Серебряный единорог

– Вы ничего не будете делать, только ставить печати, получать деньги в банке и выдавать мне зарплату. Суммы договоров очень приличны.

– А налоги?

– Ну хорошо, тридцать процентов, – сразу сдался изобретатель.

Анатолийский улыбнулся.

– Что ж, прекрасно. Фирма «Гранд-тур» готова взорвать все карьеры от Урала до Камчатки!

Через полчаса Наталья Каленова, соблазненная обещанием шоколадки, сноровисто печатала под диктовку директора договор о сотрудничестве между малым предприятием и гражданином Палево Николаем Васильевичем. Когда договор был скреплен подписями сторон, Анатолийский спросил изобретателя:

– А Пизанскую башню можете поправить вертикально?

– Задача сложная, но выполнимая, нужны анализы грунта под основанием башни и точные математические расчеты, – серьезным тоном ответил изобретатель.

– А под водой взорвать объект можете? Ну, например, дно реки с золотой жилой.

– У меня есть два рацпредложения по этой тематике. Но я за такую работу не возьмусь. Закладывать взрывчатку должны водолазы. А как, куда и сколько я могу объяснить.

Николай Васильевич принялся нудно объяснять технологию подводных взрывов, потом плавно перешел на собственные внеплановые изобретения мини-взрывов, перспективные в охранном бизнесе.

Анатолийский терпеливо выслушал Палево и после его ухода пририсовал на схеме еще один кружок с надписью: «Фееричный взрыв».

В обкомовской столовой к столику Анатолийского и Каленовой подошел председатель «Спутника» с подносом.

– Поздравляю с почином, – ласково произнес он, ставя на стол тарелки с салатом, борщом и котлетой.

– По вашей наводке, Владимир Тарасович, – ответил Меркурий с набитым ртом. – Как вы считаете, Палево надежен?

– Имеет наилучшие рекомендации от директора и парторга НИИ.

– А от председателя месткома у него нет рекомендации?

– Не вижу ничего смешного, – холодно ответил Карасевич. – В нашем деле главное – связи и надежные исполнители. Случайные люди в систему не попадают.

Каленова допила компот, собрала грязную посуду на поднос, пожелала «приятного аппетита» и удалилась, покачивая литыми бедрами.

– Она, что, культуризмом занималась? – спросил Меркурий, наблюдая за Натальей.

– Конькобежным спортом.

– Лучше бы она обруч крутила и лентой махала.

Председатель «Спутника» пожал плечами и тихо спросил:

– Мой процент не забудете?

Анатолийский заговорщицки подмигнул:

– Предлагаю передачу отката в угольном карьере. В полночь.

Глава 3. Последний день конкурса

В небольшом деревянном доме в селе Урда-Булак топилась печка. Цырендаши Аюров, щуплый бурят невысокого роста, подбросил в топку березовые дрова и, сидя на корточках, заворожённо смотрел на огонь. Он любил смотреть на огонь. Пламя красиво само по себе, особенно пламя вечернего костра у реки или степного озера. Красные языки огня подобны действию опия. Они рождают фантастические видения посвященному человеку. Огонь – символ энергии души. Пока горит душа стремлением к самосовершенствованию, человек познает мир и накапливает знания. Цырендаши обладал отличной памятью и энциклопедическими знаниями. В свои сорок пять лет он был умудрен жизнью и познал, что главное – не материальные блага, а гармония духа.

После окончания школы Цырендаши помогал отцу пасти овец, отслужил в армии, окончил исторический факультет Читинского пединститута, работал в сельской школе учителем. Проводил с детьми археологические изыскания, водил школьников в увлекательные походы. Цырендаши женился на однокласснице, сотворил двоих детей, но в тридцать три года потерял супругу, погибшую в аварии. Аюров так и не женился во второй раз и воспитал детей в одиночку. В девятнадцать лет дочь вышла замуж и переехала к мужу в Улан-Удэ, а сын уехал учиться в Москву.

