а если нет? вскричит простак, —
тогда – с готовностью отвечу —
я что-то сделал здесь не так.
И разве вместо благ премногих
нам встретить снова не важней
пусть и слегка четвероногих,
но самых преданных друзей?
3. Хромой слоненок
Есть на земле чудный остров: Цейлон —
счастлив любой там родившийся слон.
Нет на Цейлоне ни тигров, ни львов,
стало быть нет для слонов и врагов.
Ходит по острову добрый монах,
рядом – слоненок с улыбкой в глазах.
Можно сказать, что ему повезло,
хоть и познал он великое зло.
Прошлой весною в капкан он попал —
ну и пожизненно хроменьким стал.
Но обреченному вечно хромать
дикая больше природа не мать.
Так что любовь человека с тех пор
джунглей ему заменила простор.
Редко слоненка с монахом поврозь
встретишь: любовь их пронзила насквозь.
Может, забыл он о братьях-слонах,
как и о людях забыл тот монах.
С болью по жизни идут, но – легко,
с болью пройдут и сквозь смерти ушко.
Там я и встречу обоих потом:
буду я в паре с любимым котом.
После того, как, ключами грозя,
крикнет мне Петр, что «с котами нельзя»,
прочие стану искать я пути —
с братьями меньшими дальше идти.
Если же рядом еще и монах —
ну это точно уж как в небесах.
4. Ворон
Ворон – особая птица,
ворон не воробей:
жить, как собака иль кошка,
мог бы среди людей.
Мог бы, да, видно, не хочет:
скучно ему меж нас, —
в мирах иных на подхвате,
он – как рыцарь на час.
К людям он мог бы явиться —
на подоконник став,
им будущее прокаркать:
он в предсказаньях прав!
Но вовремя бы закрыли
люди свое окно —
должно быть, как этот ворон,
будущее темно.
Зачем роковое знанье:
сколько еще им жить?
не зная о смертном часе,
можно лишь не тужить.
Еще мог сказать бы ворон
людям о предках их:
тех, кому было мало
равных в грехах земных.
Но сведенья вещей птицы:
точные век назад,
нынче слегка устарели:
рай уж не тот, и ад.
И там перемены схожи
со сменой ночей и дней:
людям понять это трудно,
птицам еще трудней.
Что же до саги с ковчегом,
здесь сработала честь:
ведь Ною втайне хотелось
голубя предпочесть.