Все реки петляют. Москва и Московия

– Не отыщут. Места там кромешные – сплошные болота кругом. Так барки твои до Вологды доведут сыны мои. Дорогу к просеке меж речками дочка укажет, а я поеду к зырянам. Зачем, говоришь, ехать-то туда?

– Нужно ещё один двор ставить: не морские корабли ремонтировать, а речные суда строить. Но сначала поставить навесы и сложить в них лес на просушку. Много навесов и много леса на многие годы. Так что поручаю тебе договориться с местными властями и сделать всё без обману. Взятку там дать или подкупить кого, то есть по-честному, без вранья. Ты же здешний человек, с тобой церемониться особо не станут, а все сразу обскажут без обману.

– Так мне что, приказчиком в те места садиться?

– Сама не знаю, – вздохнула Софи. – У меня наметился жутчайший кадровый голод на руководящих позициях, – постарался внести ясность я. – Нужны люди надёжные и распорядительные, да чтобы оборотистые и цель понимающие. А вон даже ты, уж на что толковый муж, а и то из-за жадности ценное время упустил.

Сила Андреич досадливо крякнул и запустил ладонь в бороду.

– Прогонишь? – спросил он опасливо.

– Даже не надейся! Мне-то, как оказалось, из Архангельска, кроме как в море, никуда ходу нет. А столько дел нужно наладить по разным местам! Придётся тебе крутиться. Я бы Ивана послала, но он здесь на своём месте, – продолжил наезжать я.

* * *

Оставшееся до начала навигации время утекало словно песок между пальцами, а отец внезапно увлёкся стрельбой из арбалетов. Их, как выяснилось, из огромного многообразия придуманных за годы вариантов конструкции и после бессчётного количества проверок школяры отобрали и растиражировали три образца. Классический, тетиву которого натягивали двумя руками, наступив ногой в стремя впереди. Сложно-механический, который натягивали движением руки от себя вниз, после чего доводили, возвращая этот рычаг снизу к себе. Таким пользовалась Кэти, хотя сделан он был группой старших товарищей. И ещё полиспастный с роликами на рогах, натягивавшийся одной рукой длинным движением с почти постоянным усилием.

Боевые качества у всех у них были похожими, болты – одинаковыми, а скорость «снаряда» лишь немногим больше сотни метров в секунду. Тем не менее после некоторой тренировки попадать из них можно было на дистанции около ста метров – отдельные искусники умудрялись. А в среднем метров с пятидесяти почти никто не промахивался. Собственно, не самая большая мастерица стрельбы наша младшенькая именно это и продемонстрировала на зимней дороге по волкам.

А теперь папенька сделал большой заказ на эти детские игрушки. Пришлось раскладывать процесс на операции и срочно включать поточное производство. Задержка оказалась за материалом для плеч луков, но и этот вопрос решили, насушив заготовок в песке на печи, которую специально для этого построили: она немудрёная и небольшая. Некоторый дефицит с металлами закрыли, достав из балласта флейта и шхуны уложенные туда пушки и ядра. Заменили их местными камнями.

Потом открылся конкурс среди здешних купцов на наполнение трюмов двух судов товарами для Европы. На этот раз грузом была не пенька, а юфть тюками, мёд бочками, воск в берестяных туесах и поташ в мешках. Не меха, конечно, но субстанции, требующие большей деликатности. Почему-то их хотели доставить в Копенгаген. Всё это пошло на «Агату», а «Энтони» загрузился льном до Антверпена. На оба кораблика приняли из числа поморов по полдюжины ребят в матросы.

У нас подошли к концу абразивные круги, поскольку и Горшечник, и Горшечница остались в Англии, а без них мы с местными глинами не разобрались. Да и не накопаешь много из-под снега. И наконец, «скозлил» водомётный движитель на меньшей из лодок. Пришлось срочно переделывать корму под колёсный привод. А река уже вздувалась, лёд трещал. Мои недоучки запороли двигатель лесопилки: всё-таки преподавание на скорую руку сильно отличается он систематического усвоения знаний. Тем не менее подготовка к публичному дебюту продолжалась.