Два года назад знаток краеведения Аюров свозил старшеклассников в только что возвращенный верующим Цугольский дацан. Парторг колхоза обвинил учителя истории в религиозной пропаганде. Глубоко оскорбленный учитель уволился из школы и, несмотря на просьбы директора школы, а позднее и парторга, больше не вернулся учительствовать. Подрабатывал он изготовлением бурятских гуталов*, расшитых аппликациями из кожи. Часто уезжал на несколько дней из дома. И все время читал. Читал все, что поступало в сельскую читальню при клубе: от «Обрыва» Гончарова до «Белого парохода» Чингиза Айтматова, от газеты «Агинская правда» до журнала «Крестьянка». Любимым чтивом Цырендаши была Большая советская энциклопедия, почитать которую он специально ездил в библиотеку окружного центра Агинское. А в последнее время он увлекся дореволюционными изданиями учения Будды, сохранившиеся у стариков, и научными работами исследователей Азии. Прочитав книгу, Аюров мог и через год, и через два вспомнить содержимое любой страницы, назвать всех героев книги и даты событий.

Любитель чтения жил скромно: не имел ни цветного телевизора, ни стиральной машины, ни тем более автомобиля. Старый учительский костюм висел на вешалке в прихожей рядом с тулупом и болоньевой курткой. Книги, подшивки газет и журналов громоздились стопками по углам комнат и маленькой кухни.

Шкворчание баранины в сковородке вернуло Цырендаши в реальный мир. Он захлопнул дверцу топки, степенно поднялся и сел ужинать. Обгладывая мясную косточку, Аюров стал просматривать последнюю страницу газеты «Комсомолец Забайкалья»: новости из районов, события культуры и спорта, объявления. Предпоследнее объявление привлекло его внимание:

Цырендаши доел последний кусок баранины, протер сковородку хлебом, съел его, запивая чаем с деревенским молоком. Он прошел в комнату и вытащил из-под металлической кровати пыльную стопку рукописных бумаг. Развязав шпагат, Цырендаши достал пожелтевшую папку с тесемками. Сдул пыль с папки, перебрал содержимое и отложил несколько листов.

В первый день весны в два часа ночи Аюров вышел из дома и зашагал по пустому шоссе в сторону поселка Агинское. В бледном свете луны довольно хорошо просматривались выбоины на дороге, сугробы на обочине и кусты, окаймляющие замерзшую речушку рядом с трассой. Мороз стоял под двадцать, но ветра не было, и Аюров не мерз. Иногда у Цырендаши искрились звезды между заиндевевших ресниц, и он стирал иней перчаткой. Иногда он перехватывал другой рукой портфель, мешавший ему. Но шел бывший учитель ходко, не надеясь на попутную машину. Попутка так и не появилась на ночной дороге, как и встречная машина.

В шесть часов утра Аюров, с портфелем подмышкой, стоял у поста ГАИ на выезде из Агинского. Рядом с ним кутался в шинель сонный гаишник Бато Цыденов, дальний родственник покойной жены. Со стороны поселка показался желтый свет фар. Через пару минут лейтенант Цыденов тормознул КАМАЗ, забрал документы у вышедшего из кабины водителя и долго рассматривал права и путевой лист, освещая их фонариком.

– Откуда едете? – строго спросил сержант.

– Из Борзи, – хмуро ответил небритый шофер.

– Что везете?

– Пустой, в Читу возвращаюсь из рейса.

Цыденов проверил наличие аптечки, аварийного знака, огнетушителя и противооткатного упора. Все было в порядке.

Гаишник осветил фонариком переднее колесо.

– Резина лысая, – пнул он тугой баллон с рифленым протектором.

– Как лысая? – возмутился водитель, – я и месяц на ней не езжу.

– Лысая резина, – уперся лейтенант, размахивая фонариком, – Загоняйте КАМАЗ на штрафплощадку. К обеду начальник приедет, разглядим тогда: лысая резина или нет.

Водитель сдался и заканючил:

– Ну това-а-рищ лейтенант, отпустите меня, ночь не спал, еще тут торчать до обеда.

Бато задумчиво уставился на звезды, поправил шапку и произнес:

– Ладно, езжайте, только попутчика до Читы подбросьте.

– Доставлю в целости и сохранности, – обрадовался шофер.

Цырендаши попрощался с родственником и забрался в теплую кабину машины. КАМАЗ плавно тронулся с места, тихонько проехал километр и, набирая скорость, понесся посередине дороги. Возбужденный водитель, не стесняясь пассажира, костерил милицию, ментов и в особенности наглых гаишников до самого отворота на село Челутай. Цырендаши с достоинством достал из внутреннего кармана кожаный кошелек. Шофер покосился на пассажира и сменил тему.