Тьма Господня

Тьма Господня
Сергей Юрьевич Катканов

Сборник очерков, посвященных политическим, религиозным и нравственным темам.Всегда неожиданный и острый взгляд на вещи.

Сергей Катканов

Тьма Господня

Абхазия и

Апсны

Меня всегда удивляло, насколько абхазы равнодушны к собственной истории, как мало они знают о прошлом своего народа. Уж такие, вроде бы патриоты, такое у них развитое национальное достоинство, что казалось бы, должны буквально дышать своим великим прошлым, но оно их почему-то совершенно не интересует.

Конечно, и у нас, да и в любой стране полно людей не знающих истории, но в Абхазии я общался в основном с людьми, имеющими высшее образование, с них спрос больше, а уж что касается экскурсоводов, то с них спрос в этом смысле по полной программе. В России вам вряд ли удастся найти экскурсовода, который не владеет самыми общими сведениями о том, о чем рассказывает. В деталях иные путаются, но уж с базовыми фактами все знакомы, ведь это худо-бедно их профессия. А вот в Абхазии экскурсовод, совершенно не знающий историю своей страны, явление вполне обычное.

В Пицундском храме спрашиваем у сотрудника музея:

– В каком веке был построен ваш храм?

– В десятом.

– А кто его построил?

– Абхазы.

Между тем, этот храм был построен в VI веке, причем греками. Зачем же было «омолаживать» столь уникальный храм на целых IV века? Иначе не удалось бы соврать, что храм построен абхазами? Или абхазов почему-то клинит на X веке?

Едем на экскурсию в восточные храмы Абхазии. Экскурсовод рассказывает, что и в Дранде, и в Мокве, и в Илоре храмы построены в X веке. Между тем, в Дранде храм построен в VI веке, в Мокве действительно в X веке, а в Илоре в XI веке. По поводу храма в Дранде экскурсовод нес какую-то околесицу из которой явствовало, что к здешним местам каким-то образом причастен некий «епископ Юстиниан». Между тем, этот храм построен по личному распоряжению императора Юстиниана, а «епископа Юстиниана», боюсь, что никогда не существовало. Храм в Дранде – уникальный объект мирового уровня. Но абхазы не смогут об этом рассказать, они и сами этого не знают.

Могут, конечно, сказать, что экскурсоводов требуется много, грамотных людей не хватает. Но вот этот экскурсовод, как выяснилось, закончил МГУ. Куда уж грамотнее? И в сухумском магазине без труда можно купить книги, из которых не трудно подчерпнуть общие сведения о тех храмах, что я и сделал. А ему это просто не интересно, хотя Абхазия – его родина, не моя. И нет причины сомневаться, что он любит свою родину, но её история ему совершенно безразлична.

Бывают, конечно, экскурсоводы, которые совмещают эту функцию с функцией водителя. Когда ездили в Команы, спросили у такого экскурсовода о том, за что святителя Иоанна Златоуста сослали в Команы, а он неуверенно ответил: «С римским папой, наверное, поссорился». Хотя архиепископ Константинополя вовсе не имел римского папу своим начальником и поссорился он с императором, точнее даже с императрицей.

Казалось бы, что возьмешь с водителя, которого припахали в качестве экскурсовода? Но даже самому тупому водиле можно дать в руки одну страничку текста, где крупными буквами изложена основная информация, и заставить его трижды вслух в своем присутствии эту страничку прочитать, после чего римский папа уже не появится в судьбе святителя Иоанна. Но никто с этим не будет заморачиваться, потому что руководителям экскурсионного бизнеса Абхазии история ни чуть не более интересна, чем их сотрудникам.

В средневековой Эфиопии существовал запрет на изучение истории. Почему, интересно? Может быть эфиопские негусы считали, что изучение истории окажет развращающее действие на души подданных? Или они чувствовали себя спокойнее, когда врали о великом прошлом своей страны, зная, что никто их во вранье не уличит? Вообще, это загадка какого-то совсем другого мышления, совершенно не такого, как наше. Эфиопию не понять, не разгадав эту загадку.

Вот так же и с Абхазией. Я ведь совершенно не хочу смеяться над абхазами или выставлять их дикарями. Но абхазов невозможно понять, не поняв причин их безразличия к собственной истории. Это какой-то другой, очень своеобразный тип восприятия реальности. Уж абхазам-то не пришлось бы запрещать изучать историю. Нечего запрещать. Никто и так не стремится.

***

Как можно совместить перегретый патриотизм с незнанием собственной истории? Казалось бы, чем лучше человек знает историю своей Родины, тем более он проникается патриотическим чувством. Но вот тут-то всё как раз и наоборот.