Завершился бурный период ледолома, прошедший с заторами, треском и изменениями уровня воды, и в середине апреля река очистилась. На море же, начавшем терять целостность ледового покрова, плавучих льдин всё ещё оставалось много – поморы, ходившие на промысел, рассказывали. От Архангельска этого не разглядеть.

В один из ясных дней с утра пораньше из Соломбальской протоки вышли в Двину три колёсных судёнышка и, шустро пройдя перед очами всего города, двинулись вверх. Тяжело груженные, они низко сидели в воде, но передвигались бодро, энергично взбаламучивая воду. Две двенадцатитонки, остроносая и тупоносая, и семиметровая трёхтонка. Операция по захвату мира наконец-то началась.

Возглавлял экспедицию Иван, хлопоты которого здесь, на корабельном дворе, легли теперь на плечи Софи. Увы, таковы здешние законы, не позволяющие иностранцам без разрешения разъезжать где им вздумается. Но реципиентка моя всё та же непоседа, что и семь лет тому назад в день нашего знакомства. Она просто не может остаться в стороне от ответственнейшей операции, заложенной в основу большинства наших великих планов. Поэтому на четвёртом моторизованном судне – том самом карбасе, что был заказан ещё в день осмотра места под строительство, – отправилась прямиком в Белое море якобы на разведку ледовой обстановки. Днём.

А ночью тихонько проскочила обратно вверх по реке, пользуясь узкими протоками между островами. Сейчас, во время высокой воды и сильного течения, они стали проходимы. Заметили этот «прорыв» или не заметили, станет ясно позднее. Саму судоводительницу вряд ли могли опознать, потому что одета она по-местному и в мужском стиле, а разглядеть с берега лицо, да ещё и в темноте… Вряд ли такое возможно. Опять же, сидела она в будочке-казёнке, никому не видимая.

Карбас этот нам тоже пришлось «поправлять»: еловые корешки, которыми он был сшит, не держали доски в условиях вибрации двигателя – корпус потёк. Свойства лиственничной древесины, из которой было изготовлено судёнышко, тоже оказались незнакомыми. Поэтому наложение металлических скрепов не с первой попытки дало нужный эффект. Словом, этой большой лодке пришлось основательно переделать корму.

Зато теперь мы с реципиенткой меняемся, по очереди погружаясь в сон. Действия румпелем почти не требуют усилий, шестидюймовый движок уверенно тянет менее чем на десяти процентах мощности, а судно наше уверенно и довольно быстро продвигается навстречу течению. За счет чередования сознаний в одном теле мы способны двигаться круглосуточно.

Почему с нами нет ни одного помощника? Ради сохранения тайны. Для всех Софи не вернётся из разведки. После ухода в Европу «Агаты» и «Энтони» будет пущен слух, будто одно из этих судов подобрало мою хозяйку в море и увезло с собой. Ну а о том, как правдоподобно обставить возвращение, подумаем позднее. Есть несколько вариантов.

* * *

Караван из трёх барж мы нагнали через четыре дня, не доходя до Великого Устюга, то есть ещё в Двине. Заняли место в хвосте и долго мучились, уравнивая скорость: специфические свойства наших моторов превращают решение задач подобного рода в настоящую головоломку. Грубо это проделывается сменой пар шестерёнок в редукторе и сменой винта, а тонко – выбором соотношения воды и горючего в воздушно-топливной смеси. Смена вида самого горючего тоже влияет на обороты. Так что мотористы сейчас по уровню знаний и понимания процессов должны быть на высоте.

Четыреста километров вверх по Сухоне – реке, слияние которой с рекой Юг и даёт начало Северной Двине, – и мы сворачиваем налево, в скромный приток под названием Ихалица, пришедший с юга. Череда поворотов, сужающиеся берега, часто топкие, указывают на то, что мы пробираемся между болот. Движение, как и прежде, идёт безостановочно круглые сутки. В среднем, если считать относительно берегов, каждый час мы преодолеваем по шесть километров: встречное течение в эту пору – пору половодья – заметно нас тормозит.

