Критические мысли

Критические мысли
Сергей Калабухин

Критические размышления над книгами классиков и современников: Иван Гончаров, Пьер Гамарра, Руставели, Иван Лажечников, Владимир Орлов и другие.

Критические мысли

Сергей Калабухин

© Сергей Калабухин, 2020

ISBN 978-5-0051-6220-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

О КРАХЕ РУССКОЙ КУЛЬТУРЫ

В литературных кругах (и не только в них) периодически возникают одни и те же споры.

Одни оплакивают гибнущую, по их мнению, русскую культуру. И литературу как часть её. Их доводы звучат так:

Издатели сделали ставку на чисто коммерческую литературу. Действительно талантливых авторов просто не печатают или превращают в «литературных негров». Всё меньше людей читает книги, а прилавки магазинов заполонило откровенное развлекательное чтиво, в массе которого практически невозможно отыскать настоящую литературу – литературу мыслей, идей и чувств. Страницы так называемых «бестселлеров» щедро удобрены матом и заполнены сценами кровавого насилия и порнографии. Тиражи упали в десятки раз по сравнению с советским прошлым.

Другие снисходительно вещают в ответ, что с культурой всё в порядке, а с литературой – тем более. Доводы этих:

Только давно устаревшие и выкинутые на свалку истории апологеты романтизма могли писать свои слащавые романы под лозунгом «Принцессы не какают!». Мы-то с вами прекрасно знаем, каковы эти принцессы на самом деле! Папарацци не зря едят свой хлеб. Литература стремительно развивается, её язык всё более становится народным, а раз народ у нас общается повсеместно и исключительно матом, то, стало быть, мат – неотъемлемая часть русского языка, и употреблять его в своих произведениях современные авторы просто обязаны. Ну, а насилие и секс – это тоже наши будни. Писатели не могут и не должны игнорировать правду жизни. Реализм, так сказать, во всей красе! Что же касается заполонивших книжные прилавки боевиков, любовных романов и «сказок для взрослых» (фэнтези), то и тут никакой беды нет. А совсем даже наоборот! У народа тяжёлая жизнь, и литература взяла на себя благородную миссию, стараясь развлечь людей, увести их от серых будней в яркую сказку. И народ рублём подтверждает правильность выбранной издателями политики.

Я всегда был сторонником первой группы, но сейчас, когда пыл очередной такой дискуссии несколько угас, неожиданно задумался: а действительно ли русская культура гибнет? И с удивлением понял: ничего подобного! Русская культура (как и все прочие) определяется не развлекательным ширпотребом, а шедеврами мысли и искусства. Именно шедевры, созданные для культурной элиты, остаются жить в веках, а всё прочее общенародное чтиво бесследно исчезает.

Сейчас некоторые бросятся обвинять меня в том, что я разделил народ на элиту и быдло. Не торопитесь. Я никого не собираюсь оскорблять или превозносить. Советская эпоха декларативного равенства осталась позади. Все люди – разные. И по положению в обществе и по интеллектуальному развитию. Оставим социальную и материальную сферы за скобками. Поговорим о культуре.

Всегда, во все времена в огромной массе простого народа была, есть и будет небольшая прослойка интеллектуальной элиты. Именно она порождает и потребляет элитарное искусство. Изначально любой нормальный человек может стать частью элиты, если ему удастся соответствующе развить свой интеллект и культуру. Достаточно привести в пример древнегреческого раба Эзопа и нашего русского мужика Михайлу Ломоносова. Они оба, несмотря на неблагоприятные стартовые условия, в итоге смогли занять достойные места в рядах культурных элит своих народов, причём в высшей категории творцов! Рождение в аристократической или просто богатой семье облегчает старт, но не гарантирует финиш. Всё зависит от самого человека. Не каждый, конечно, может стать творцом. Но любой может постараться развить свои культуру и разум и войти в ряды интеллектуальной элиты. Даже оставаясь далеко за пределами социальной. Это, конечно, очень трудно, но вполне возможно. Тем более, сейчас, в эпоху всеобщей грамотности и интернета.