Большинство людей в любой стране очень бесхитростны и простодушны, для поддержания патриотизма им необходима предельно простая, приятная и удобная версия истории. Чаще всего всё сводится к тому, что «мы всегда и во всем были правы, а наши враги всегда и во всем были неправы, наша история – череда героических преодолений и блистательных свершений, а их история – это череда подлых деяний и позорных поражений». Но ни один народ в мире не имеет и не может иметь такой приятной для себя истории. Значит что? Надо отучить людей от самостоятельного изучения истории и подсунуть им ту версию прошлого, которая максимально удобна для поддержания необходимого градуса патриотизма. Люди, как правило, не возражают, им самим хочется иметь приятное во всех отношениях прошлое. Поэтому подогревать национальное самомнение всегда легче, чем его разрушать.

Между тем, отечественная история любого народа содержит множество таких фактов, знакомство с которыми больно ранит национальное чувство. Эти факты разрушают примитивный патриотизм. И предложение познакомиться с этими фактами вызывает в народных массах самое настоящее бешенство. «Да это всё клевета», «Да ты просто свою Родину не любишь», «Да тебя вообще за такое в тюрьму надо посадить». Вот вполне стандартная реакция людей на попытку познакомить их с настоящей историей, которая, конечно, не может быть для всех и во всем приятной. Иногда бывает, что от правды даже неглупый человек впадает в самый настоящий ступор, теряя способность адекватно воспринимать информацию. Это, как ни странно, вполне естественно. Это защитная реакция психики, попытка оградить своё сознание от всего, что может разрушить стройную упрощенную версию реальности, с которой так удобно и привычно жить.

Правда – это действительно очень сильнодействующее лекарство, от него и помереть несложно, а иной если и не помрет, так очень долго будет болен, и вопрос ещё в том, каким он встанет с одра болезни. Дело тут вот в чем. У каждого человека есть в голове образ реальности, включая так же образ отечественной истории. Но жизнь всегда сложнее, чем наши представления о ней. Пытливый ум ищет новых фактов, чтобы как можно лучше во всем разобраться. Вот только новые факты иногда не согласуются с тем образом бытия, который существовал в сознании человека. Стройная картина мира рушится, в сознании человека воцаряется хаос из обломков его прежнего мировоззрения. Но разум продолжает свою работу и через некоторое время человеку удается вновь выработать стройную картину мира, но уже гораздо более сложную, чем предыдущая. Если всё нормально, то старое мировоззрение не отменяется, оно просто усложняется. Через разочарование, через боль, через напряженную работу мысли, человек выводит своё сознание на новый уровень. В нем опять всё стройно, но теперь уже гораздо более сложно.

Это может повторяться несколько раз: новые факты, их осмысление, признание их противоречий с тем, в чем ещё вчера не сомневался, разрушение (теперь уже чаще всего частичное) прежней картины бытия и создание нового образа реальности, всё более и более сложного.

Проблема, однако, в том, что сила разума у людей очень разная. У большинства людей разум или очень слаб, или вызывающе ленив. Такой разум может воспринимать только очень примитивные концепции, ему доступна гармония лишь на уровне трех аккордов. Попытка усложнить мировосприятие таких людей, то есть сделать его более адекватным, вызывает у них отпор, это просто психологическая защита. Если примитивным людям предложить сложную концепцию, они всё равно не смогут её воспринять, но их примитивное стройное мировосприятие от столкновения со сложной концепцией будет разрушено. Человек не перейдет на новый уровень понимания реальности, просто его душа превратится в руины.

К примеру, от столкновения с исторической правдой примитивный патриотизм разрушается. Но если один человек способен сделать свой патриотизм более сложным, глубоким, продуманным, способен перевести его на новый уровень, то другой просто перестает быть патриотом, и там, где в его сердце была Родина, теперь пустыня.

У каждого человека свой уровень сложности, на котором он способен воспринимать реальность. Если один способен создать стройную концепцию не более, чем из трех фактов, то другой и триста фактов вполне способен выстроить в безупречную непротиворечивую систему. Человек не может мыслить на том уровне, которым не обладает. И самоуверенность здесь губительна. Если человек пытается усложнить своё мировосприятие, но не обладает для этого достаточными способностями, его душа может навсегда погрузиться в хаос, и он никогда уже не сможет сделать ни одного внятного утверждения.

Так можно веру в Бога, например, потерять. Попытка усваивать всё новую и новую информацию о различных религиозных системах может привести к тому, что человек не сможет её переварить, при этом навсегда потеряет простые и внятные религиозные ориентиры. Так что прежде чем бесстрашно бросаться навстречу правде, сначала подумай, сможешь ли ты с этой правдой совладать.

