Тринадцатый сын

–Спасибо, утешил, – помрачнел Максим. – Но у вас выбора нет – мы летим в соседних креслах.

–Тогда, как говорится, приятного нам всем полета! – съязвил коммерческий директор…

Несмотря на хорошие, как показалось Николаеву, метеоусловия, их самолет почему-то посадили в Варшаве. Однако пассажиров из лайнера выпускать не стали…

Попутчики Максима спали. В салоне «бизнес-класса» стояла редкая тишина. Стараясь не потревожить сон соседей, Николаев встал со своего кресла и, уединившись в туалетной комнате, начал набирать мобильный номер Анжелы. Результатом его неоднократных попыток стало гробовое молчание в трубке, прерываемое лишь слабыми потрескиваниями. После четвертой попытки, Максим решил позвонить на свой домашний телефон. Послышались долгие гудки, а вскоре в трубке прозвучал незнакомый и грубый женский голос:

–Да? Алло! Говорите!..

–Анжела, это ты? – нерешительно спросил Максим.

–Какая Анжела? Вы что, сегодня все сговорились, что ли!

–Я попал на номер двести девяносто один шестьдесят пять тринадцать?

–Да, угадали!

–Это дом Николаевых?

–Нет, Николаевы здесь никогда не жили и жить, я надеюсь, никогда не будут!

–Но, погодите, как такое может быть! – растерялся Максим.

–Да, пошел ты! – вежливо попрощались с ним и положили трубку.

Озадаченный Николаев сел на стульчак унитаза. Трагические и нелепые события последних дней точно на параде выстроились перед его мысленным взором. Максим уже начал бояться того, что и их поездка закончится неудачей. И чем дольше думал он, глядя на погасший дисплей своего мобильника, тем меньше в нем оставалось уверенности в успехе затеянного дела. Права была Анжела – ему стоило остаться дома…

Тело «Боинга» вздрогнуло. Самолет начал готовиться ко взлету.

«Будет день – будет и пища», – философски решил Максим. А домой он позвонит из гостиничного номера. Он просто возьмет и закажет международный разговор. Так будет надежнее…

Николаев вернулся на свое место. Артур и Виктория безмятежно посапывали, закутавшись в полосатые пледы. Проходившая мимо бортпроводница задержалась рядом с креслом Николаева и, изобразив на лице дежурно-ослепительную улыбку, проворковала:

–Пристегнитесь, пожалуйста! Мы взлетаем.

«И где только они таких набирают? – спросил себя Максим, глядя вслед удалявшейся точеной фигурке стюардессы. – Не салон, а подиум какой-то!»

Ощутив на себе взгляд Николаева, девушка в темно-синем форменном костюме и с пилоткой на голове, завиляла упругими рельефными бедрами и, подойдя к шторке, отделявшей салон персонала от пассажирского, на мгновение обернулась. Максим хмыкнул и натянул на себя плед. Он представил красавицу-жену, дочку, свой уютный дом…

«Какие могут быть бортпроводницы!» – одернул себя Николаев и сладко зевнул…

Цюрих встретил гостей из России мелким моросящим дождичком. Вечерело. Несмотря на поздний час в аэропорту яблоку негде было упасть. Отовсюду слышалась разноязыкая речь. Английский говор смешивался с французским, немецкий перебивал итальянский.

–Чувствую себя полным идиотом! – сказал, наблюдая за отчаянно жестикулировавшими турками, Артур.

Артур, кроме русского-разговорного и ненормативного никакими другими языками не владел. Глядя на Викторию, свободно изъяснявшуюся с англичанами, немцами и французами, он всегда мрачнел лицом и бурчал что-то про свое трудное детство и деревянные игрушки.

–И я себя таким же чувствую, – мрачно продолжил Максим, с надеждой высматривая в мельтешащей толпе представителей концерна «Shtern», которые, по правилам делового этикета, должны были их встретить.

–Пустое это, Максим Ильич, – сказала Виктория. – Они же не знают, ни номера нашего рейса, ни даты прибытия.

–Тогда едем в гостиницу. А утром разберемся, – принял решение Николаев.

В Швейцарию он прилетал уже в третий раз. Обычно его встречала секретарь управляющего мадемуазель Коко и везла в шикарный отель «Шератон». Он примерно помнил, где находилась эта гостиница, и надеялся при помощи Виктории объяснить таксисту, куда нужно их доставить.

Из здания аэровокзала они вышли на ярко освещенную площадь. Перед ними, уткнувшись бамперами в высокий бордюр, стояли десятки автомобилей, большинство из которых были таксомоторы. Коммерческий директор, перепрыгивая через лужи, побежал к стоянке, но, вдруг, вспомнив, что не сможет составить разговор с местными таксистами, остановился и, обернувшись, беспомощно развел руками.

Тем временем внимание Николаева привлек черный «Роллс-ройс», на большой скорости подъезжавший к аэропорту.

«Машина королей!» – восхитился мысленно Максим, наблюдая за виражами дорогого автомобиля.

«Роллс», не сбавляя скорости, пролетел под шлагбаумом в особую зону, опоясанную металлическим ограждением, и встал напротив представительского подъезда.

–Каких-то шишек встречают, – кивнула Виктория на представительский автомобиль.

–Да-а, – задумчиво протянул Николаев, не отрывая взгляда от дорогой машины и видя, как отворилась дверца «Роллс-ройса».

Из сверкающего автомобиля вылез водитель, одетый в строгий черный костюм. На нагрудном кармане его двубортного пиджака поблескивал какой-то знак, вышитый золотыми нитями, а на голове у водителя было кепе, отдаленно напоминавшее фуражку американского полицейского. В руке, облаченной в перчатку, мужчина держал зонт-трость. Импозантный водитель, вытянув стиснутую тугим белоснежным воротником шею, огляделся, видимо ища кого-то.

–Максим Ильич, идите сюда! – крикнул Артур, тыча пальцем в скопление автомобилей. – Промокнем же! Так и простыть недолго!

Николаев махнул на него рукой:

–Да, погоди ты!..

К бетонному пятачку, на котором стояли Максим с Викторией, уверенным армейским шагом двигался водитель с зонтом.

«К кому это он?» – удивился Николаев, не наблюдавший поблизости никого, кто мог бы стать пассажиром столь представительного экипажа.

Неожиданно, остановившись в паре метров от Максима, водитель «Роллс-ройса» приложил два пальца к блестевшему каплями дождя козырьку и сказал по-русски, чисто, без малейшего намека на акцент:

–Здравствуйте, господа! Руководство филиала концерна «Штерн» приветствует вас на земле Швейцарской Конфедерации!

Опешивший Николаев вопросительно уставился на своего секретаря-референта. Та недоуменно пожала плечами, давая понять, что к этому никакого отношения не имеет.

–А где… мадемуазель Коко? – наконец нашелся Максим.

Лицо водителя вдруг сделалось непроницаемым. Мужчина что-то невнятно пробормотал по-немецки.

–Не понимает он, – перевела Виктория.

Максим поскреб пальцами затылок, косясь на застывшего водителя.

–Интересная метаморфоза! То говорит по-русски лучше, чем я, то ничего не понимает…

–Как долетели? – вновь на понятном Николаеву языке спросил водитель.

–Спасибо, хорошо. А как поживает господин Дитц? – Максим хитро прищурился.