Семейные скандалы глазами ребенка

Несмотря на то, что мы находились между двух огней, получить травмы мы не боялись. Инстинкт самосохранения меня еще не тревожил – я был уверен, что ни папа, ни мама не желают мне вреда.

В порыве ярости они набрасывались друг на друга, как разъяренные бульдоги. Отец мертвой хваткой держал маму за волосы. Я видел, что ей было очень больно, поэтому все свои силы направлял на то, чтобы разжать его кулаки.

С целью ослабить папины руки, мы буквально повисали на них. Я внимательно следил за ними, так как именно они представляли наибольшую опасность. Мы держали его руки, чтобы лишить пространства для возможного маневра. Благодаря этой вязкой борьбе отец постепенно уставал.

Когда же папа, потратив силы на схватку, успокаивался, уже мама исподтишка могла его ударить рукой или ногой: ее-то конечности были свободны, их никто не контролировал. После этого отец вспыхивал вновь и набрасывался на нее с еще большим остервенением, а мы снова пытались их разнять.

В этой борьбе я овладел важным навыком, научился чувствовать тонкую грань: с одной стороны, я "вязал" руки отца, ослабляя его, при этом мои действия не выглядели как акты прямой агрессии. У меня не было цели сделать ему больно или причинить какой-либо вред, я просто хотел остановить драку.

Когда потасовка затягивалась, а родители все никак не унимались, я просил их, а иногда умолял, перестать ругаться и драться. Мы кричали отцу: "Папа, не бей маму, хватит! Ложись спать, завтра на работу!" Пытались достучаться и до матери: "Мама, успокойся, отойди от него!" Но их словно магнитом тянуло друг к другу.

Я взывал к их совести, но она спала мертвым сном. Я обращался к их разуму, однако и он был отключен. Я надеялся на то, что вскоре все закончится, однако они и не думали останавливаться. Родители по-прежнему пребывали в плену гнева и ярости. В своем бессилии нам оставалось только плакать, что мы и делали.

Их злоба и ненависть в отношениях продолжали возрастать. Ужас сложившейся ситуации не только в том, что родители стали ругаться и драться при детях, а в том, что отец изменил отношение и к нам. Отныне и мы с братом стали для него врагами, психическое и физическое насилие стало распространяться и на нас.

Пропала неприкосновенность, которая позволяла выполнять миротворческую миссию. Отец больше не церемонился и, просто расталкивая нас в разные стороны, легко добирался до мамы. Он со злобой и угрозой в глазах орал, чтобы мы не защищали ее, не мешали и отошли в сторону.

Отныне мы перестали быть "живым щитом" и начали бояться не только за маму, но и за себя. Я был мал и слаб, поэтому физически не мог противостоять сильному отцу, а просьбы, уговоры, мольбы, крики и слезы не имели эффекта. Я перестал верить, что способен остановить семейные скандалы. Моя миротворческая миссия провалилась.

6. Психологическое насилие

Домашнее насилие бывает разным: психологическим, физическим, сексуальным и прочим. Расскажу о тех его видах, с которыми столкнулся лично. В период семейных скандалов я подвергался именно психологическому насилию.

Когда отец приходил пьяным, я был "тише воды, ниже травы": старался не привлекать к себе внимание, не попадаться ему на глаза, если же это происходило – опускал взгляд вниз и быстро проходил мимо, а рядом с его комнатой вообще ходил на цыпочках.

Мы старались ему угодить, потакали всем прихотям, были исполнительными и послушными. К примеру, когда отец приходил домой, приветливо встречали, если у него возникали трудности с раздеванием – помогали снять верхнюю одежду или обувь. Мы хотели исключить поводы для возможных претензий, однако они всегда находились.

Все могло начаться с проверки моей школьной успеваемости, причем он занимался этим только тогда, когда был выпивши. В трезвом состоянии учеба детей его не интересовала. Он просил принести дневник, чтобы ознакомиться с оценками, а также с домашним заданием на завтра.

После проверки убеждался, что все мои отметки сугубо положительные и уроки уже сделаны. Но не все так гладко было у братишки. Когда очередь доходила до него, оказывалось, что в его дневнике оценки не только положительные.

После этого я вызывался на ковер, и отец отчитывал меня за то, что "я плохой старший брат". По мнению папы, ответственность за школьную успеваемость братишки нес именно я.