Элитарное искусство многослойно и требует от своего потребителя высокого уровня развития и немалого багажа знаний. Оно наполнено идеями и так называемыми аллюзиями, разглядеть, а тем более понять которые способен далеко не каждый представитель той же элиты. Просто в силу того, что человек не может знать всё то, что известно автору, на что тот опирался в своём творчестве. Поэтому элитарные произведения всегда вызывают споры и дискуссии. Перечитывая такие книги, люди каждый раз находят в, казалось бы, досконально известном им тексте, новые откровения и повороты. Ничего подобного нет и не может быть в развлекательном чтиве. Просто потому, что у чтива изначально совершенно иная задача. Оно воздействует на чувства, а не на разум, и посему доступно любому мало-мальски грамотному потребителю.

Возьмём, к примеру, русскую литературу. Она изначально была уделом и игрушкой избранной элиты русского общества. Церковную литературу по понятным причинам я тут не рассматриваю. Народ был неграмотен, и, соответственно, писатели и поэты адресовали свои произведения небольшой группе образованной части русского общества. Кроме того, со времени правления Петра Первого представители высшего русского общества всё больше разговаривали между собою на иностранных языках, оставляя русский исключительно для общения с прислугой и народом. Таким образом, две части русского общества всё более отдалялись друг от друга, говорили на разных языках. Разумеется, не нужно понимать меня буквально! Элита знала русский язык гораздо лучше простого народа. Речь о приоритетах общения. Вспомним роман Льва Толстого «Война и мир». Там многие страницы диалогов русской знати целиком написаны на французском языке. Читатели, которым был адресован роман, прекрасно знали французский язык. Толстой писал не для народа! То же самое можно сказать и о всех прочих классиках русской литературы досоветского периода. Так что у элиты была своя литература, выросшая на лучших образцах европейской поэзии и прозы.

А как же тогда жил народ? В темноте и бескультурье? Нет, конечно! У народа была и есть своя культура: песни, сказки, частушки, поговорки, былины и т.п., и т. д. Фольклор. Собственно, такая же ситуация сложилась и у других народов, русский тут вовсе не исключение. Совокупность народных и элитарных шедевров и составляет национальную культуру. Но при этом каждая составляющая мнит себя главной!

Когда количество грамотных среди народа стало возрастать, появился и пласт «литературы для народа». Спрос, как известно, рождает предложение. Разумеется, это была и остаётся поныне чисто развлекательная литература, лишённая каких-либо философских мыслей или идей. Рядом с элитарной литературой идей, возбуждавшей каждым своим произведением жаркие споры между читателями, всё более разрастался поток «литературной жвачки», призванный развлечь, а не увлечь. Элита обсуждала проблемы общества, поднятые в романах Тургенева, Толстого, Чернышевского, Достоевского, а простой народ зачитывался дешёвыми книжонками о любовных страстях и приключениях. Литераторы обоих направлений взяли на вооружение созданный Пушкиным язык, максимально приближенный к разговорному, но ни о каком культурном сближении народа и элиты речь не шла.

Мало обучить народ грамоте. Это только первый шаг на долгом пути повышения культуры. Нужно ещё дать людям научные и философские знания, расширить их кругозор, приобщить и к собственным, и к зарубежным источникам знаний, а вот этого-то как раз элита делать не хотела. Были, конечно, энтузиасты, которые «шли в народ», организовывали школы для крестьянских детей и т. п. Расцвет типографского дела в России и появление целой индустрии дешёвых книжек «для народа» тоже сыграли свою роль. Лев Толстой сам перевёл «французские страницы» своего романа, чтобы он стал доступен не только для русской элиты. Но тут нужен государственный, системный подход, а не утопические порывы одиночек. Поэтому разрыв культур сохранился. Они так и существуют параллельно до сих пор, не смешиваясь, но оказывая влияние друг на друга.

Почему же периодически раздаются стенания о гибели русской культуры? Тут на мой взгляд существую как минимум три причины.

