Хроники Абсурда. Сборник рассказов

Перила обвалились, и рабочий Егоров полетел вниз.

Перед ним замелькали этажи. Поначалу Егоров дико перепугался и даже начал орать. Воздух свистел навстречу, особенно студёный от скорости. В какой-то момент Егорову надоело падать, и он наловчился задерживать взгляд на окнах так, чтобы успевать рассмотреть, что происходит за блестящими стёклами.

Вот у кого-то в квартире ёлка. Странно, ведь праздник закончился два месяца назад. Вот белый как снег, шумящий экран телевизора. Крутанулся вентилятор под потолком, в аквариумном кубе булькнуло воздухом. Наконец, Егоров замедлился настолько, что мог обозревать сразу всю комнату, а не выхватывать бестолково пару деталей.

Следующий этаж изрядно удивил его. По нелепой причуде кто-то установил ванну прямо перед окном. Там плескался небольшой кит, хвостик задорно шлёпал по гладкому краю, и переливчатые блики стекали по стенам и лужей разливались на полу. Неугомонный мореплаватель пытался превратить скромную посудину в подобие родной стихии и всё подливал воду, радостно хихикая. «Удивительно, как он умудряется поворачивать вентиль крана, у него же нет пальцев?»

Егоров снижался. Перед ним предстал мужичонка в закуренной захламлённой квартире, похожей на мусорную свалку. «Вас сейчас зальёт» – сообщил Егоров и полетел дальше. Мужичонка швырнул в Илью окурок и пробормотал что-то невнятное.

Огромная спутниковая тарелка встала у Егорова на пути. Как и положено, Илья запнулся об неё и повис. Он понимал, что хлипкая конструкция на ржавых креплениях долго не выдержит. Как назло, обитателем этого этажа оказался крапчатый краб с гигантской клешнёй в острых зазубринах. Он тряс глазами на ниточках и жадно тянулся загребущей лапищей к растерянному человеку. Но желание поужинать пропало у краба, едва Егоров съездил по его хитиновой харе снегоуборочной лопатой.

Краб обиделся:

– Злые люди! Надо будет к синяку «Бадягу» приложить, – и поспешил на кухню в поисках аптечки.

– Откуда здесь лопата? Я же её на крыше оставил, – вслух удивился Егоров.

– Я соскучилась – потому и пришла, – объяснила лопата, поджимая губки.

– Однако, ситуация! – возмутился Егоров. – У лопаты не бывает губ!

Рабочий вспомнил, что раскачивается на приёмном устройстве антенны, и на глаз прикинул расстояние до земли.

– По-моему, это хамство, хватать незнакомых за нос! – возмутилась Антенна.

– Семьдесят два метра! – подсказала Земля.

– У нас нет «Бадяги», – доложила Аптечка. – Сгоняй наверх к Игорёхе. У него, кажется, свинцовые примочки были.

– Я его не люблю, он маргинализирует своим образом жизни весь наш подъезд, – признался Краб и на всякий случай представился: – Краб… Краб Крабович. Меня так по аналогии с Крокодилом Крокодил Крокодиловичем назвали родители: мама и папа.

Из-под потолка в ответ раздалось совершенно отвратительное:

– Ну, и Б… была ваша М… – Это прорезался сиплый голос Игоря, местного пьяницы, готовящегося к переходу в касту бомжей в ожидании решения местного ТСЖ. Предупреждённый пролетавшим мимо окна Егоровым, он пробуравил на нижний этаж дырочку во избежание подтопления.

– Не мать, а мама! – рассердился Краб Крабович на услышанное сверху.

– Мальчики, не деритесь, – заистерила Антенна.

– А чего, пусть вздуют друг друга – я крутые разборки люблю, – возразила Лопата, поудобнее устраиваясь на подоконнике.

Подоконник в свою очередь подхихикнул:

– Будет Мокрота. Дюжка потечёт.

– Но у нас нет «Бадяги», – напомнила Аптечка.

У Егорова засосало под ложечкой. Картинка перед глазами поплыла и заискрилась. «Я сплю. Всё как в тумане. Ничего этого нет, и не может быть!»

– «Бадяги» у нас нет!

– Спроси у Игоря!

– Не мать, а мама!

Многоголосый хор наслаивался, оглушал, давил на мозг!

– Прекратите, твари! – заорал Егоров. – Вас нет! Сволочи!

– До Земли шестьдесят метров, – напомнила Земля.

– Ненавижу! – всхлипнул Илья. – Я не хочу!

Падение внезапно прекратилось. Но не успел рабочий перевести дух, как неведомая сила швырнула его вверх. Перед глазами промелькнули кит, краб и алкоголик Игорь. Хрустнул под ногами неубранный с крыши снег…

Он вновь стоял, прислонившись к холодным перилам.

«Хлипкая конструкция, мать их! Вот так прислонишься, а они обвалятся, и полетишь кубарем вниз…»

Перила обвалились, и Егоров полетел вниз.

На этот раз, несмотря на всю скверную депрессивность своего характера, он смог оценить в первом же окне, промелькнувшем мимо, прелести шикарной блондинки, упакованные в тесный комбидрес. Блондинка ждала любовника, стояла у зеркала, красила губы и была немного похожа на лопату, но кому это было важно на сто пятом этаже. Егоров хмыкнул:

– Ух ты!

– Илюша, не выдумывай, не на сто пятом, а на двадцать третьем, их здесь всего двадцать четыре, – поправила снизу Земля.

Кит тоже хмыкнул, взбивая хвостом пену:

– Верхолаз хренов, а удостоверение промышленного альпиниста у него есть?

– Вряд ли, – засомневался подоконник, засуетился и крикнул: – принимай, Антенна!

Однако Антенна ловко успела оправить расклешённую юбку и прижалась к стене. Егоров проскользнул мимо.

– Убьётся! – Краб схватился за сердце.

– А у нас нет «Бадяги», – в очередной раз хныкнула Аптечка.

– Открывай запасной! – голос лопаты с безотчётной страстью в тоске рванулся камнем вниз за Егоровым.

Егоров схватился за место на поясе, где полагалось быть кольцу запасного парашюта. Но кольца не было. Не нашлось и парашюта.

К месту предполагаемого падения потянулись зеваки.

* * *

Егоров очнулся в больничной палате. Над головой потрескавшийся потолок, светильник и пластмассовая колба капельницы. Огляделся. Рядом на спинке стула висел его ватник, да и остальная одежда была сложена аккуратной стопкой.