Дом I. В пасти безумия…

– Слушай, Кристоф, – с приторной ласкою отозвалась Ева. – Мне как-то очень тревожно в этом доме. А вдруг вернутся хозяева?

– Да, такое может случиться.

– И что мы тогда будем делать? – язвительно спросила напарница.

– Ну, например, мы можем сказать, что у нас заглохла машина. Что лил проливной дождь. Я думаю, что они нас в конце концов не вышвырнут на улицу, дадут переночевать до утра.

Лицо Евы скривилось в радостной усмешке.

– Да, дорогой, они не вышвырнут нас уж они не посмеют…

И она вновь принялась танцевать и кружиться под дурацкую музыку, которую сама же и напевала.

– Ева, ведь ты будешь вести себя примерно?

– Конечно, милый, все будет хорошо.

Я отстранился от Евы.

– Послушай, дорогая, а не выпить ли нам немного бренди? Ведь мы здесь совсем одни. За окнами льет этот чертов дождь. И такая темень вокруг – хоть глаза выколи…

Ева истерично хихикнула, сбив меня с мысли и окончательно заткнув за пояс.

– Я не против. В конце концов, ведь у нас небольшая деловая задержка. Правда?

– Да, да, такое часто случается в этих захолустных местах. Одно жаль – стаканов тут нигде нет, а пить бренди из горла как-то не очень солидно.

– Ну, Кристоф, в этой развалюхе, я думаю, что-нибудь найдется…

Широко улыбнувшись, я метнулся в соседнюю комнату. И тут же обмер от удивления – в самом дальнем углу, среди сырости и мрака, возвышались древние, окаменевшие от старости, дубовые двери.

– Ева! – вскрикнул я.

– Что такое, дорогой? – отозвалась из соседней комнаты подружка.

– Я тут кое-что нашел…

Ева тут же подбежала и с любопытством стала осматриваться по сторонам.

– Ну, а теперь сюрприз для моей подружки! – расплылся я в улыбке и подошел к внутренним дверям в глубине комнаты. Двери были большие, серые, двустворчатые, с блестящими медными ручками в форме изогнутых львиных лап.

– Прошу внимания! Раз! Два! Три! – с этими словами я взялся за ручки и распахнул створки дверей. Изумленный вздох Евы эхом пронесся по комнате. За серыми дверями открылась комната, ярко-освещенная разноцветными огнями. В этой комнате обнаружилась еще одна каменная дверь, исчерченная магическими фигурами, знаками и символами…

– Куда ведет эта дверь? – спросила Ева таким тоном, словно мне следовало открыть существование потайных дверей сразу же по нашему приезду.

– Не знаю, – пожал я плечами. – Но мы можем узнать об этом вместе.

– Как она открывается?

– Понятия не имею… Хотя… Кажется, я догадываюсь.

С этими словами я подошел к светильнику, воткнутому в стену, и повернул один из завитков, украшавших его.

Дверь вздрогнула и тяжело, со скрежетом, отошла в сторону. Я заглянул в открывшийся проем, и в лицо мне дохнуло могильным холодом и тленом… Из подвала доносились какие-то ни на что не похожие возгласы и всхлипы. Я в страхе отпрянул назад.

– Эх ты, трусишка! – услышал я позади себя язвительный голос моей подруги. И это были последние ее слова, которые я услышал в этот момент, ибо в ту самую секунду огромные, двустворчатые двери с грохотом и треском внезапно сами собой распахнулись и с такой силой вдарили мне по лбу, что я тут же очумело пляснулся на пол и потерял сознание… Последнее, что я все же успел запомнить, это страшный по мощи вихревой поток, вырвавшийся наружу из заточения и поднявший тучи столетней пыли, устилающей комнату…

Когда я пришел в себя, мое лицо обвивал прохладный осенний ветер, сквозивший из дырявых разбитых окон. Я открыл глаза – где-то за окном черные свинцовые тучи застилали серебряный череп луны. Шумели старые высохшие деревья, жутко поскрипывали их гнилые стволы, с ветвей, прямо в дом, сыпались пожухшие листья. Небольшой силы вихрь закружил по комнате, подняв клубы пыли и мусора, словно радуясь моему пробуждению…

– Что это было?! – изумился я. – Что это со мной, черт подери, случилось? Где я? О-о-о-ох-хх!

Я осторожно провел рукой по ушибленному лицу и увидел на своих ладонях алую кровь. Лицо – как и все остальное – было сильно расквашено, как будто кто-то хорошенько прожевал меня и выплюнул нафиг… Я тяжело поднялся и рванулся к выходу, едва ворочая ногами. С силой распахнул дверь и выскочил на крыльцо. Евы нигде не было видно. Хотелось крикнуть, аукнуть, позвать ее, но в горле моем как назло пересохло так, что я не смог произнести и звука.

Возле фундамента клубился призрачный туман. И тут, из этого тумана, как из лаудспикера, прозвучал хриплый, нечеловеческий голос.

– Будь с нами, Кристоф. Ты сам выпустил нас из мрака, и теперь эта ночь для тебя никогда не кончится. Она будет длиться вечно!.. Вечно!!.

Я сорвался с места и помчался по можжевеловой аллее, путаясь в росистой высокой траве. Продираясь сквозь заросли кустарника, я вскоре понял, что заблудился. Дождь давно закончился, но перспектива провести ночь в лесу, в потемках, не слишком-то успокаивала. Прикинув направление, где могла находиться деревня, уверенно зашагал вперед, как вдруг заметил, что деревья редеют. Под ногами противно зачавкало и захлюпало. Я сделал еще один неуверенный шаг, и вдруг ухнул по самые гланды…

– Епсель!.. Это ж болото!!.