Вьётся русло; названия речушек, в которые сворачиваем, мне неизвестны. Мы продолжаем плестись в хвосте, ни с кем из спутников не общаясь, и наконец пристаём к берегу. С больших барж выгружают брусья сечением семь на семь сантиметров. Плотники укладывают в редкую дорожку трёхметровые брёвна, сложенные рубщиками по краю просеки. Это шпалы. Поверх них – рельсы из брусьев. Чтобы не разъезжались в стороны, под них прорубаются пазы.

Тянем сразу две нитки с колеёй в шестьдесят сантиметров и промежутком между колеями сто двадцать. Тележки на эту дорогу поставили сразу от места выгрузки. Они четырёхколёсные. Колёса с металлическим ободом, снабжённым двумя ребордами, имеют диаметр тридцать сантиметров. Бывшие бурлаки сейчас вооружены лопатами – где-то подсыпают, где-то подкапывают, ровняя полотно. Иногда приходится корчевать пень или спиливать его под корешок. Но в целом дело продвигается в темпе вальса. Да и преодолеть нужно всего тысячу шестьсот метров.

Самая большая канитель со скреплением концов рельсов: это нужно организовать обязательно поверх достаточно широкой шпалы, к которой брус прибивается секретным гвоздём без шляпки. Сам стержень утапливается в мясо, после чего отверстие затыкается деревянной пробкой, которая стёсывается заподлицо. Это такая маскировка против случайных расхитителей железа, которое нынче дорого.

Обе большие двенадцатитонные баржи мы отпустили, как только закончили разгрузку. Им нужно идти в Вологду искать груз до Архангельска. А оставшимися силами завершили постройку короткой ветки, по которой на четырёх тележках, поставленных сразу на обе колеи, перекатили плоскодонку-трёхтонку через отлично оборудованный волок. На ней нам предстоит немедленно прорываться к главной транспортной артерии страны – реке Волге. Чтобы в один проход заодно и глубину русла оценить, загрузили в трюм камня до погружения корпуса по грузовую марку.

* * *

Да, это был «всхлип» – запойный труд ради ясно видимой цели. Но работали не увлечённые подростки, а крепкие сурьёзные мужики. Причём трудились они основательно и неторопливо. Тем не менее всё сделали быстро и даже раскритиковали ряд недальновидных технических решений, которые Софи мгновенно взяла на карандаш. Менять эти решения прямо сейчас было невозможно, слишком много сил ушло на подготовку подобной неудержимой стремительности. Однако надеюсь, это не последний волок в нашей практике.

– Ты это, Джонатановна! Мы тут обчеством, стало быть, подумали и просимся к тебе на службу. Вот, – завершил речь мнущий шапку мужик из плотников.

Софи быстро «провалилась», оставив меня отдуваться.

– Понимаешь, Микула, я с кадрами групповым методом работать не умею. Мне сейчас в этом месте один работник надобен, чтобы за дорогой приглядывал. А для него на обоих концах волока следует по сторожке срубить. Сараи для тележек поставить, конюшню. Вот выберите такого обстоятельного человека и обустройте его как следует. Как закончите, садитесь в карбас и езжайте на вёслах до самого Архангельска. Кланяйтесь от меня Агате Кристобальевне и грамотку ей передайте, – быстренько нарезал задачи я. – Коли есть у неё для вас дела, так она вас к ним и пристроит. По пути загляните в Котлас, отыщите Силу Андреича. Обскажите ему, что мы тут изладили. Да смотрите у меня, чтобы с чужими об этом – ни-ни. Болтуны у Корнов долго не задерживаются. Матрёну и Фёклу я с собой забираю, станем дальше этот ход осваивать.