Первая – это наличие в нашем недавнем прошлом советского периода, когда была предпринята реальная попытка насильно сблизить культуры народа и элиты. Но сделано это было, как и большинство начинаний советской эпохи, весьма неуклюже, так как нигде в мире ничего похожего ранее не происходило. Не было исторического опыта, на который могли бы опереться советские экспериментаторы.

Да, первый шаг был успешно сделан: народ реально получил всеобщую среднюю грамотность и возможность дальнейшего культурного роста. С другой стороны, старая элита русской культуры была практически уничтожена или дискредитирована по политическим мотивам. А новая, почти лишённая корней, выросла из того же народа. То есть, движение снизу было, а вот сверху протянуть руку помощи было уже некому.

И всё же уровень общей культуры советского народа был гораздо выше, чем в царское время и ныне. В СССР в свободном доступе оставались лучшие образцы русской и зарубежной литературы. Русская классика входила в школьную программу, по ней снимались фильмы, ставились спектакли. Одним словом, государство оставило «маяки», к которым нужно тянуться, и решительно пресекало любые явления, ведущие, по его мнению, к деградации. Да, многие книги тогда были дефицитом, но, возможно, именно это обстоятельство подвигало читателей на их поиск и прочтение. Однако классика была в обязательном порядке в каждой публичной библиотеке, издавалась многотысячными и даже миллионными тиражами. Книги не просто читали – их обсуждали! Сейчас никто ничего не ищет, а обсуждения свелись к банальным «понравилось» или «не понравилось». Обсуждать, собственно, и нечего. Отсюда и ощущение всеобщего упадка и разрушения культуры.

Вторая причина – непомерное разбухание объёма развлекательного чтива. Грамотных стало больше, а культурных меньше. Потому как с крахом советской школы и роспуском молодёжных организаций о повышении культуры народа никто больше не заботится. Ну, а если за растением не ухаживать, оно завянет.

Третья причина – власть фактически смотрит сквозь пальцы на внедрение нынешними «экспериментаторами» ненормативной лексики в литературу, театр и кино. Да, на государственных каналах телевидения и в других СМИ цензура мат отсекает. Но разве литература, театр и кино находятся вне государственных интересов и влияния? Разве они вне русской культуры, о повышении или хотя бы сохранении которой должно заботиться государство? Когда в ходу двойные стандарты, они сразу же перестают быть таковыми, а потому легко нарушаются и становятся предметом насмешек.

Пресловутый лозунг «Мат – часть русского языка» стал индульгенцией для нынешних «деятелей искусства». «Народ так говорит!» – заявляют они. Ну и что? Во-первых, не весь народ. Во-вторых, не всегда и не везде. В-третьих, народ ещё и водку пьёт, и морды бьёт. Это беда народа, его болезнь, а не достоинство. С бедой надо бороться, болезнь лечить, а не культивировать их. Да, принцессы тоже какают, но интересны они вовсе не этим. Раньше, в советские времена, детские сады, школы, пионерские и комсомольские организации были призваны воспитывать детей – будущий народ. Они объясняли, «что такое хорошо, а что такое плохо». С этого начиналась для детей официальная культура. Личная культура всегда начинается и заканчивается в семье.

Хочу задать вопрос. Чего вы сами хотите: чтобы ваши дети стали лучше, культурнее вас, или чтобы они начали пить водку, изъясняться исключительно матом и считать верхом искусства похабные анекдоты? В каком обществе вы сами хотите жить? Думаете, Пушкин, Достоевский или Горький не знали мата? Конечно, знали! Но прекрасно обошлись без него в своих произведениях, стали классиками русской литературы. Потому что они были настоящими деятелями культуры. Деятелями! Делали культуру, а не разрушали её. Нынешние апологеты мата просто плохо знают русский язык. Им не хватает словарного запаса, вот они и сбиваются на лёгкий путь матерщины. Есть, конечно, и сознательно спекулирующие на низменных вкусах и инстинктах толпы. С настоящей культурой подобные поделки не имеют ничего общего.

