Механизм и организм

В каждом человеке есть относительно случайные черты, не базисные, а надстроечные, от них можно избавиться полностью. Например, солдат на войне может проявлять жестокость, а потом возвращается к мирной жизни и все видят, что он и мухи не обидит. Он не изменился, просто жестокость ни когда не была его натурой. Или человек всю жизнь провёл в дорогах, а под старость лет его из дома на улицу не выманишь. Говорят, стал другим человеком. Нет. Просто избавился от необходимости делать то, что ни когда не любил. Или пьянствовал человек, так уж жизнь сложилась, а потом стал трезвенником, то есть вроде бы другим человеком, но опять нет. Просто он, наконец, обрел себя, освободившись от несвойственного ему образа жизни.

И в народах, так же как и в людях, надо отличать фундаментальные черты от наносных. Японцы, к примеру, было дело вышли за пределы своих территорий, оккупировав Маньчжурию, Корею и т.д. Но на самом деле японцы очень замкнутый островной народ, расширение территории за пределы собственных островов – совершенно не их судьба. И они легко вернулись к своей островной замкнутости. Или русские приняли марксизм с его грубым материализмом, но сущностно русские очень религиозный народ, так что безбожный период в истории нашей страны так и остался эксцессом. Или арабские страны сколько угодно могут насаждать у себя либерализм, но это ни разу не про них, либерализм так и останется у них наносным, очень поверхностным, не затрагивая глубинной структуры общества.

Но есть у народов фундаментальные черты, которые ни когда не изменятся. Если для поляков одним из ключевых понятий национального самосознания является «гонор», то христианство и за тысячу лет не смогло воспитать в них смирение. Если китайцы совершенно нерелигиозный народ, то ни какая религиозная экспансия, забей в неё хоть все ресурсы земли, не сможет насадить здесь ни какой религии, которая захватила бы хотя бы треть населения. Если африканцы в массе своей совершенно не способны к абстрактному мышлению, то ни когда из среды этого народа не выйдет великих философов, даже если всех негров земли обучать на философских факультетах. Дело не в их отставании, просто у них мозги иначе заточены.

Так вот фундаментальной базовой чертой Западной цивилизации является именно ксенофобия. Вся их история свидетельство их полной неспособности понимать «других», презрения и равнодушия ко всему, что не является Западом, высокомерного и агрессивного стремления всех переделать под себя, а что невозможно переделать, то уничтожить. Всё это самая суть Запада, если из него убрать ксенофобию, так ведь ни чего и не останется. И вдруг у них там мультикультурализм и толерантность. Целая цивилизация вдруг превратилась в собственную противоположность. С одной стороны, этого не может быть, но с другой стороны, вроде бы так и есть. Как объяснить этот парадокс?

Для начала надо обратить внимание на то, что они вовсе не стали толерантными, просто переключили свою нетерпимость на другие группы. Раньше презирали и ненавидели негров, а теперь презирают и ненавидят расистов. Раньше евреев за людей не считали, теперь в точности так же не считают за людей антисемитов. Раньше с брезгливым высокомерием относились к гомосекам, теперь с таким же брезгливым высокомерием относятся к гомофобам. И всё это так же истерично, так же надменно, так же агрессивно. Структура западной цивилизации осталась такой же ксенофобской, они лишь избрали для ненависти прямо противоположные группы. Запад требует от всех терпимости с такой крайней нетерпимостью, что поневоле подумаешь: структуру не пропьёшь. Запад испытывает органическую потребность ставить себя выше кого-то, кого-то презирать и не считать за человека.

Нацизм – чисто западное явление, это квинтэссенция Запада. Уж, казалось бы, как громогласно, однозначно и решительно они осудили нацизм и отреклись от него, но в душе они всё те же нацисты, потому что квинтэссенцию не заменишь на другую. Западу, чтобы чувствовать себя нормально, надо кого-то считать недочеловеком. Иногда этот статус сохраняют за теми же группами, что и раньше. Как Гитлер считал русских недочеловеками, так и современный Запад считает русских недочеловеками. Современная волна русофобии, захлестнувшая Запад, очень наглядно это подтверждает. С нами ведь ни кто не спорит, ни кто не пытается нас в чем-то убедить, это вовсе не идейные разногласия, нас просто ненавидят и всё. У людей Запада просто не укладывается в голове, как это недочеловеки смеют вести себя так, как позволено вести себя только господам, то есть им.

