Суперопер

– Я не могу понять, как вы…, то есть ты через три года после ухода на дембель, стал офицером – старшим лейтенантом? Насколько я знаю, в военных училищах учатся четыре года, после чего получают две звёздочки на погоны.

– Всё очень просто. Это я ещё год потерял – после армии работал шофёром. А потом поступил в спецшколу МВД, два года обучения, получаешь диплом юриста и звание лейтенанта. Мне по выпуску дали на звезду больше за выдающиеся спортивные успехи. Во время учёбы я стал чемпионом СССР по самбо и занял первое место на международных соревнованиях. А вообще офицером в МВД – младшим лейтенантом – можно стать через полгода после дембеля, – переждав удивлённый гул, добавил, – если кому интересно позже расскажу подробнее.

А теперь по делу. Скоро вас начнут допрашивать следователи. Некоторые из вас, у кого имеются переломы рёбер, синяки, ссадины и другие травмы, будут обследованы в медчасти. У меня к вам просьба: не стройте из себя партизан на допросе, рассказывайте об этих скотах всё честно, как было. То, что все они сядут, я гарантирую. И оставшихся «дедов» можете не бояться. Они сейчас будут вести себя как мыши под веником и мечтать только об одном – дотянуть до дембеля.

И ещё: практически все мои с вами разговоры, где вы рассказывали об издевательствах со стороны дедов, записаны на магнитофон, так же там есть и голоса самих подозреваемых, где они придираются: «сколько дедушке до приказа?» и где вымогают деньги. Так что, ещё раз повторю: никто из них не соскочит.

– А как ты сумел записать? – это уже Гена Коротин не выдержал, – что-то я у тебя магнитофона не видел.

– А ручку четырёхцветную ты у меня видел?

– Да, видел, я её даже брал у тебя, чтобы письмо написать. Там только один цвет работал.

– Это и был тот самый магнитофон, который ты не заметил. С очень мощным микрофоном.

– Ни хрена себе, какая бывает техника шпионская, – Гена смотрел на Макара с восхищением, – а с виду – обычная ручка, чуть живая, ещё изолентой обмотана, что б совсем не развалилась. Такую деды никогда не отберут – побрезгуют.

– На это и расчёт. Ну что, я думаю, мы договорились. Со следователями ведём себя честно.

Глядя на кивающих головами бывших сослуживцев, Макар почему-то поверил, что парни дадут показания такие, как надо.

По возбуждённому военной прокуратурой уголовному делу работала целая бригада следователей. Так как подозреваемые содержались на гарнизонной гауптвахте, то и допрашивали их там же. Пытавшиеся сначала всё отрицать «деды», после ознакомления с магнитофонными записями их разговоров, «поплыли», начали выгораживать себя и валить друг на друга. В результате удалось даже доказать и попытку изнасилования, то есть попытку насильственного акта мужеложства.

Молодые, сначала робко неуверенно, потом всё смелее давали показания против своих обидчиков.

Соболев активно общался со следователями, и постепенно из всех показаний улетучились упоминания о Макаре. В обвинительном заключении он вообще нигде не упоминался, ни как свидетель, ни как потерпевший.

Наконец, настал день, когда Соболев поздравил Макара с окончанием операции:

– Здесь дальше разберутся без тебя. Не забудь, что тебе ещё в Москве подробный отчёт писать. Я связывался с Васильевым, он разрешил тебе Новый год встретить в кругу семьи. Пятого января в девять утра ждёт тебя в своём кабинете.

Результат секретной операции

До пятого января оставалось десять дней. Макар усмехнулся про себя, когда подсчитал: получается, как солдатский отпуск за добросовестное несение службы, который он честно заработал, как рядовой солдат.

Через сутки с небольшим он был уже дома. Свалился, как снег на голову. Родные – мать, отчим и сестрёнка были предупреждены, что письма ему писать не надо, пока сам не напишет. Они уже волноваться начали, а тут он и сам нарисовался.

Как только родные отметили возвращение блудного сына и немного успокоились, Макар сбежал к Татьяне. Та тоже обрадовалась. В результате они сутки из постели почти не вылезали. Потом навестил друга Серёгу. Тот рассказал, что работает не опером, а начальником отряда. В оперчасти все должности заняты, и пока никто никуда уходить не собирается.

– Я. Макар, на этой работе боюсь совсем облениться, – жаловался Серёга, – никого мои способности не интересуют. Если бригады из моего отряда выполнят план, – я герой, могут грамотой наградить. Если не выполнят – я виноват, плохая воспитательная работа. Дурдом! Каждой бочке затычка, – то дежурный по производству, то с женщинами – учителями сидишь в зековской школе. Охраняешь, чтобы у долбанных учеников мысли похабные не появлялись. То с бухгалтерией ходишь, пока они что-то там с зеками сверяют, то с врачами в санчасти. Стенд у меня в кабинете о достижениях отряда художник из зеков рисует. Карточки индивидуальной работы с осуждёнными завхоз заполняет, – у него почерк похож на мой. Да и знает он моих воспитанников лучше, чем я, – сам из них. В общем – тупею потихоньку. А ты как? Опером работаешь?

– Числюсь. Ты знаешь, – Макар заранее придумал версию, чтобы не рассказывать правду, – меня сразу отправили на соревнования. То областные, то окружные, то за управление. Короче – только тренируюсь и выступаю.

– Первые места, наверное?

– Естественно. Везде, где только можно.

– Я рад за тебя. Горжусь. Чемпионом мира ещё не стал?

– Готовлюсь. Один чемпионат пропустил. Теперь только на следующий.

