– Охапыч, Кутя, наливайте. Кент, пристраивайся! Да не сусоль ты огарок, пальцы обожгешь! Девки, вы-то что, как целки, ломаетесь? Раиса Сергеевна! Давай! За мое здоровье! За Лешку! За Воробушка! Воробушек все чик-чирик – и без башки летает!
К девяти часам гости были уже хороши. Охапыч плакал: «За Воробья жнь отдам!» – и рвался целовать. Воробей, чтоб не обидеть Охапыча, подставлялся, но осторожно, левой стороной – оберегал пробоину. Охапыч колотил кулаком по столу. Стаканы прыгали.
Малявочка решила, что домой ей сегодня не обязательно:
– Стась, не хочу домой, не прогонишь?.. – и сладко потянулась.
Стасик подскочил к ней, кавалерски подставил руку крендельком: – Прошу, мадам!
И увел в домик. Минут через пять он вышел.
– Мужики! Все, все, завязывай!.. В часовню давайте. Жратву берите и – в часовню… – Сунул покачивающемуся Раевскому недопитые бутылки и сгреб со стола что было. – Давай, мужики, давай, у нас мертвый час.
Переполненные гости тихо выбредали.
Воробей с Мишкой ускользнули от продолжения: у Воробья заболела голова и совсем отказал слух, – значит, устал.
7
Мишка обогнул бензоколонку и шмыгнул в пролом.
– Молодой человек! – С соседней дорожки от «декабристов» ему махал незнакомый толстый мужчина. – Можно вас на минутку?
Мишка подошел.
– Какие трудности?
– Увидел, как вы уверенно проникли на кладбище, подумал, здешний.
– Ну-ну?..
– Да, собственно… Ничего не могу понять… – Мужчина пожал плечами. – Мистика какая-то… Откуда взялась эта могила? – он ткнул пальцем в свежий холмик, заваленный цветами.
Мишка нагнулся, раздвинул цветы. Ну да, вот трафарет, он его и писал. Воробей в тот день в прокуратуру ходил. Втроем и захоранивали после обеда: он, Стасик и Раевский.
– Здесь была бесхозная могила, – продолжал мужчина. – Где она?
– Бесхозная? – насторожился Мишка.
– Дело вот в чем: я Управления культуры. Здесь должны быть…
– Михаил! – По соседней дорожке шли Стасик с Раевским. – Тебя клиент обыскался.
– Извините, – пробормотал Мишка толстому, – я не в курсе.
Когда очередь за цветниками уже подходила к концу, появился Стасик. Он вошел в сарай и прикрыл дверь.
– Ну, с кем это ты толковал у «декабристов»?
Мишка похолодел.
– Не знаю… Спросил, откуда могила свежая?..
– Угу, могила… – тише обычного проговорил Стасик.
– А ты?.. Мол, не знаю, дядэнька?..
– А чего? Чего случилось-то? – спросил Мишка, прекрасно понимая, что случилось.
– Ничего, – Стасик улыбнулся. – Все прекрасно. Будь здоров, дружок.
8
– Чего-то у тебя звонок не фурычит? – На пороге стоял Воробей с пузатым портфелем в руках. – Здорово, могильщик хренов!..
– Леша? – Мишка растерянно смотрел на гостя.
– Как разыскал?
– Забыл? На день рожденье моем сам записывал. Забы-ыл! – Воробей махнул рукой. – В квартиру-то пустишь?
Воробей поелозил ногами о половик, повертел головой:
– А чего? Ничего! Однокомнатная, сколько вас здесь?
– Я да бабка. Потише, спит она… Она с дачи приехала за пенсией.
– Ага. Пускай спит, мы на кухне. Я тут привез, – он протянул портфель.
– Не разбей… Самопляс… А чего… Валька спит. Дай, думаю, к Михаилу сгоняю. Взял м… Кастрюля есть?
Воробей высыпал целлофана в кастрюлю потрошеных окуней, подлещиков, лавруху, перец горошком:
– Уха сейчас будет. Я и соль взял. Может, думаю, нет.
– Соль есть, картошка кончилась.
…Воробей сидел за кухонным столиком спокойный, загорелый, даже слышать стал лучше: говорили вполголоса, а он разбирал. Рассказывал, хорошо было: солнце, лес, рыбка… Озеро переплывал туда-сюда. Врачи? А пошли они…
По тарелкам Воробей разливал уху сам. Мишке брызнул в тарелку самогона.
– Не спорь, – заметил он удивленный взгляд Мишки.
– Попробуешь – скажешь. В кастрюле чего осталось – бабке покушать. Скажешь, Лешка Воробей сготовил. Ну, рубай, пока жаркая, остынет – не то…
Воробей доедал уху.
– Выходит, ты – с бабкой. А родичи?