– А почто ты девок в попутчицы берёшь? Есть же крепкие мужики!

– В том и беда, что крепкие, отбиваться замучаешься, – отшутился я. Хотя вопрос тут более пикантного характера: на семиметровой трёхтонной плоскодонке нет гальюна.

Чтобы было понятно: Иван ушёл с баржами на Вологду. Как-никак сколько-то лет состоял при купце, знает, как с этой братией насчёт перевозки груза договариваться. Оставшаяся малая плоскодонка отправится вниз по течению этой мелкой речки к Солигаличу, где попадёт в Кострому – приток Волги. А Софочка сейчас идёт на прорыв, довольно рискованно обходя устоявшиеся порядки. Её вера в возможность коллективного сохранения секретов даже мне представляется наивной. Но у этой девочки отменный нюх на неприятности – может быть, нас и пронесёт мимо них!

Да, ребёнок окончательно потерял терпение, потому что вместо давно запланированных и подготовленных многолетними трудами действий приходится изворачиваться, контрабандными методами, с риском прогневить власти, прокрадываясь вглубь страны.

Глава 4. Нефть или чугун?

На территории России более-менее качественно нами были сделаны всего два определения географических координат – в Архангельске и в Москве на Кукуе. Дело это требует сначала ясного полдня, когда часы выставляются на местное время, а после выставления часов нужна не менее ясная ночь с высоко поднявшейся на небосводе луной, по положению которой относительно звёзд можно определить долготу; если луны долго не видно, то часы могут «уйти» неизвестно на сколько и в какую сторону. А потом необходимо провести достаточно объёмные вычисления, справляясь по таблицам. Изрядно громоздкая для этого времени задача, решить которую возможно, только находясь на твёрдой земле. С воды это можно проделать только в тихую ясную погоду и с заметно большей погрешностью.

Третьей точкой с надёжно установленными координатами был оборудованный нами волок между бассейнами Северной Двины и Волги. Четвёртой стало селение Солигалич, стоящее уже на реке Костроме. Мы не так-то быстро до него добрались, хотя и шли вниз по течению да на моторе.

По дороге несколько раз встретили упавшие в воду деревья, перегородившие путь. В двух случаях течение прибило к ним разный плавучий мусор, среди которого встречались и подмытые паводком деревья. Хорошо, когда удавалось перепилить их с суши и стянуть с дороги. Но ведь и в воду приходилось лезть. Сонька-то не сплоховала: у неё оказался при себе купальник – бриджи суконные и жилет из того же материала. Фёкла с Марфой этот «туалет» вскорости переняли. Ну а что касается работы, так все три девицы оказались крепкими, не сынки у маменьки в помещичьем дому выросли. Хотя именно Софи как раз в таком дому, однако всё одно получилась жилистая и не слабая.

Девушек Софи выбрала себе в спутницы не с бухты-барахты. Фёкла – дочка Силы Андреича – была нашей проводницей к найденному им месту, а потом оставалась там, принимая участие в работах. Она и раньше хаживала с отцом и братьями по речным путям, проводя барки или перевозя грузы. Марфа же этой зимой прошла курсы вкусной и здоровой пищи под руководством профессора Консуэллы Корн. Конечно, основное внимание уделялось вопросам консервирования и иным способам сохранения продуктов, но понимание о влиянии маленьких невидимых зверьков на порчу пропитания и на причинение вреда здоровью питающихся, девушка получила твёрдое. А готовила она и раньше превосходно, при нашем стройотряде трудилась стряпухой. Вообще-то команду для этой вылазки подбирал Иван, он же тутошний.

Обе девицы умели носить штаны, если нужно было пробираться через чащобу, а больше нам с Софи о них ничего известно не было. Ну ещё, что обе незлые. Подражая им, Софи нарядилась в сарафан, а голову повязала платком. Вот в таком виде девчата и неслись вниз по реке Костроме с космической скоростью четырнадцать километров в час – десять своих, и ещё четыре прибавляло течение. Короткие ночи конца весны позволяли не останавливаться на ночёвку. Одна из нас обычно отсыпалась в форпике, а две бодрствовали, сменяя друг друга у руля.