– Слушай, тут по зоне разговоры ходили, что в сентябре какой-то чемпион по самбо на танцах целую банду отметелил. Твоя работа?

– Да… так, размялся немного. А пусть не нарываются.

– Эх, жаль, меня там не было. Хорошо ты размялся. Главный у них – Хомча – без зубов остался. Он хотел себе золотые вставить и решил ювелирный грабануть, чтобы золотом разжиться. Мудак. Сейчас под следствием, скоро к нам привезут с новым сроком. У меня завхоз – его кореш, отсюда вся информация.

– Этого и следовало ожидать. Горбатого могила исправит.

Пятого января Макар прибыл в Москву к майору Васильеву. Таблички с фамилией на кабинете не было, только трёхзначный номер, поэтому сомнения Макара, что Васильев ? это не настоящая фамилия, так и не развеялись.

Майор был в хорошем настроении:

– Могу тебя поздравить. Наша операция признана успешной. В ближайшее время на её основе будет разработана и проведена целая серия таких операций. О результатах этого мероприятия будет объявлено по всем воинским частям. Так что, возможно, про дедовщину скоро совсем забудут.

Сейчас ты садишься за пишущую машинку и печатаешь подробный рапорт. Надо, чтобы одобрили на самом верху, – он показал пальцем в потолок. Макар машинально проследил взглядом, думая, кого Васильев имеет в виду: министра или Политбюро? Но уточнять не стал – какая разница?

– Ты здесь задержишься на несколько дней, до окончательного решения вопроса. Жить будешь в ведомственной гостинице, номер заказан. Это недалеко – минут десять пешком. Так, что ещё… суточные и зарплату за месяц получишь в кассе – кабинет сто одиннадцать, я сейчас позвоню. Всё, работай.

С рапортом Макар к обеду управился. Майор прочитал, задал несколько наводящих вопросов и отпустил, наказав особо не расслабляться:

– Ты можешь гулять по городу, ходить в кино, но регулярно заходи в гостиницу. Утром и вечером ты там в любом случае будешь, желательно ещё и в середине дня заглядывать, вдруг срочно понадобишься.

Макар получил деньги, устроился в гостинице, вечером сходил в кино. На следующий день гулял по Москве. Вечером в номер позвонил Васильев, поинтересовался, как дела, но ничего конкретного не сказал.

На следующий день, гуляя по городу, Макар решил: время убивать как-то надо, а бесцельно болтаться по улицам не интересно и придумал себе занятие – изучить часть города, примыкающую к гостинице. Пошёл по улице до перекрёстка, повернул налево, на следующем перекрёстке – опять налево. Обошёл квартал, изучил, потом – другой.

Макар, не спеша, двигался по незнакомой улице. Запоминая магазины, таблички с названиями учреждений – вдруг пригодятся. День был солнечный, искрился свежевыпавший снег, с которым воевали дворники, всеми цветами радуги переливались сосульки на карнизах домов. Хорошо одетые прохожие передвигались во всех направлениях, кто-то – не спеша, как и Макар, кто-то торопливо, с озабоченным видом.

Навстречу ему двигались две пожилые женщины, выгуливающие внуков. Двое ребятишек лет четырёх-пяти, не пропускали ни одной льдинки, раскатанных на тротуаре ботинками прохожих. Не обращая внимания на покрикивающих бабушек, они, смеясь, вприпрыжку разгонялись, чтобы, оттолкнувшись, проехать несколько метров.

Мельком взглянув на женщин, Макар поразился: одна из них, которая помоложе, была удивительно похожа на его мать, разве что одета слишком модно, мать так никогда не одевалась. Да и где бы она могла достать в провинции такие наряды?

Пройдя вперёд несколько метров, Макар машинально оглянулся на женщин и вздрогнул. Оторвавшаяся от крыши огромная глыба снега со льдом падала прямо на расшалившихся ребят. Она пролетела уже половину расстояния до земли и, под действием неумолимого закона притяжения, через пару мгновений должна была накрыть ребятишек.

Время замерло. Макар рванул с места. Расстояние в двадцать метров он преодолел со скоростью, достойной мирового рекорда, хотя умом понимал, что необходимости так спешить не было. Глыба зависла в трёх метрах над головами мальчишек, один из которых замер в состоянии скольжения по льду, а второй – в момент отталкивания на кончике одной ноги с полусогнутой другой.

Макар, стараясь не глядеть вверх, схватил по очереди обоих пацанов и отбежал с ними на безопасное расстояние. Поставив их на снег, он быстро вернулся на исходную позицию и «отпустил» время.

Раздался громкий шлепок упавшего снега, по ушам тут же резанул испуганный визг обеих женщин, резко оборвавшийся на самой высокой ноте, – заметили, что внуки живы, здоровы, с криками выбираются из снега в стороне от тротуара.

Макар пошёл дальше, погрузившись в размышления о том, какие ещё возможности у него появились в связи с открывшимся даром. Причём так глубоко задумался, что, обойдя квартал, понял, что абсолютно ничего не запомнил.

Целую неделю Макар скучал. Гулял по городу, посетил Третьяковку, ВДНХ, пересмотрел все новые фильмы в кинотеатрах. Хорошо, хоть в номере был телевизор, а при гостинице была целая библиотека из книг, забытых или оставленных жильцами.

Ровно через неделю, когда Макар, позавтракав в кафе при гостинице, валялся на кровати с книгой, зазвонил телефон.

– Хорошо, что я тебя застал, – по голосу чувствовалось, что Васильев чем-то взволнован, – завтра в пол одиннадцатого ты должен быть в моём кабинете в парадной форме, она у тебя, кстати, с собой?