Суперопер

Когда он уходил, за столом у поселенцев страсти достигли накала. Все трое обвиняли друг друга в диверсии, и все не могли понять, как это было сделано.

Тяжёлый первый рабочий день

Двухэтажное деревянное здание штаба ИТК-17 было стандартной конструкции – с пропускным шлюзом в левой его части. Шлюз закрывался на железные ворота с двух сторон. Через них заезжал и выезжал транспорт, и проходили партии осуждённых на рабочие объекты и обратно.

Точно такое же здание штаба было в колонии, где Макар начинал службу старшиной, такое же было и в головной колонии, которую тоже приходилось посещать. Макар каждый раз удивлялся, зачем городить шлюз внутри здания, когда проще сделать пропускные ворота рядом с ним? Видимо, архитекторы МВД руководствовались какими-то, непонятными ему соображениями.

Вход в штаб был слева от шлюза. Макар легко вбежал на второй этаж и пошёл по узкому коридору, читая таблички на кабинетах. Напротив лестницы был кабинет с надписью «оперчасть». Макар постучал в дверь, дёрнул за ручку – закрыто, нет никого. Дальше были таблички «Зам. по РОР», «Зам. по ПВР», «спецчасть», «бухгалтерия», «канцелярия». Коридор упирался в дверь с надписью «Начальник ИТК-17».

Макар постучал в дверь, ответа не последовало, машинально потянул за ручку, дверь распахнулась. За ней оказался небольшой тамбур и ещё одна дверь. Макар опять постучал, услышал: «Да!», и вошёл.

В кабинете курили подполковник и майор. Подполковник сидел, по-хозяйски развалившись за столом, майор – на стуле сбоку. Оба с интересом посмотрели на вошедшего капитана.

– Товарищ подполковник, капитан Коробов прибыл в ваше распоряжение для дальнейшего несения службы. Назначен на должность инспектора оперчасти.

– Мне звонил Иван Павлович, я в курсе. Ты с жильём определился?

– Так точно, вселился в общежитие.

– Ну, это не на долго. Как только какая-нибудь квартира освободится – переедешь. Ты присаживайся поближе, стул возьми, расскажи нам, как ты так быстро карьеру сделал?

Макар взял у стены стул, поставил его поближе к столу, сел и вопросительно посмотрел на майора. Подполковник спохватился:

– Мы не представились. Я – подполковник Шепелев Николай Семёнович, это – зам по РОР майор Ткачёв Михаил Иванович, твой непосредственный начальник.

– Ну, непосредственный у него будет капитан Буренков – начальник оперчасти, – Ткачёв затянулся сигаретой, откинувшись, выпустил дым вверх, с интересом глядя на сидевшего напротив Макара, – закуривай, если хочешь, не стесняйся.

– Спасибо, не курю.

– Спортсмен он, не пьёт, не курит, Иван Павлович рассказывал. Редкий случай, – Шепелев загасил сигарету в пепельнице, – а то у нас тут все… в основном наоборот. А где, кстати, Буренков? Может, вызвать его сюда, познакомить с новым опером?

– Да они все втроём с утра на биржу рванули. Там мы одну операцию разработали…, должны были уже давно доложить результаты, да что-то никто пока не объявлялся.

– Ладно. Расскажи нам пока о себе, молодой человек.

Макар рассказал то же самое, что и кадровикам Управления.

– Лихо ты карьеру делаешь! – Услышал Макар уже знакомую фразу от подполковника.

– Ещё четыре года и майора получишь, – добавил его заместитель, потом, немного подумав, сказал, – то, что ты хороший спортсмен, это неплохо, только про соревнования можешь забыть. Соревноваться тут не с кем.

– Жаль, – Макар сделал расстроенное лицо, – я мечтал стать чемпионом мира.

Начальники от души расхохотались.

– Будешь чемпионом Чиксы, – сказал, давясь от смеха, майор Ткачёв, – это намного выше, чем мира, – он опять зашёлся от смеха, – причём, даже соревноваться не придётся. Только объяви соревнование по самбо и всё – ты победитель. Никто не выйдет.

