Ленин. Спаситель и создатель

….Мы сегодня в Цюрихе в ажитации: от 15.II есть телеграмма в „Zьrcher Post“ и в „Neue Zьrcher Zeitung“, что в России 14.III победила революция в Питере после 3-дневной борьбы, что у власти 12 членов Думы, а министры все арестованы.

Коли не врут немцы, так правда.

Что Россия была последние дни накануне революции, это несомненно.

Я вне себя, что не могу поехать в Скандинавию!! Не прощу себе, что не рискнул ехать в 1915 г.!

Лучшие приветы!

Ваш Ленин».[107 - Ленин В. И. ПСС. Т. 49, с. 398.]

Вот как Ленин узнал о революции в России, пока ещё – по испорченным телефонам, через прессу, не имея точной информации. И эти известия сразу же взвинтили Ленина, да и могло ли быть иначе!?

Столько лет напряжённой работы в отрыве от Родины, напряжение военных лет, когда он понимал, что царизм ведёт страну к взрыву, и вот, похоже – взрыв произошёл, а его отделяют от России границы и линии фронтов!

Последняя фраза письма: «Я вне себя, что не могу поехать в Скандинавию!! Не прощу себе, что не рискнул ехать в 1915 г.!», по скрытому накалу страстей просто-таки достойна Шекспира.

Конечно, в те дни Ленин написал не одно письмо, касающееся ошеломляющей новости, но в Полном Собрании Сочинений опубликованы лишь те немногие, которые сохранились. Впрочем, и их достаточно для того, чтобы понять, насколько «основательны» в кавычках все антиленинские обвинения!

16 марта 1917 года Владимир Ильич пишет уже Александре Коллонтай в Христианию (Осло):

«Дорогая А. М.! Сейчас получили вторые правительственные телеграммы о революции 1(14).III в Питере. Неделя кровавых битв рабочих и Милюков + Гучков + Керенский у власти!! По „старому“ европейскому шаблону…

Ну что ж! Этот „первый этап первой (из порождаемой войной) революции“ не будет ни последним, ни только русским. Конечно, мы останемся против защиты отечества, против империалистической бойни, руководимой Шингарёвым + Керенским и К

.

Все наши лозунги те же. В последнем № „Социал-Демократа“ мы говорили прямо о возможности правительства „Милюкова с Гучковым, если не Милюкова с Керенским“. Оказалось и – и: все трое вместе. Премило! Посмотрим, как-то партия народной свободы… даст народу свободу, хлеб, мир… Посмотрим!)»[108 - Ленин В. И. ПСС. Т. 49, с. 399–400.]

Говоря о своём прогнозе по составу правительства, Ленин имел в виду опубликованную 31 января 1917 года в № 58 газеты «Социал-Демократ» свою статью «Поворот в мировой политике», которую я уже упоминал ранее и о которой скажу подробнее позже. Там Ленин писал, что Николаю грозит перспектива «иметь дело с правительством Милюкова и Гучкова, если не Милюкова и Керенского».

И, продолжая письмо к Коллонтай, Ленин сразу же намечал линию большевиков в революции:

«Главное теперь – печать, организация рабочих в революционную с.-д. партию… А г. Чхеидзе хоть и говорил архилевые речи во время революции или накануне её…, но конечно, ни капли доверия не заслуживает…

…Республиканская пропаганда, борьба против империализма, по-прежнему революционная пропаганда, агитация и борьба с целью международной пролетарской революции и завоевания власти „Советами рабочих депутатов“ (а не кадетскими жуликами).

…После „great rebellion“ 1905 – „glorious revolution“ 1917! („После „великого мятежа“ 1905 – „славная революция“ 1917!“)…»[109 - Ленин В. И. ПСС. Т. 49, с. 400.]?

Пусть читателя не сбивает с толку то, что Ленин уже Февраль назвал «славной революцией», да ещё и по-английски…

«Glorious revolution» – «славная революция», так в Англии назвали государственный переворот 1688-89 годов, когда господствующие классы, недовольные самодержавной политикой короля Якова II, ущемлявшей интересы буржуазии и грозившей народным возмущением, свергли короля и передали королевскую власть зятю Якова – штатгальтеру Голландии Вильгельму Оранскому.

Аналогия с Февралём напрашивалась сама собой, что Ленин и отметил.

17 марта 1917 года Ленин пишет Коллонтай новое обширное письмо, начинающееся не без раздражения:

«Дорогая А. М.! Сейчас получили Вашу телеграмму, формулированную так, что почти звучит иронией (извольте-ка думать о „директивах“ отсюда, когда известия архискудны, а в Питере, вероятно, есть не только фактически руководящие товарищи нашей партии, но и формально уполномоченные представители Центрального Комитета!)