Почему мы называем Александра Пушкина «наше всё»? Потому что Пушкин постарался преодолеть пропасть между элитарной и народной культурами. Он фактически создал современный литературный язык, на котором до сих пор старается говорить и писать русская культурная элита. Ссылки Пушкина в деревню, где поэт был надолго оторван от литературной среды и был вынужден общаться только с крестьянами, слушать их рассказы и сказки своей няни – всё это подвигло поэта на эксперименты с языком. Пушкин постарался сблизить элиту и народ, но сделал это весьма осторожно, а не так, как пытаются делать нынешние «экспериментаторы». Пушкин убрал «высокий штиль» элиты, но не опустился до простонародной безграмотности. У него не может быть ситуации, когда конюх говорит, как князь, а княгиня скандалит, как кухарка. У каждого персонажа, представителя русского общества, свой язык, а вот речь автора обязана быть абсолютно грамотной, если, конечно, он сам не является персонажем произведения. Пушкин старается поднять народную культуру, а не опустить собственную, элитарную. В этом заключена определяющая разница между ним и нынешними «экспериментаторами», старающимися писать так, «как говорит народ». Поэтому Пушкин – наше всё! А нынешние бесследно сгинут. Русская культура будет развиваться и расти за счёт тех, кто тянет народ вверх, а не старается зафиксировать его в положении безграмотности и нищеты духа.

Мы знаем Гомера как автора двух великих поэм: «Илиады» и «Одиссеи». Ещё мы знаем, что Гомер был слепым, и, следовательно, просто не мог столь красочно и подробно описывать природу, внешность героев и их доспехи. Из этого факта некоторые исследователи даже выводят отрицание авторства Гомера. На мой взгляд данное противоречие вполне объяснимо. Вспомним всё того же Пушкина с его прекрасными сказками о Золотом Петушке, царе Салтане и т. д. Никто не сомневается в авторстве Пушкина, хотя всем известно, что сказки-то ему рассказывала его няня, та самая Арина Родионовна, воспетая самим поэтом. Пушкин переложил на стихи народные сказки и с тех пор по праву считается их автором. Точно такая же ситуация вполне могла быть и у Гомера. Певец не мог видеть описываемые события, но он наверняка о них слышал из уст окружающих и преобразовал услышанное в поэмы, а кто-то эти поэмы позднее записал, указав автором Гомера.

Вот так сошлись два мира: народный и литературный. В Древней Греции и крепостнической России. После Пушкина многие образованные люди старались сблизить эти два мира. Ходили «в народ», записывали сказки, песни, пословицы. Так дошли до наших дней русские сказки, собранные, например, А.Н.Афанасьевым и А.Н.Толстым. И ни тот, ни другой даже не попытались приписать их авторство себе, хотя наверняка и произвели необходимую литературную обработку текстов.

Ведь что значит «сочинил народ»? Только то, что автор не смог записать созданное им произведение из-за неграмотности или по какой-либо иной причине. Даже сейчас, в пору всеобщей грамотности, когда любой может «застолбить» собственное авторство, эта проблема всё же остаётся. Существуют прекрасные рассказчики, что называется – «душа общества». Но когда они садятся за стол и пытаются записать собственные рассказы, то не могут связать двух слов! Так и уходят их устные творения «в народ», пока на их пути не встретятся очередные гомеры или пушкины. И тогда «народное» обретёт своего нового автора, а два параллельных мира вновь сольются, обогатив общую культуру.

Я к чему делаю такие, казалось бы, выходящие за пределы обсуждаемой темы отступления? Для того, чтобы вы поняли причины, по которым я уже не могу однозначно примкнуть ни к одной из сторон этого давнего спора. Да, с культурой у нас ныне далеко не всё в порядке, но в то же время я не могу согласиться с тем, что она гибнет!

Культура развивается. Начатый Пушкиным процесс сближения элитарного с народным, насильно ускоренный и расширенный в СССР, вновь войдёт в естественное русло. Да, сейчас он переживает, как это всегда бывает в динамических системах, резкий откат назад, но постепенно «маятник» стабилизируется.