Абхазы, к примеру, считают, что все храмы Абхазии построили абхазы в XX веке. На самом деле ни один из этих храмов не построен абхазами и только один построен в XX веке. Так вот надо ли это объяснять абхазам? В лучшем случае они не поверят, а в худшем случае это приведёт к разрушению абхазского национального самосознания.

Моя совесть в этом смысле спокойна. Этот текст не многие прочитают, так что никакого негативного воздействия на абхазское общество он не окажет. Если же иные абхазы всё-таки доберутся до моих заметок, они просто назовут меня негодяем и грузинским наемником, так что ни чего страшного не произойдет. Мысли, которыми я хочу поделиться, рассчитаны не на массовое сознание, а на тех немногих людей, которые способны воспринимать жизнь сложно.

***

Абхазы сами себя называют «апсуа», а свою страну «Апсны». При этом абхазы были хорошо известны ещё до рождества Христова. Так вот вопрос: современные апсуа и древние абхазы – это один народ, или это два разных народа? Абхазы незыблемо верят, что это один народ, не только иное мнение, но даже и постановка этого вопроса в абхазском обществе приравнивается к национальному предательству. А вот меня, несмотря на всю мою любовь к абхазам, многолетние размышления привели к выводу, что древние абхазы и современные апсуа – два разных народа. Древние абхазы были картвелами (грузинами) и этнически не имели ни чего общего с народом апсуа.

Такая же фигня, например, с горой Арарат. Мы читаем Библию и узнаём, что ноев ковчег остановился на горе Арарат. Потом смотрим на карту и видим – вот она, гора Арарат. Отсюда мы делаем вывод, что ковчег остановился в Армении (ныне – Турция). Но это некорректный вывод. Кто нам сказал, что эта гора с допотопных времен называлась Араратом? Может быть, она носит это название всего тысячу лет. И, может, её так назвал какой-нибудь царь именно в честь библейской горы. Проверить это невозможно, так что неизвестно, где на самом деле остановился ковчег. Но ведь армянам приятно считать, что ковчег приплыл именно в Армению и попробуйте их в этом разубедить.

Так же мы смотрим на копию древней карты Кавказа и видим, что там написано «Абхазия». Потом мы смотрим на современную карту Кавказа и видим, что и здесь написано «Абхазия». Отсюда очень легко сделать вывод о том, что оба эти государства, и древнее, и современное, созданы одним и тем же народом. Но это некорректный вывод. Может быть, современных абхазов так называют всего несколько столетий, а в древности так называли совсем другой народ. Это, как минимум, возможно, а твердая уверенность в обратном, похоже, ни на чём не основана.

Тот народ, который мы привыкли называть грузинами, это на самом деле целая группа народов – карталанцы, кахетинцы, имеретинцы, мегрелы, сваны и т.д. Это разные, хотя и родственные, народы, их можно обозначить общим словом картвелы. Так вот, судя по всему, древние абхазы были одним из многочисленных картвельских этносов.

Современные абхазы на своём языке называют себя «апсуа», на русском языке они называют себя абхазами. Но Абхазия – это грузинское слово. Апхазети. Абхазы всё своё национальное самосознание выстраивая на том, что они не грузины, видимо, не чувствуют юмора в том, что по русски они называют себя грузинским словом.

Видимо, всё было так. Многочисленные картвельские этносы создавали каждый своё царство-государство. Одним из них было древнее Абхазское царство. Но в горах рядом с Абхазским царством жил совершенно неродственный им народ – апсуа. В течение многих столетий апсуа спускались с гор и перемешивались с абхазами-картвелами. С какого-то времени апсуа на этой земле уже начали числено преобладать над картвелами, и весь этот этнически пестрый конгломерат начал говорить на языке апсуа. Земля эта по-прежнему называлась по-картвельски – Абхазия, соответственно, и апсуа начали называть себя абхазами, поскольку они проживали в Абхазии. Так произошло замещение этносов.

Есть такой грузинский автор – Ингораква. Он утверждает примерно тоже, что и я сейчас. Если до моего текста добрались абхазы, то они, конечно, пришли к выводу, что я пою с голоса Ингораква. Этого человека в Абхазии считают буквально врагом абхазского народа. Но я сразу хочу сказать, что с «антинаучной теорией Ингораква» я по первоисточнику не знакомился, она известна мне только в очень схематичном и недоброжелательном абхазском изложении, да и не со всеми выводами Ингораква я согласен. И с его аргументацией я не знаком, аргументация у меня целиком и полностью своя. Так что ни с чьего голоса я не пою.

