Ленин. Спаситель и создатель

«Дорогая Маняша!..

Получена ли новым издателем рукопись о новейшем капитализме (имеется в виду классическая впоследствии работа „Империализм как высшая стадия капитализма“. – С.К.)… Ты пишешь, что „„Аграрный вопрос“ (полное название: „Новые данные о законах развития капитализма в земледелии. Выпуск I. Капитализм и земледелие в Соединённых Штатах Америки“. – С.К.) издатель хотел бы выпустить книгой, а не брошюрой“. Я понимаю это так, что я должен прислать продолжение… Засяду за эту работу, как только покончу с тем, что я должен написать в оплату аванса у старого издателя…»[81 - Ленин В. И. ПСС. Т. 55, с. 365.]

26 ноября 1916 года Ленин вновь адресуется к «Маняше», сообщая из Цюриха о получении от неё книг и вообще о жизни в Швейцарии. В приводимом ниже отрывке этого письма обращаю внимание читателя на то, что Ленин, как из него видно, владел немецким и английским языками настолько, что мог зарабатывать на жизнь и переводами:

«Дорогая Маняша! Только что отправил на адрес Марка Тимофеевича заказную открытку, как пришли от тебя книги…

…Мы живём по-старому. Дороговизна всё сильнее. За деньги большое спасибо (писал М.Т. о получении мной 500 р. = 869 frs. [франков. – С.К.])… Насчёт переводов предложил три книги: Kemmerer: „Technischer Fortshritt“; Hobson: „Imperialism“; Gilbreth: „Motion study“. Ответа ещё не имею; жду его (ибо издатель должен справиться, не издано ли уже).

Ещё раз крепко жму всем руки и целую тебя и Аню (старшую сестру. – С.К.)…»[82 - Ленин В. И. ПСС. Т. 55, с. 367.]

Спрашиваю ещё раз: это что – при якобы миллионах марок в кармане?

Странно получается! По уверениям разного рода «исследователей» то ли немецкого, то ли – союзнического, следа в политической деятельности Ленина во время Первой мировой войны, Ленин купался в деньгах. И при этом, оказывается, хватался за любую возможность литературного заработка.

Ему если не в швейцарских ресторанах на шпионские гонорары кутить (нет, нельзя – конспирация!), то уж, во всяком случае, работать и работать над планами будущего развала России! А он, понимаешь, отвлекается от «поставленной задачи» и собирается переводить каких-то Кеммерера и Хобсона…

Неувязка, однако…

Касающиеся «издательских» коллизий места попадаются в ленинской переписке на протяжении многих лет. Он ведь, живя в эмиграции, не бомбы для подрыва «буржуев» мастерил, и не сибаритствовал, а много работал, занимаясь не только текущей партийной, но и серьёзной литературной и научной работой.

Ленин работал – при возможности – во всех крупнейших библиотеках Европы, в том числе – собирая материалы для будущих книг. И литературный доход от публикации статей и книг, от заказов редакций и т. д. был важным источником его бюджета.

Порой, увы, всё шло не так гладко… 21 декабря 1916 года Ленин отправляет из Цюриха во Францию письмо Михаилу Покровскому, будущему известному советскому историку, где касается и издательских дел:

«Уважаемый М. Н.! Получил Вашу открытку от 14.XII.1916. Если Вам пишут, что издатель должен мне „кроме 500 р. ещё 300 р.“, то я должен сказать, что считаю за ним больше долгу…

Писал об этом в Питер, но мои сношения с Питером архиплохи и невыносимо медленны…»[83 - Ленин В. И. ПСС. Т. 49, с. 343.]

А через пару недель – 3 января 1917 года, Ленин пишет Покровскому ещё одно письмо, где сообщает и неплохие, и грустные новости:

«Уважаемый М. Н.! Только что отправил Вам открытку по поводу брошюры, … как стал получать деньги и получил теперь в два приёма 500 frs (франков. – С.К.), за что очень благодарю.

Получил также ответ формальный (почты), что мою рукопись по экономике, посланную Вам 2. VII. 1916, saisi l`autoritй militaire!!! („конфисковали военные власти“. – С.К.)

Прямо невероятно! Можно ли ещё где похлопотать или безнадёжно?

Лучшие приветы и пожелания.

Ваш В. Ульянов»[84 - Ленин В. И. ПСС. Т. 49, с. 360.].

Пропавшая рукопись – это как раз та, о которой Ленин беспокоился в письме Марии Ильиничне Ульяновой от 22 октября 1916 года то есть – рукопись книги «Империализм как высшая стадия капитализма»!

