Со смертью наперегонки

Со смертью наперегонки. Детективная серия «Смерть на Кикладах»
Сергей Изуграфов

Алекс Смолев переезжает из Санкт-Петербурга на греческий остров Наксос, покупает небольшую виллу-гостиницу и таверну. Загадочные убийства постояльцев виллы и жителей острова заставляют его принять активное участие в расследовании преступлений. Ему помогают его друзья, работники виллы, инспектор уголовной полиции острова и даже Бюро Интерпола в Греции. И вот снова очередное преступление ставит полицию в тупик…

Со смертью наперегонки

Детективная серия «Смерть на Кикладах»

Сергей Изуграфов

Тот падает, кто мчится во всю прыть.

    Вильям Шекспир

© Сергей Изуграфов, 2018

ISBN 978-5-4485-3838-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

Чтобы что-то произошло, нужна цепь совпадений, иногда случайных, иногда не

совсем. Каждая встреча, поступок и слово имеют предпосылки и последствия, влекут за собой новые, эхом отражаются в жизни других и в твоей собственной.

    Сесилия Ахерн, «Время моей жизни».

В порт Хоры Наксоса – столицы крупнейшего острова Кикладского архипелага, рассекая гладь бухты мощным корпусом, вспенивая прозрачную воду и осторожно замедляя ход, входил большой паром, раскрашенный в привычные для Греции цвета: ярко-синий – по всему борту, от красной ватерлинии и до первой пассажирской палубы, затем белоснежный – до полосы иллюминаторов, очерченной тем же синим цветом, и выше уровня кают, включая все палубы и палубные надстройки, – вновь белый. На этом слепящем белом фоне верхней палубы неожиданно ярким солнечным пятном выделялась пятиметровая труба конической формы.

Выкрашенная в желтый цвет с огромными синими звездами с обеих сторон конуса, напоминавшего очертаниями тугой парус, наполненный ветром, труба гордо возвышалась над судном и была видна издалека. Казалось, что именно он, этот «парус», а вовсе не винт, оставлявший в воде белый вспененный след, и тянет вперед огромную махину парома.

Многие островитяне высыпали из кафе и таверн на берег поглазеть на происходящее: в главный порт Наксоса медленно, но уверенно входил красавец корабль, гордый представитель компании «Blue Star Ferries»[1 - «Паромы компании «Голубая Звезда» – (англ.) прим. автора], большой и надежный трудяга, много лет перевозящий из афинского порта Пирей на острова не только пассажиров, но и транспорт на своей нижней грузовой палубе.

На молу и на пристани было заметно людское оживление.

Ближе к причалу дружно потянулись встречающие – представители небольших вилл. Держа в руках таблички с названиями своих гостиниц и апартаментов, они готовились встретить дорогих гостей: все-таки кризис еще никто не отменил, и каждый гость по-прежнему – и в буквальном, и в переносном смысле слова – оставался на вес золота.

В задачу встречающих входит помочь туристам добраться до места отдыха: поднести багаж и показать дорогу, если вилла была в шаговой доступности, или подвезти на машине, оставленной с предусмотрительно включенным на полную мощность кондиционером на тенистой стоянке в ста метрах от причала. Туристы, в свою очередь, высоко ценят такое проявление островного гостеприимства, тем более, что часто услуга уже включена в стоимость проживания, и доплачивать дополнительно за нее не нужно.

Вместе с паромами на остров приходит поток туристов, а значит – и оживление в торговле, и надежда на заработок, а с ним – и на достойное завершение сезона: осень уже стояла на пороге, шли последние дни сентября. Очень скоро, не пройдет и недели, в октябре температура понизится до двадцати трех градусов по Цельсию, сравнявшись с температурой воды, и на острове начнется бархатный сезон. Есть, конечно, ценители и на него, особенно с далекого севера, но Наксос никогда не был меккой для туристов, эта честь и привилегия всегда принадлежали соседнему Паросу. Приедут ли туристы? Вот вопрос! Кризис ведь сейчас не только в Греции…

Путь у парома «Blue Star» из Пирея на Наксос занял почти восемь часов, вдвое больше, чем потребовалось бы стремительным пассажирским катамаранам «Hellenic Seaways»[2 - «Греческие морские перевозки» – (англ.) – прим. автора], с огромной белой надписью «Vodafone» на ярко-красном борту, но у пассажиров парома вряд ли было время сильно заскучать: на комфортабельном корабле они с удовольствием проводили время и в салонах отдыха, и в каютах, и в кафе на палубе, расслабленно глазея по сторонам, наслаждаясь морскими видами, свежим воздухом, солнцем, прохладительными напитками из корабельного бара и предвкушая свой отдых на одном из прекраснейших греческих островов.

Привычная для экипажа судна процедура разгрузки не продлилась и полчаса.

Люди потоком дружно покидали паром, катя за собой свои разноцветные сумки и чемоданы, несколько растерянно крутя головами по сторонам в поисках встречающих и щурясь от яркого островного солнца после мягкого полумрака пассажирского салона.

Машины, прибывшие на остров с материка, помедлив, осторожно выезжали из недр корабля на асфальт пристани по специальному грузовому трапу, отливавшему на солнце блестящим металлом, словно по подъемному мосту, перекинутому на мощных цепях через крепостной ров у ворот старинного французского замка.

Это сравнение невольно пришло в голову женщине лет тридцати, с копной ярко-рыжих волос, в элегантном белоснежном костюме, стоявшей у причала с табличкой «Villa Afrodita» и внимательно наблюдавшей за происходящей разгрузкой «Голубой Звезды».

Первые пассажиры, преимущественно мужского пола, сошедшие с парома, проходя мимо нее, сбивались с шага и окидывали ее с головы до ног удивленно-восхищенными взглядами.

