Дом I. В пасти безумия…

– Увы, милая. Я сделаю это, я вынужден это сделать, – шептали мои разбитые в кровь губы. Я подводил ревущую бензопилу все ближе и ближе к изувеченному туловищу живого мертвеца.

– Нет!.. Ты не посмеешь!.. Ты этого не сделаешь!..

– Я убью тебя как паршивую тварь! – завопил я, теряя выдержку.

– Не убивай меня, Кристоф!!! Ради нашей любви, ради меня, не надо! Ты же любил меня?! – взмолилась изувеченная мертвечиха, содрогаясь в конвульсиях.

Но пила уже делала свое грязное, черное дело… Хрустела кость, разлетались в разные стороны куски гнилого мяса и кишки… Скрипя зубами, я дробил и крушил ненавистное, мерзкое тулово мертвеца… Кроваво-красный свет заполнил все помещение, превратив меня в жуткого кровавого садиста с бензопилой в руках.

Едва держась на ногах, измученный и опустошенный, я вышел из кладовой. Я уже твердо знал, что ни за что не позволю зловещим ублюдинам, адским демонам, овладеть собой. В голове все кипело, бурлило, мысли путались, спотыкались, набегали одна на другую… Бред!.. Не лепится!! Галлюцинация!!! Нет, это все мне кажется! Это просто бред воспаленного галлюцинациями сознания…

Я разом отогнал сумбурные мысли и заставил себя успокоиться. Все происходило на самом деле в реальности, и с этим фактом трудно было не согласиться! И хватит уговаривать себя – я не сумасшедший и не ребенок, да и со мной, похоже, не в детские игры играют!..

Я отбросил бензопилу и схватил висевшее на стене охотничье ружье, собрал с полки патроны. В это мгновение тот черный тяжелый гроб, в котором еще недавно я лежал, подозрительно зашатался, закачался, заскрипел, словно в нем находилось нечто живое, невидимое, и из него тут же пулей вылетела отрубленная голова Евы. Визжа и хохоча, голова тяжело грохнулась прямо к моим ногам.

Я закричал…

Зашевелились губы, запекшиеся черной кровью:

– Ты умрешь, умрешь! Сдохнешь, как скотина! – визжала голова. – Ты будешь с нами, ты будешь таким же, как мы!.. Все равно мы победим!!!

Последовали грязные ругательства, вывалился наружу длинный кровавый язык. Глаза, налитые злобой, выпучились как под давлением.