Писать книгу по империализму по предложению легального издательства «Парус», основанного в декабре 1915 года в Петрограде Горьким, Ленин начал в начале 1916 года. 2 июля 1916 года Владимир Ильич отправил заказной бандеролью рукопись Покровскому, который, живя во Франции, редактировал серию брошюр, выпускаемых издательством «Парус» в Западной Европе[85 - Ленин В. И. ПСС. Т. 49, с. 256.].

Однако до адресата бандероль не дошла по причине, читателю уже известной. Но Ленин-то долго не мог понять – затерялась рукопись, что ли?

И, наконец, в январе 1917 года Ленин получил своего рода «новогодний подарок» от французской военной цензуры – сообщение о том, что рукопись изъяли. Хорошо, что имелся второй экземпляр рукописи «Империализма…», и его – ещё до извещения о конфискации первого экземпляра – удалось переслать редактору, то есть, Покровскому, вторично.

Вот как оно, порой, бывало.

Уже Пушкин жил на «литературные» доходы, что и зафиксировано им в знаменитом: «Не продаётся вдохновенье, но можно рукопись продать…»

Ленин никогда не продавал ни честь, ни совесть, ни свои убеждения, ни Отечество… Но рукописи своих трудов он продавал постоянно.

И их, представьте, покупали!

Они ведь того стоили – не как будущие ленинские автографы, а как полноценный продукт интеллектуального труда.

Конечно, ленинские литературные гонорары были скромными – их ведь издавали не тиражами Дарьи Донцовой, и издавали небольшие прогрессивные издательства, а не крупные издательские концерны. Но это были, всё же, гонорары, и то, как Ленин о них беспокоился, лишний раз убедительно опровергает глупую ложь о его содержании в эмиграции немцами или союзниками.

К тому же, как мы ниже увидим, с начала 1917 года литературные доходы Ленина несколько увеличились. Стали приходить деньги за издания, устроенные в издательства через Михаила Покровского – о чём мы уже знаем. Но кроме того шли и гонорары, устроенные через «Маняшу» – младшую сестру.

А вообще-то жизнь в Швейцарии у Ульяновых в зиму 1916–1917 года шла достаточно размеренно, и особо бурные перемены в ней не предполагались.

Глава 5. «Мы, старики, может быть, не доживём до решающих битв…»

Начало 1917 года…

Нейтральная Швейцария – островок спокойствия и тишины в Европе, охваченной войной.

С одного бока у швейцарцев – имеющая фронт с Германией Франция. С другого – имеющая фронт с Россией и Сербией Австро-Венгрия. Сверху – Германия, застрявшая во Франции, где кроме французов держит фронт английский экспедиционный корпус… Снизу – хотя и вяло, но тоже ввязавшаяся в драку Италия со своими берсальерами, украшенными шляпами с петушиными хвостами.

Везде война, но в Швейцарии – непрочное спокойствие.

И в этой мирной Швейцарии – Ленин. Но не тот Ленин, о котором знает весь мир, а пока что всего лишь изгнанный царизмом из России российский подданный Владимир Ульянов, на европейский лад – Oulianoff, проживающий по адресу: 14

. Spiegelglasse. 14

. Zьrich (Suisse).

Кем он был тогда для мира, в который пришёл сорок шесть лет назад?

Скромный политический эмигрант, как говорится – широко известный в узких кругах… Не то что для Европы, в которой он вынужденно жил почти десять лет, но даже для России он был тогда никем.

Даже для хорошо знавших его по долгу службы чинов Охранного отделения и Департамента полиции Министерства внутренних дел Российской империи он был всего лишь лидером не очень опасной нелегальной партии, занимающейся пропагандистской деятельностью среди рабочих… Но и тут его влияние было не очень-то прочным, потому что в ходе войны партийные оппоненты Ленина – меньшевики, вошли в России в военно-промышленные комитеты, и это позволяло им усиливать свои позиции в рабочей среде.

Конечно, Ленин, и находясь в меньшинстве был более опасен для царизма, чем меньшевики. Это жандармы понимали. Его сила была в решимости, в непримиримой принципиальности там, где быть непринципиальным означало скатиться на уровень политиканства. Однако жандармы понимали и то, что даже с Лениным большевики моря сейчас не зажгут – не те силы.

Бомб большевики в царских сановников не бросали, не бросают и бросать не собираются, так что жандармы больше опасались эсеров с их Боевой организацией, с их бомбистами-смертниками и с их влиянием в крестьянстве, да ещё и в зажиточном крестьянстве!

Крестьянство – это 70–80 процентов населения России. Это – к 1917 году, миллионы вооружённых мужиков. Всколыхни их эсеры под пару-тройку удачных террористических актов – Россия могла бы и полыхнуть…

А Ульянов-Ленин?

Ну, он прочно застрял в Швейцарии и занят написанием рефератов то на французском, то – на немецком языке…

Ну и пусть его!