Править этой большой лодкой обе помощницы научились мигом – крути баранку и не зевай на бесконечных поворотах. Ещё они умели перекрывать топливный краник, чтобы погасить шарманку при экстренной надобности. Раскочегаривание, запуск, включение сцепления и настройка двигателя на режим были для них китайской грамотой. Но это не создавало проблем – машина постоянно ровно тянула, а мы непрерывно перемещались по бесконечной ленте реки, которая тем временем выписывала петли и делала загогулины, удлиняя расстояние в два или три раза. Порой она откровенно вела нас в направлении, противоположном желаемому. Населённые пункты на её берегах встречались редко и выглядели убого.

Софи, как могла, отмечала путь на листе бумаги, на глазок прикидывая расстояния. Мы долго двигались среди узкого водного пространства, стиснутого заросшими лесом берегами, которое, следуя законам природы, постепенно становилось шире.

Чем дальше, тем встревоженней делалась Софи. Она осознала, что не просто нарушила установленные властями правила, но продолжает усугублять собственную вину, упорно удаляясь от места, назначенного ей для проживания. А тут ещё два десятка поверхностно знакомых дяденек, у которых бог весть что на уме. Ведь каждый может выдать её в пьяном трёпе или расхваставшись, даже если не желает ей зла.

Попутчицы почувствовали неладное, расспросили, посочувствовали и стали звать Соней. Это, сказали, чтобы привыкнуть обращаться к ней как к одной из обычных девчат – так меньше шансов выдать её неосторожным словом. Однако когда впереди показались колокольни костромских церквей, Софи развернула лодку и погнала обратно. Скипидару оставалось только на обратную дорогу, причём неточно, потому что до волока нужно было долго идти против течения.

Я немного посоображал, посчитал, а потом мы поставили в редуктор пару шестерней, дающих прибавку к скорости. Так уж у меня вышло, что против течения экономичней двигаться, если плывёшь быстрее, даже если расход топлива за то же время от этого больше. Особенно это чувствовалось в низовьях, где течение сильнее. Потом, уже в районе Солигалича, где посреди ровной местности и в окружении низин движение воды стало еле заметным, снова вернулись на экономичный ход. Весеннее половодье заканчивалось, река мелела, но наша плоскодонка и не собиралась задевать дно.

У волока выгрузили балласт – все три тонны камней, что имитировали груз, перевезли обратно в бассейн Сухоны – Северной Двины. Снова загрузились и заторопились домой: за делами и на переходах прошли два месяца, и уже приближался июль. Зачем мы таскали с собой такую тяжесть? Проверяли глубины на фарватере. Ведь не будешь же постоянно бросать лот! А о мелком месте доложит чиркнувшее по нему днище. Или увязшее.

Я сразу прикидывал на глубины в один аршин, который нынче семьдесят сантиметров и всем местным понятен. У них же дорогу придётся спрашивать. И именно до такой осадки лодку и загрузили. Только вот насчёт того, что поместилось в неё именно три тонны, уверенности у нас не было: кто же их взвешивал, те камни? А возить их полтора километра, причём полдороги на подъём, пришлось тоже нам с помощью одного только оставленного здесь сторожа. Да и втаскивание лодки на тележки, пусть даже по наклонным направляющим и лебёдкой, было трудоёмко. Тут ещё непаханое поле для усовершенствований.

По речушкам севернее волока прошли быстро, хотя попутное течение и было ничтожным, но путь здесь значительно короче, всего-то вёрст шестьдесят. Ну а выйдя в Сухону, мы просто избавились от груза, чтобы идти скорее: впереди глубокие русла, которые незачем промерять. Лодка наша понеслась как угорелая. Прикинули остатки топлива и опять переставили в редукторе пары шестерён ради увеличения хода: время поджимало.