– Да, у нас тут такие самбисты, – Шепелев перестал смеяться, – втроём на пьяного жулика наручники пол часа одеть не могут.

– А что, тут в Управлении соревнований не бывает?

– Почему не бывает? – Шепелев задумался, – были как-то, года три назад, между отделениями. Наши тоже ездили, второе место заняли по волейболу за счёт пожарников. Им там делать не хрен, вот они и тренируются целыми дням. Ещё по многоборью соревновались: бегали, стреляли, плавали. Тут наши хуже всех оказались, один майор чуть не утонул. А в прошлом и позапрошлом годах вроде ничего и не было. Или я что-то пропустил? – он посмотрел на Ткачёва.

– Нет, точно не было, – Ткачёв к чему-то прислушался и подошёл к окну, – съём начался. Пошли, капитан, привыкай к работе нашей нелёгкой.

Ворота шлюза были распахнуты. Перед ними осуждённые, прошедшие комнату обысков, разбирались на группы по пять человек и по команде проходили в жилую зону.

Принимали их прапорщик с повязкой «начальник караула» и сержант, в руке у которого была длинная доска с ручкой, на которой он что-то отмечал карандашом.

– Девятая пошла! – Скомандовал прапорщик, и очередная пятёрка осуждённых прошла мимо него.

– Здесь у нас комната обысков, она же «шмоналовка», – показал Ткачёв на небольшой деревянный домик.

В комнате вдоль стен стояли солдаты с буквами «ВВ» на погонах и прапорщики. Осуждённые заходили в одну дверь и выходили после обыска в другую. Движение регулировал на входной двери прапорщик с повязкой «НВНК» на рукаве (начальник войскового наряда контролёров), направляя к освободившемуся солдату словами: «направо, налево». Комната обогревалась, по периметру вдоль стен в железных трубах бежала горячая вода, но из-за постоянно распахнутых дверей, температура внутри почти не отличалась от уличной. Не помогали и брезентовые шторы на дверях.

– Пойдём в зону, – Ткачёв поманил Макара на выход. На улице пояснил, – сейчас снимается наш основной объект: «лесобиржа». Расположен в километре от жилой зоны. Съём проводим в две партии. Когда первая заходит в жилую зону, вторая выходит с объекта. Да где же, блин, оперативники! Коля, – обратился он к начальнику караула, – оперативники проходили в зону?

– Нет, Михаил Иванович, не было. Утром видел, и всё, – тот пожал плечами.

– Утром и я видел, – проворчал Ткачёв, – кстати, имей в виду – это новый оперативник – капитан Коробов.

Прапорщик отдал честь и протянул Макару руку:

– Прапорщик Савельев, Николай.

Макар пожал протянутую руку:

– Макар.

Пройдя по инерции немного вперёд, он остановился, растерянно глядя на проходящих мимо него зеков, поджидая Ткачёва, – тот что-то уточнял у Савельева.

– Какой симпатичный капитан, – один из пятёрки полосатиков метнул на него озорной взгляд, – так бы и…

Окончание фразы Макар не расслышал. Но, судя по дружному смеху и оглянувшимся на него весёлым лицам, его опять оскорбили.

«Да что вы сегодня, сговорились, что ли?» – вспыхнувшая у Макара ярость остановила время без его желания. Быстро догоняя весельчака, Макар прикидывал на ходу, как его наказать. Тот, видимо, хотел сплюнуть, так и застыл с высунутым изо рта кончиком языка. Макар легонько ударил его ладонью по нижней челюсти. Из прикушенного языка брызнула струйка крови.

Удовлетворённый Макар вернулся на исходную позицию и с интересом стал наблюдать, когда время опять восстановилось.

– Бли-ин! – Озорник резко остановился, присел и схватился двумя руками за челюсть.

– Ты чего, Тюря?

– Яжык прикушил, – прошепелявил тот, сплёвывая на землю слюну с кровью.

Зеки заржали. Один из них – пожилой – негромко сказал, покосившись на Макара:

– Это тебя, Тюря, бог наказал. Не будешь своим поганым языком всякую хрень ляпать.