Сейчас к русским на Западе относятся не лучше, чем к евреям в Третьем рейхе. И ни кого ведь не волнует, что русские, с которыми они отказываются жить в одном отеле, может быть и сами не в восторге от действий Путина. Кому дело до того, что в голове у недочеловека?

Один только разгул русофобии на Западе уже наглядно подтверждает, что эти люди остались такими же ксенофобами, как и раньше, нет там ни какой толерантности. И отношение к тем, кого они считают расистами, антисемитами, фашистами, гомофобами – чисто ксенофобское. С этими группами ни кто не вступает в полемику, ни кто не пытается их ни в чем переубедить, их просто ненавидят и травят, их не считают за людей. На группы новых «чужих» Запад обрушивается с таким агрессивным высокомерием, какого раньше, кажется, и негры на себе не испытывали.

Запад, даже если бы и захотел, ни когда бы не смог преодолеть свою врожденную ксенофобию. Это понятно из того, как они решают проблему «другого». Вот, скажем, раньше негров не считали за людей и видели в них только рабочую скотину, которая ни чего, кроме палки, не понимает. Если мы решили бороться с расизмом, то что надо делать? Прежде всего надо увидеть в негре человека, равноценного нам. Для этого надо заглянуть в его душу, понять, как она устроена. Надо постараться как можно лучше узнать африканскую культуру, как можно глубже понять ментальность носителей этой культуры. И тогда мы увидим в негре человека, который совершенно непохож на нас, но сам вопрос о том, лучше он нас или хуже, покажется нам таким же глупым, как вопрос о превосходстве розы над хризантемой или наоборот. Негр другой, он хорош совершенно по-своему. Его душа строится на уникальной гармонии, которая нам совершенно не свойственна, но это гармония. Человек, который попытается понять африканскую цивилизацию, африканскую ментальность, поймет, что перед ним открылся новый прекрасный мир, он словно побывает на другой планете. И тогда даже намек на превосходство белых над черными покажется ему измышлением злобного дегенерата.

Таков реальный путь преодоления расизма. А Запад на это совершенно не способен. Если раньше они считали негра недочеловеком, то сейчас они говорят: негры такие же, как мы, цвет кожи не имеет значения. То есть вместо того, чтобы понять представителей другой цивилизации, они объявляют его принадлежащим к своей цивилизации. Вместо того, чтобы почувствовать другого, они говорят, что ни какой он не другой. А поскольку, не смотря ни на какие декларации, жизнь раз за разом будет убеждать их в том, что он всё-таки другой, они будут постоянно скатываться обратно в расизм.

Проблема в том, что для Запада понятия «другой» и «плохой» совпадают. Люди Запада совершенно не способны воспринимать «других», как равноправных. Для них все народы мира либо полное дерьмо, либо ни чем принципиально не отличаются от европейских. Мысль о том, что другие цивилизации могут быть совершенно непохожими на европейскую и тем не менее быть ни чуть не хуже европейской, в западной голове ни когда не уместится.

И во всех остальных аспектах они утверждают свою толерантность не путём осмысления проблемы, а путём её отрицания. Вот, скажем, западный феминизм. Ни где иначе, как на Западе он появиться не мог. Ведь всем в мире понятно, что мужское и женское начало очень разные. Чтобы добиться между ними гармонии, надо понять, в чем эта разница. Но западный феминизм строится на базовом утверждении, что женщина ни чем принципиально не отличается от мужчины. Люди Запада сначала женщину за человека не считали, а потом сказали, что она такой же человек, как и мужчина. Мысль о том, что женщина безусловно человек, но не такой, как мужчина, не укладывается в структуре западного мышления.

Так же и религиозные противоречия они снимают путем их отрицания. Мысль о том, что все религии учат одному и тому же – чисто западная мысль. И это очевидная неправда. Разные религии предъявляют к человеку совсем не похожие требования, и обещания человеку содержат порою диаметрально противоположные. Для того, чтобы избавиться от враждебности к тому же исламу, его надо понять и почувствовать. И тогда станет ясно, что это совершенно иной по сравнению с христианством тип духовности. Но если души у людей другие, так не убивать же их за это. Мусульман можно и любить, и уважать, вовсе не соглашаясь с ними. Но люди Запада будут или уж убивать мусульман, или скажут, что разницы между нашими религиями почти ни какой нет.