Выбираясь из липкой, вонючей, всасывающей в себя грязи, я услышал где-то неподалеку звонкий детский смех… Зацепившись за корягу, я крикнул и позвал на помощь. Снова послышался детский смешок, и все смолкло… В полной тишине, выбравшись из чачи, я огляделся по сторонам. Вокруг творилась какая-то чертовщина и мне это совсем не нравилось… Почему-то вдруг, я вспомнил о запропастившейся невесть куда Еве, и от этого сделалось еще хуже…

Отдышавшись, я потащился дальше, настороженно вглядываясь в темноту, прислушиваясь к крикам ночных птиц в глубине леса. Продираясь меж сухих чахлых сосенок, я никак не мог вкумекать, куда меня нелегкая занесла… Лес, тем временем, становился все гуще и мрачнее благодаря мохнатым елям, которые страшно раскачивались и скрипели под внезапно налетевшим ветром.

Уже отчаявшись выбраться из этого проклятого леса, совершенно неожиданно для самого себя вдруг вышел на открытую местность и увидел одичалые могилы. Это было старинное заброшенное кладбище, сплошь заросшее травой и бурьяном. Изъеденные червями трухлявые надгробья кренились над могилами, словно ища поддержки; ни один могильный камень не стоял как положено, на своем месте. Ни единого шороха, ни ветерка – город мертвых безмолствовал, словно бы спал…

Да уж! Ощущения мои были не из самых приятных, когда я понял, куда меня занесло…

Стараясь не зыркать по сторонам, я быстро потопал между могил, мечтая как можно скорее миновать чашу сию и найти тропу, ведущую к деревне. Страх не позволял мне оглядываться… Чье-то глухое пьяное урчание слышалось позади, все ближе и ближе, словно некто невидимый преследовал меня… Что-то легонько коснулось моего плеча – я в ужасе оглянулся и увидел тянущуюся ко мне призрачную когтистую лапу. Я прыгнул в сторону и, не разбирая дороги, понесся по кладбищу как угорелый, прыгая через могилы. Казалось, все кладбище наполнилось визгом и воем. Я чувствовал спиной его приторно-обжигающее дыхание. Слышал клацанье страшных челюстей. Синие полупрозрачные ручищи тянулись ко мне со всех сторон, стараясь схватить меня за ноги и разодрать как лягушонка. Зажмурив глаза и дико крича, я не заметил в темноте сильно выступающий камень, споткнулся и со всего размаху ляснулся наземь. В это самое мгновение, земля на могиле разверзлась, оттуда выскочила посиневшая, распухшая рука мертвеца в остатках полусгнившего мяса и схватила меня за ноздри. Как я ни пытался вырваться, ничего не получалось. А визгливый, гнусавый голос мертвеца, как попугай, повторял:

– Ату его!!! Ату!!! – Загнутые синие когти впивались в мое греческое лицо, раздирая кожу и оставляя глубокие кровоточащие раны. Одна из гнилых костяшек попала прямо в рот и мне, едва сдерживая позывы рвоты, пришлось с хрустом перекусить прогнивший хрящ…

– Хрумсь!!!

Тут же почувствовал резкую боль в паху. Цепкая мертвячая хватка знала свое дело!.. Не помня себя от ужаса, я вырвался из мертвых объятий и встал на костыли, харкаясь гнильем и содрогаясь от омерзения.

– Ах вы, ублюдины! Ах вы, паскудины! За что вы меня пытаете? Зачем? – орал я сжимая кулаки и грозно потрясая ими в воздухе. А на кладбище начался такой шабаш, что волосы у меня на голове встали дыбом. Полуистлевшие трупы и совсем скелеты, в саванах и без, высокие и низкие, женщины и мужчины – толпа восставшей нежити, покинув свои могильные жилища, кружила вокруг меня, тыча костлявыми пальцами и громко улюлюкая. Новые и новые гости, раздвигая могильную насыпь, перли из под надгробий, чтобы лично побрататься со мной… Ожившие мертвяки отряхиваясь, и шатаясь как пьяные, вставали в весело вальсирующий мертвяцкий хоровод, и не было им конца и края!..

– Да-а-а! Воистину много есть на земле и в небе такого, что и не снилось нашим мудрецам!..

– Мы до тебя доберемся! Мы до тебя доберемся! – рычала нежить, все плотнее смыкаясь вокруг меня трухлявым кольцом. – Мы доберемся до тебя! Думаешь, ты лучше остальных, и ты станешь таким же, как мы, сволочь!..

– Ну уж дудки! Дорого я продам свою шкуру! Дешево я вам ее не отдам, и не надейтесь!..

Не зная толком, что предпринять я лихорадочно схватился за какую-то дубовую палку. Отбиваясь ею от корявых, полуистлевших костяшек, я рванул сквозь жуткий затор прямо в густую лесную чащу, сшибая по пути дюжину гнилых черепушек. Сердце бешено колотилось, страх сковал все мое нутро, а ужасные крики и вопли лишали потрясенное сознание рассудка. В состоянии крайнего шока, почти на грани безумия, с широко открытыми глазами, я бежал в неизвестность, вопя как дикий затравленный зверь, чувствуя за собой погоню. Продираясь в густом колючем кустарнике, я все бежал и бежал, спотыкаясь и падая, а затем грохнулся и покатился по грязному заросшему сорняками склону по направлению к автомобилю.

Рванув на себя ручку дверцы водителя и очутившись внутри, я услышал громкие, шаркающие шаги своих преследователей, звучавшие все ближе и ближе.