Тринадцатый сын

–На какие номера вы звонили? – с сомнением в голосе спросил Николаев Викторию.

Женщина стряхнула пепел в бумажный кулек (пепельницы Николаевы не держали) и стала перечислять по памяти, загибая пальцы с алыми острыми ноготками:

–Управляющему филиалом, его секретарю, главному менеджеру и даже тамошним экономистам.

–И все в пустую? – не поверил Николаев.

–Угу! – буркнул яростно терзавший куриную грудку Артур. – Они не знают, ни когда мы прилетаем, ни прилетим ли мы вообще.

–Так передайте сообщение факсом или по электронной почте! – начал нервничать Максим.

–Сегодня утром я так и сделала, – сказала Виктория, переходя от сигареты к молочному коктейлю. – Но выяснить, получили ли они его или нет, я так и не смогла.

Сзади к Максиму подошла Анжела, положила ладонь ему на плечо и прошептала мужу на ухо:

–Может, вы полетите в другой раз, когда свяжетесь со швейцарцами?

Максим глянул снизу вверх на жену и, вдруг, задал вопрос, не относящийся к теме разговора:

–Лиза спит?

–Спит.

–Боюсь, не смогу увидеть ее до отъезда.

Максим посмотрел на часы:

–О, точно не увижу! Господа, пора в аэропорт. До рейса осталось три часа…

Уже у распахнутой двери Анжела снова спросила Максима:

–Останься дома. Вдруг там вас ни кто не ждет.

–Но, почему? – удивился непривычной настойчивости жены Николаев. – Почему я не должен лететь?

Анжела виновато опустила глаза:

–Ты мне не поверишь, но у меня какое-то недоброе предчувствие.

–Любимая, ты начинаешь верить в мистику! По возвращении из командировки я найду тебе хорошего психоаналитика.

Анжела бессильно вздохнула. В ее мозгу, где-то далеко, гулким эхом прозвучали слова дяди, сказанные им перед смертью: «У меня нехорошее предчувствие по поводу вас».

–Ну, не вешай нос! – приободрил ее Максим. – Когда Лизок проснется, поцелуй ее от меня…

Дорога до аэропорта, пролегавшая через центр города, заняла довольно много времени. Не доехав до областного УВД несколько кварталов, Максим велел водителю притормозить. В небольшом магазинчике он купил пару гвоздик и, перейдя улицу, остановился возле того злополучного перекрестка, на котором дядя его жены попал в аварию. На проезжей части еще лежали осколки битого стекла. У бордюра в серой пыльной траве желтела охапка полевых цветов, принесенных сюда кем-то из многочисленных друзей Красникова. Максим положил гвоздики рядом, немного постоял, жмурясь от невыносимо ярких солнечных лучей и, развернувшись, направился к машине.

Весь оставшийся путь они ехали молча. Виктория одну за другой курила сигареты. Артур искоса наблюдал за ней, думая, что «она определенно кончит раком». У Максима не выходила из головы странная сцена его прощания с женой.

«Ничего, все образуется. Сегодня прилетим, закружат дела… Как прибуду на место, сразу позвоню Анжеле, Лизе…»

Николаев очнулся от того, что кто-то бережно потряхивал его за плечо.

–Максим Ильич, проснитесь! Мы приехали, – тараторил Артур.

Виктория уже стояла под козырьком крыльца аэровокзала, дымя очередной сигаретой. Водитель перетаскивал чемоданы из багажника служебного автомобиля ко входу в здание аэропорта.

–Идемте, Максим Ильич! Регистрация уже заканчивается, – крикнул Артур на бегу. В его руке покачивался кейс, пристегнутый к запястью блестящим металлическим браслетом. В кожаном кейсе находилась крупная сумма на командировочные и представительские расходы, а также вся финансовая документация, необходимая для заключения контракта.

Максим, разморенный жарой и быстротечным сном, опустил на раскаленный асфальт одну ногу, затем вторую, и тут в его ноздри ударил зловонный запах. Скривившись, он поднял голову. В двух шагах от машины стоял, опираясь на костыль, дед, заросший седыми клочьями щетины и одетый в истлевшие, пропитанные потом, мочой и грязью улиц лохмотья.

Максима передернуло от такого зрелища, и он слабо отмахнулся, точно отгоняя неприятное наваждение.

Дед сделал шаг к Николаеву. Отвратительный запах стал просто нестерпимым. Максима начало тошнить.

–Сынок, помоги мне, пожалуйста! – прошамкал дед беззубыми кровоточащими деснами.

Максим торопливо вытащил из кармана платок и, прикрыв им нос, выдавил сипло:

–Чего тебе?

–Денежек не хватает, сынок, – зловонный старичок приблизился еще на шаг и, нагнувшись, просительно посмотрел слезящимися воспаленными глазами в лицо Максиму. – Купи у меня одну вещь.

–Мне ничего не нужно, – торопливо ответил Максим.

–Ну, пожалуйшта! Недорого отдам…

Дед раскрыл висевшую у него на плече холщевую котомку, с какой, наверное, лет сто назад нищие скитались по пыльным дорогам России, и выудил оттуда толстую книгу в потемневшем от времени деревянном переплете, на лицевой стороне которого было вырезано изображение, отдаленно напоминавшее уродливую человеческую маску. Дрожащей, покрытой язвами рукой он протянул книгу, приговаривая:

–Возьми! Тебе пригодится!..

–На что она мне! – Максим брезгливо отвернулся. – Иди лучше, дед, отсюда, да ищи покупателей в другом месте.

Старичок вдруг рухнул на колени и принялся биться лбом о мягкий асфальт. Рядом с машиной стали собираться зеваки, с улыбкой созерцавшие довольно комичную сцену.

Наконец, не выдержав, Максим бросил под ноги деду тысячерублевую купюру. Лицо старика просияло. Он сгреб серой ладонью хрустящую бумажку, сунул Николаеву свою книгу и, как был на карачках, пополз прочь, показывая Максиму обнаженные грязные ступни и волоча за собой суковатый костыль.

А к автомобилю уже бежал водитель, размахивая здоровенными кулачищами.

–Все в порядке, шеф? – тяжело дыша, рявкнул он. – Что это за чучело было?

Николаев пожал плечами, повертел в руках тяжелый фолиант и, буркнув «А книга-то старая! Поди, где-нибудь спер ее этот старикашка», зашвырнул бесполезную покупку на заднее сиденье машины.

Регистрация уже была почти закончена, когда к встревоженным Артуру и Виктории подошел Максим Ильич. Виктория повела носом и недоуменно уставилась на Николаева.

–Что, пахнет? – спросил, сдержанно улыбаясь, Максим.

–Извините, Максим Ильич, но от вас не просто пахнет, – подал голос Артур, – а воняет! Почти, как от скунса.