Посмотрите: кто кричит о крахе? Разумеется, представители и любители элитарной составляющей русской культуры. Эти крики начались не вчера. Им не первая сотня лет! Когда в России практически не было собственной литературы, и печатались только церковные тексты, элита была вынуждена довольствоваться книгами зарубежных авторов. Она выросла на них. Европейская литература оказала огромное влияние на русских писателей. Настолько огромное, что Ивана Лажечникова называли русским Вальтером Скоттом, а Михаил Лермонтов даже был вынужден написать широко известные строки: «нет, я не Байрон, я – другой». Только в конце девятнадцатого – начале двадцатого веков русская литература добилась равноправного и достойного положения в мировой. В Европе её даже называют чудом. Вот только что никакой русской литературы не было, и вдруг она возникает мощным потоком и оказывает огромное влияние на мировую литературу, а потом столь же внезапно исчезает. И ныне опять её не видать.

Конечно, элите обидно. Где нынешние пушкины, чеховы, толстЫе и достоевские? Караул! Культура гибнет! Успокойтесь, господа и дамы. Количество гениев на столетие в среднем неизменно. Они есть и сейчас, но возможно заняты не литературой, а бизнесом, политикой или спиваются в заброшенной деревушке. Чтобы талант раскрылся, нужны благоприятные условия и усилия самого носителя этого таланта. Даже если нынешний достоевский что-то и пишет, то издателям его творения не нужны. А критики, которые могли бы его отыскать и указать перстом на нового гения русской словесности, заняты не поиском талантов или разгромом бездарей, а рекламой чтива. Им нужно содержать семьи и кушать самим. За критику сейчас не платят, а вот реклама чтива в цене!

И развлекательное чтиво, как бы ни воротили от него нос снобы, не вчера родилось. Оно было в ходу и в среде той же элиты, когда о грамотности простого народа никто и не помышлял. Те же любовные «французские романы», которыми зачитывались девушки и дамы, например. А чем так уж сильно отличается от нынешнего приключенческого или фэнтезийного романов бывший когда-то столь популярным в среде элиты «рыцарский роман»? Людям действительно хочется иногда просто развлечься. Ничего постыдного в таком желании нет. А раз есть желание и спрос на его удовлетворение, то…

Вопрос исключительно в качестве развлекательного чтива, а вовсе не в его количестве. Если качество рассчитано на непритязательный вкус малокультурной толпы, то вполне естественно, что элита считает себя ущемлённой и начинает возмущаться падением уровня культуры. Издатели, конечно, иногда пытаются заполнить возникший дефицит элитарного чтива, вбрасывая на прилавки книги Пелевина, Акунина и им подобных. Но издавать чтиво для толпы гораздо проще и выгодней в наше время культурного отката. «Народные» тиражи всегда превышали и превышают «элитарные».

Итак, мой вывод.

Русская литература не может погибнуть. Она уже состоялась! Это не сию моментное явление. Русский фольклор и русская классика никуда не делись. Они навсегда останутся в мировой культуре. Обогатятся ли они новыми именами и произведениями? Несомненно! Довольно скоро алчные издатели утратят свою власть. Уже сейчас электронные публикации всё более теснят бумажные издания. Пресловутая «борьба с пиратством» – на самом деле судорожные попытки коммерсантов от культуры удержать в своих руках власть и доходы. Сами писатели, как и во времена Пушкина, оставившего после своей смерти огромные долги, практически не могут прожить на свои гонорары. За исключением весьма немногочисленной горстки производителей именно коммерческого развлекательного чтива. Нынешним пушкиным и достоевским больше нет необходимости обивать пороги издательств. Всего лишь нужны новые белинские, которые могли бы отыскать их произведения в электронной бездне интернета и указать взыскующим новых гениев русской словесности. Всего лишь…

ФАНТАСТИКА – ОСНОВА ЛИТЕРАТУРЫ

Как только появились первые творцы литературных произведений, тут же возникли и те, кого ныне называют литературоведами. Эти люди самовольно наделили себя правом разрабатывать некие каноны и правила и начали объяснять писателям, что именно те создали: рассказ, поэму, роман, сонет и т.д., и т. п. Самим писателям, разумеется, все эти литературоведческие потуги регламентировать их творчество абсолютно не нужны и малоинтересны. Тем не менее, литературоведы научились прекрасно существовать, невзирая на желание и мнение тех, чьё творчество они комментируют. Более того, часть из них, назвавшись критиками, начали указывать писателям, что те сделали не так, какие литературные правила нарушили, и о чём на самом деле написали!