Только сию минуту прочёл телеграмму Петербургского (оторванный от России, Ленин называет Петроград по привычке Петербургом. – С.К.) телеграфного агентства от 17 с программой нового правительства и с известием о сообщении Bonar Low, что царь ещё не отрёкся и что он неизвестно где…»[110 - Ленин В. И. ПСС. Т. 49, с. 401.]

Как видим, Коллонтай запрашивала у Ленина «директивы», однако попытки Коллонтай получить от Ленина, застрявшего в Швейцарии, вдали от центра событий, какие-то «руководящие указания», действительно выглядели чуть ли не издёвкой, о чём милейшая Александра Михайловна в «ажитации» просто не подумала.

Владимир Ильич 17 марта даже не знал, что Николай отрёкся ещё два дня назад в пользу Михаила, а день назад отрёкся и Михаил…

Увы, в преддверии Февраля 1917 года связь Ленина с Россией была настолько скудной и неоперативной (это – при якобы миллионах в кармане!), что он даже не знал точно, кто там есть в Питере из «фактически руководящих товарищей». Это вполне показательно – события Февраля стали для Ленина неожиданными.

Каменев и Сталин тогда ещё были в Сибири, в столице «на хозяйстве» находился Молотов. Он вошёл в состав Исполнительного комитета Петросовета, однако не в его силах было овладеть ситуацией.

Всё же, в письме Коллонтай от 17 марта Ленин сообщает:

Мы начали выработку тезисов…

…По-моему, главное теперь – не дать себя запутать в глупые «объединительные» попытки с социал-патриотами (или ещё опаснее, колеблющимися, вроде ОК [Организационный Комитет меньшевиков. – С.К.], Троцкого и К

) и продолжать работу своей партии…

Сейчас на очереди – уширение работы, организация масс, пробуждение новых слоёв, отсталых, сельских, прислуги, ячейки в войске для систематической, обстоятельной Entlarvung (разоблачения. – С.К.) нового правительства и подготовки завоевания власти Советами рабочих депутатов. Только такая власть может дать хлеб, мир и свободу…[111 - Ленин В. И. ПСС. Т. 49, с. 401–402.]

Из письма видно, что хотя события в тактическом плане были для Ленина неожиданными, в стратегическом отношении они его врасплох не застали – стратегия была определена давно.

Тем не менее, Ленин тут же прибавляет: «Мы боимся, что выехать из проклятой Швейцарии не скоро удастся»…

На следующий день, 18 марта 1917 года он посылает Арманд в Кларан открытку, текст которой привожу полностью:

«Дорогой друг! Пишу в дороге: ездил на реферат. Вчера (субботу) прочёл об амнистии. Мечтаем все о поездке. Если едете домой, заезжайте сначала к нам. Поговорим. Я бы очень хотел дать Вам поручение в Англии узнать тихонечко и верно, мог ли бы я проехать.

Жму руку.

Ваш В.У.»[112 - Ленин В. И. ПСС. Т. 49, с. 403.]

Итак, Временное правительство в своей декларации с изложением политической программы среди прочего объявило о полной и немедленной амнистии по политическим и религиозным делам. Теперь Ленин и остальные эмигранты – более официально не политические преступники. Формальных препятствий к возвращению в Россию вроде бы нет. Остаются, так сказать, «технические» препятствия…

Но в них-то и закавыка!

Вместо обычного «Ваш Ленин» открытка подписано конспиративно – «Ваш В. У.», что и понятно – открытка есть открытка. Но из неё следует, что Ленин рассчитывал на немедленный выезд Арманд в Россию через Англию.

И – не только Арманд… Как видим, Ленин на первых порах прикидывал вариант и собственного проезда в Россию через Англию, и давал поручение на сей счёт опытному конспиратору Арманд – если она поедет этим путём…

Кое-что дополнительно выясняется из письма Ленина партийному «технику» Карпинскому, посланного из Цюриха в Женеву 19 марта 1917 года. По причине несомненной важности каждого абзаца, и это письмо привожу полностью:

«Дорогой Вяч. Ал.!

Я всячески обдумываю способ поездки. Абсолютный секрет – следующее. Прошу ответить мне тотчас и, пожалуй, лучше экспрессом (авось партию не разорим на десяток лишних экспрессов), чтобы спокойнее быть, что никто не прочёл письмо.

Возьмите на своё имя бумаги на проезд во Францию и Англию, а я проеду по ним через Англию (и Голландию) в Россию.

Я могу одеть парик.