Водитель одного из выехавших с парома автомобилей – по всему, грек с материка – даже присвистнул от восторга и просигналил, но, не встретив ответной реакции, разочарованно зацокал языком, покачал головой и дал по газам.

Женщина не повела бровью.

Управляющая виллой «Афродита» Софья Аристарховна Ковалевская, для друзей – Рыжая Соня, давно привыкла, что на нее обращают внимание. Высокая, спортивного вида, привлекательной наружности – в ее тридцать три ей упорно давали на пять лет меньше. Ее можно было бы даже назвать красивой, если бы не широкие скифские скулы и слегка раскосые рысьи глаза, не излишняя мускулистость обнаженных рук – результат интенсивных ежедневных занятий японскими боевыми искусствами с раннего детства – и по-мужски жесткие и уверенные движения.

Впрочем, у всех свои эталоны красоты, а то, что Рыжая – как коротко называл ее хозяин виллы «Афродита», друг и партнер по Кендо Алекс Смолев – была эффектна и часто, не желая того, привлекала мужское внимание, было бесспорно. Впрочем, чрезмерно буйных и не к месту настойчивых она умела привести в чувство очень быстро. На острове это стало известно довольно скоро, всего каких-то два-три мелких инцидента, – и девушку оставили в покое.

Тем более что ее сердце уже было занято. Занято с того самого момента, когда она, приехав из Санкт-Петербурга по приглашению владельца, впервые поднялась по ступенькам виллы «Афродита» на верхнюю террасу, а из дверей кухни вышел познакомиться с новой управляющей повар Петрос – высокий, широкоплечий грек с теплыми, карими, по-детски добрыми глазами и немного застенчивой улыбкой, – вышел и застыл, вытирая крепкие руки полотенцем, не в силах сказать ни слова и растерявшись, как мальчишка…

Петроса Папаскириса на острове знали очень хорошо. Он был известен не только как потрясающе талантливый повар, – его фаршированные кальмары на гриле давно стали легендой, – но и как человек очень крепкий физически.

Никто бы не захотел разгневать повара, играючи в одиночку справлявшегося с огромными котлами и вертелами, на которых порой – особенно в пасхальную неделю – жарилось одновременно по несколько барашков.

Разъяренный повар-грек недюжинной силы с острым вертелом в руках – только сумасшедший решил бы испытать свою судьбу хоть словом, хоть полунамеком обидев иностранку из далекой северной страны. Петросу стоило лишь поднять бровь, услышав в таверне имя своей невесты в разговорах, – и собеседники быстро переходили на другую тему. Они с Соней нашли друг друга, и теперь весь остров ждал одного: свадьбы!

Но поздняя осень – традиционное время свадеб на острове – еще не наступила, и надо было думать о выполнении обязанностей управляющей.

Софья оглянулась: Костас, жених Катерины, старшего администратора виллы «Афродита», вызвавшийся к ней в добровольные помощники – гостей проводить, помочь с багажом, договориться с таксистами, если потребуется, – тотчас вскочил с нагретого камня, где сидел с мечтательным видом, и подошел к ней.

– Идут, – по-английски проговорила молодая женщина, кивая на приближающийся основной поток прибывших с парома людей. – Возьми табличку, а я пока сверюсь со списком. Насколько я помню, у нас должно быть двенадцать человек!

– Ого! – воскликнул Костас, весело приплясывая на месте от нетерпения. – Так много с одного парома? Повезло! Откуда?

– В том то и дело: все – наши с Алексом соотечественники. Более того – земляки, из Санкт-Петербурга! – ответила Софья, листая свою записную книжку в черном кожаном переплете и говоря уже больше сама с собой, чем с молодым греком. – Да, двенадцать, точно. Катерина уже должна была подготовить номера. Три семейные пары, трое мужчин в общий номер, отдадим им десятый, раз они настаивали, что хотят остановиться вместе, и еще три отдельных номера по одному жильцу, двое мужчин и одна женщина. Что ж, группа большая, ты их видишь, Костас?

– Пока нет, – сказал грек, отрицательно помотав головой. – Может быть, они еще не вышли?

– Ты постой, – обратилась к нему Софья, – посмотри внимательно, я отойду в тень и напишу Алексу.

Она отошла в тень старого платана с развесистой кроной, здесь экран ее смартфона не бликовал на ярком солнце.

От быстро редеющей толпы прибывших отделилась небольшая группа в пять человек и медленно приблизилась к встречающим, ориентируясь по табличке, на которой ярко-красным цветом отливало название виллы: «Afrodita».

Группа состояла из четырех женщин разных возрастов в ярких нарядах и модных широкополых шляпах, их сопровождал мужчина невысокого роста, с несколько желчным и усталым выражением худого лица.

– Мы, «Афродита» – это мы! – несколько запыхавшись, сказала одна из подошедших женщин по-русски, первой приблизившись к Костасу и сердечно ему улыбаясь. – Здрасьте! Какой хорошенький! А за-а-горе-елый какой! Как тебя зовут, красавчик?

Молодой грек, не понимая ни слова, сверкнул в ответ блондинке белозубой улыбкой.

– Господи, Ирка, уймись! – буркнула, подойдя ближе, одна из ее подруг.

Это была брюнетка того самого неопределенного возраста, где-то между тридцатью тремя и тридцатью пятью, в котором особо одаренные женщины умудряются прожить не менее пятнадцати чудесных лет. Лицо ее было наполовину скрыто огромными темными очками в черепаховой оправе.

– Мальчик ведь еще совсем… Петька тебя не видит, снова ведь схлопочешь! Мало в Афинах он тебе мозг проедал из-за того бармена? Добро еще, было бы там хоть что-то путное… И не понимает этот мальчик по-русски ни бельмеса, так что зря стараешься.