Чем больше развивалась литература, тем большую власть захватывали литературоведы. В конце XIX – начале ХХ веков они попытались проглотить больше, чем могут переварить. Процесс переваривания длится по сей день, и конца ему не видно. Что же произошло? Под влиянием научно-технического прогресса и сопутствующего ему значительного падения веры в чудеса литературоведы решили разделить литературу на фантастику и реализм. То есть они фактически попытались отделить часть литературы от её основы и, конечно же, ничего хорошего из этого не вышло. Почему? Да потому что прежде чем что-либо разделить, требуется чётко определить, в чём состоит различие составных частей.

Чем же фантастика отличается от реализма? Вот уже более ста лет литературоведы стараются ответить на этот вопрос, изобрели массу терминов, определений и трактовок, но так и не выработали общепринятого определения, что же такое фантастика – жанр, направление, художественный метод, разновидность, вид или род литературы? Единственное, что можно утверждать без колебаний и сомнений – ныне русское слово «фантастика» происходит от греческого «phantastike», в переводе означающего «искусство воображать».

Но ведь и в основе реализма тоже лежит воображение писателя! Писатель использует воображение для создания сюжетов и персонажей. В реальности Анна Каренина или братья Карамазовы вряд ли существовали, а если и были какие-то прототипы, то их жизнь и судьба наверняка отличались от описанных в романе. Таким образом, можно утверждать, что вся художественная литература, по сути, является фантастикой!

Но кроме художественной литературы есть ещё и документальная: например, летописи, мемуары. Однако, существует и выражение «врёт, как очевидец». Потому что одно и то же событие разные люди воспринимают и описывают по-разному, и, следовательно, дают искажённую, а не точную картину. То бишь, фантазируют на тему.

Приведу пример из собственной жизни. Одно время я работал на заводе в структуре, занимавшейся ремонтом электрической части станков. Когда в одном из цехов ломался станок, энергетик цеха звонил в наше бюро, и кто-то из свободных в данный момент сотрудников отправлялся устранять поломку. Когда начальник бюро посылал на вызов меня, я брал приборы и инструменты и шёл в цех. Там я брал в помощь местного электрика (работать в одиночку запрещают правила электробезопасности), раскрывал электрическую схему станка и старался понять, авария в какой из цепей управления может привести к тому сбою в работе, на который жалуется станочник. Устранив неисправность, я уходил. Таким образом, меня видели в цеху всего три человека: станочник, электрик и энергетик цеха. Последнему я сообщал, что ремонт закончен, и станок уже работает.

Вместе со мной в бюро ремонта станков работал парень по имени Гена Якутов. Он не очень любил ломать голову над электросхемами. Придя в цех, Гена вместе с местным электриком начинал просто тупо проверять на целостность все электроцепи станка и прозванивать их на предмет пробоя на землю. А так как цепей этих много, работа затягивалась. А современный завод – это огромный конвейер. Остановка одного станка вскоре приводит к простою всех прочих в технологической цепочке обработки детали. То есть, встаёт пролёт, потом цех, потом следующий цех и так далее.

Вскоре рядом с Геной собирается немалая толпа начальства: энергетик цеха, мастер участка, заместитель начальника цеха по оборудованию, начальник цеха, заместитель главного энергетика завода, и т.д., и т.п., вплоть до заместителя главного инженера завода. Всё это начальство, конечно, появляется рядом с Геной не одновременно, а чем дольше длится ремонт, тем более высокий чин прибегает. И все эти начальники видят, как Гена в поте лица вкалывает, стараясь устранить поломку станка. В конце концов, «методом тыка» обнаруживается неисправная цепь, а в ней отказавший элемент, и вот, наконец, станок заработал. Все начальники вздыхают с облегчением и расходятся по своим рабочим кабинетам. А Гене Якутову регулярно выписывается премия за хорошую работу.