Итак, каковы мои аргументы? Один я уже привел: слово «Абхазия» – грузинского происхождения, что позволяет предположить, что древние абхазы были одним из картвельских этносов. Но главное в том, что ещё в XIX веке абхазы не имели своей письменности. Говорю про XIX век, потому что за это время уже можно поручиться, в Абхазию пришли русские. Современная абхазская письменность создана в конце XIX века русскими просветителями на базе кириллицы.

Я не ученый, так пусть ученые скажут: известен ли в истории человечества хоть один случай, когда народ, имевший письменность, постепенно эту письменность утратил? Не думаю, что это вообще возможно. Литература может исчезнуть, но не письменность. Хоть матюги на заборе всё равно будут писать или записками любовными обмениваться. Отсюда я делаю вывод: апсуа никогда не имели своей письменности.

А теперь съездите в Мокву и посмотрите на огромный пятинефный собор, который стоит уже тысячу лет. Надо ли объяснять, что народ, не имеющий письменности, пятинефных соборов строить не может? Такое грандиозное строительство требует огромного количества очень сложных знаний. Это вам не героический эпос, чтобы хранить его в устной традиции. В эпосе каждый новый певец может что-то изменять, а вы попробуйте что-то изменить в строительных технологиях, всё же на хрен рухнет. Такие вещи записывают, а буковок-то и нет.

Предположить, что храм в Мокве могли построить апсуа, это всё равно что предположить, что небоскребы Нью-Йорка построили североамериканские индейцы тысячу лет назад. Слишком разный уровень развития культуры.

В Мокве вам, конечно, скажут, что этот храм построили абхазы. Так и есть, но надо уточнить, что те абхазы были картвелами и не имели никакого отношения к апсуа. Так прерывается связь между древней Абхазией и Апсны.

Кстати, рядом с собором в Мокве вы увидите множество маленьких плетеных домиков-апацх, здесь проводятся абхазские ярмарки. Когда-то я писал: «В чем больше души абхаза: в маленьких плетеных домиках или в огромном пятинефном соборе?» Тогда я не ответил на этот вопрос, просто замер в недоумении перед его неразрешимостью. Теперь я уже готов посмотреть правде в глаза: собор и апацхи построили разные народы.

В апацхе действительно душа апсуа. Это для них нечто глубоко национальное и бесконечно родное. И сейчас абхазы не перестали ставить апацхи, это говорит о том, что душа апсуа жива. Апацха – самый лучший символ Апсны. Всё замечательно, и я готов смотреть на эти плетеные из прутьев домики с восхищением. Такие же домики апсуа могли ставить и тысячу лет назад, глядя на них словно прикасаешься к седой древности, которая по-прежнему жива. Но апацхи – вершина и предел архитектурного творчества апсуа. Нелепо думать, что тот же самый народ мог построить пятинефный собор. Этот собор самым очевидным образом принадлежит к истории другого этноса – картвелов.

Высшая государственная награда современной Апсны – орден Леона. Действительно, эпоха правления царя Леона – вершина развития древнего абхазского царства, и современные апсуа не сомневаются, что это пик их собственной истории, раз уж даже название своей высшей награды к этому периоду привязали. Но вряд ли царь Леон принадлежал к народу апсуа, и вряд ли про апсуа тогда кто-нибудь слышал.

Народы, не имеющие письменности, хорошо известны, но ни один из этих народов не создал государства, тем более такого влиятельного и значительного царства, которое стало известно всему миру. Это попросту невозможно. Царство – это царские указы, и они должны быть записаны, а иначе-то как? Любое царство-государство это в той или иной степени развитая бюрократия, а уж бюрократия даже теоретически не может обойтись без записи своих действий. Хоть на пергаментах, хоть на папирусах, хоть на глиняных дощечках, хоть на пальмовых листьях чиновники вынуждены записывать то, что делают, иначе их действия не будут иметь результата. Государство невозможно без налогов, а уплата налогов должна письменно фиксироваться, иначе налоговую систему не создать. Государство – это запись актов гражданского состояния, а иначе и не будет никакого гражданского состояния.

Но главное в том, что народ, не доросший до создания собственной письменности, тем более не дорос до идеи создания государства. Неписьменные народы никогда не создают государств, это правило не имеет исключений, потому что не может их иметь. И ещё раз скажу: невозможно поверить, что народ, некогда имевший письменность, потом её утратил. Ни разу в истории ни какие катаклизмы, ни какие самые опусташительные и разорительные завоевания, ни какие тотальные эпидемии не привели к тому, что письменный народ стал неписьменным. Приведите примеры, и я посыплю голову пеплом.