейф и молча положил на стол пистолет «Вальтер», который взял Шпигельглас.

– Товарищ Судоплатов, повторяться не буду. Если все готово для выполнения операции, то начинайте, – были единственные слова Ершова.

Коридоры НКВД

Когда Судоплатов и Шпигельглас вышли от Ежова, Сергей Михайлович передал пистолет Судоплатову:

– Держи, Павел Анатольевич! Что ты на меня смотришь? В случае провала операции и угрозы захвата тебя противником, ты должен действовать, как настоящий мужчина, чтобы ни при каких условиях не попасть в руки полиции… Извини, Павел, но таковы здесь правила. И знай, что если тебя схватят, то мы тебя не знаем…

Возвращение в реальность:

Дача Судоплатова

– Этот его совет мне в свое время очень помог…

После этих слов Судоплатова, Кирилл резко поднялся с кресла, чтобы сказать, что его сейчас возмутило до глубины души.

– Ну ни хрена себе… Он же вам фактически приказал там умереть…

– Его понять можно. Правда, должен тебе сказать, что он провел со мной весь тот день, обсуждая различные варианты моего ухода с места акции. Снабдил меня сезонным международным билетом, действительным на всей территории Западной Европы, выдал паспорт на имя чешского гражданина Новака и дал три тысячи долларов…

– Вот это да, – тут же отреагировал курсант. – По тем временам это же было целое состояние…

– Да. Кстати, по его совету я должен был обязательно и сразу же после ухода с места ликвидации изменить внешность: купить костюм, плащ и шляпу в ближайшем магазине. В общем, через два дня я был уже в Мурманске.

– А как же ваша жена?

– Она не знала об истинной цели моего задания. Этого не знал никто в НКВД, кроме наркома Ежова, Слуцкого и Шпигельгласа. Плюс двое технических сотрудников. Единственный человек, с которым я не сумел попрощаться, был Абрам Аронович, и я очень об этом жалею до сих пор.

– Уточните, пожалуйста… – попросил Кирилл.

В день отплытия из Мурманска в газете «Правда» я прочитал, что Слуцкий скоропостижно скончался от сердечного приступа. Я глубоко уважал Слуцкого как опытного руководителя разведки, и в человеческом плане он во многом помог и мне и Эмме. Знал, что он был болен и в последнее время иногда, как в свое время и Менжинский, принимал посетителей, лежа на своем диване. Понимаешь, второй близкий мне в НКВД человек, после Менжинского, также умирает от сердечной недостаточности. И второй человек, который при внешних признаках здорового человека начинает ослабевать буквально на глазах.

– А может быть, их, как много знающих, свои же чем-то пичкали…

– Теперь уже точно этого не исключаю. Я-то, наивный, после ареста Жабина успокоился, считая, что мы выкорчевали этот плевел из своих рядов, а как показало время, очень сильно заблуждался. Была, да и есть, как я понимаю, до сих пор еще одна сила, которая творила свой собственный суд, и мы об этом даже не догадывались. Однако вернемся к моей последней встрече с Коновальцем. Игра, продолжавшаяся с ним уже более двух лет, очень скоро должна была завершиться. Шла весна 1938 года, и мы уже хорошо понимали, что война неизбежна и то что во время этой войны Коновалец возглавит ОУН и будет в ней на стороне Германии.

– И каким образом вы должны были до него добраться? Опять через болото?

– Боже упаси. Для прикрытия, я был зачислен радистом на грузовое судно «Шилка», как мне и пообещал в свое время Лебедь.

Воспоминания:

Мурманск. Борт торгового судна «Шилка»

Вместе с Судоплатовым, который, как мы сказали, был теперь господином Новаком, на борт торгового судна поднялся и сотрудник отдела оперативно-технических средств НКВД Тимашков, который в нужно время должен был активизировать и передать взрывное устройство.

Во время морского перехода, благо, что погода была ясная, Судоплатов позволял себе часами стоять на палубе. Скорее всего, собственное обостренное чувство ответственности за порученное дело заставляло анализировать все новые и новые возможные маршруты совершения ликвидации и последующего его отхода после встречи с Коновальцем. И отхода, как вы понимаете, не на судно, где он был известен людям Коновальца как радист и с борта которого он уже успел узнать, что местом встречи будет Роттердам. Таким образом отходить ему предстояло через всю Европу.

Беспокоился он и за Эмму, которая, поди, и сама уже поняла, что скорый отъезд в Мурманск связан с командировкой в Западную часть Европы, а никак не на Украину.

Возвращение в реальность:

Лес вокруг дачи Судоплатова

Продолжение разговора генерала и молодого курсанта состоялось уже во время их прогулки по лесной дороге, благо что снега было немного. Судоплатов вспоминал подробности покушения на Коновальца, а Кирилл внимательно его слушал, а если что-то было непонятно, то задавал уточняющие вопросы.