Не смотри в глаза пророку

– Мне больше нравится другое изречение, – сказала девушка, не глядя на Егора. – Создать что-нибудь стоящее может лишь тот, кто сам чего-нибудь стоит.

Это была цитата из его книги. Горин почувствовал себя польщенным.

– Вы знаете, кто я? – спросил он.

– Кто же вас не знает? – последовал ответ.

Он не понял, расценивать это как комплимент или как насмешку. На лице «француженки» не отражалось ровно никаких чувств по отношению к нему. Все, что он мог различить, – это детская безмятежность и какое-то необъяснимое влечение к полотну, перед которым она стояла. Егор решил держаться того, что услышал, скорее всего, комплимент, и, пользуясь удачным направлением разговора, бросился развивать успех.

– В таком случае разрешите узнать, кто вы? – спросил он, делая выразительное движение вперед.

Девушка бросила на него взгляд, мгновенно отодвинувший его на прежние позиции, и отвернулась.

– Разве обязательно нужно быть кем-то?

– Нет, я…

Егор замялся и тут же некстати вспомнил, что пять минут назад перед ним точно так же мялась актриска из ситкома.

– Дело в том, что я вас не узнал, – пояснил он кратко и с достоинством.

– А вы и не могли меня узнать, – отрезала девушка.

– В таком случае не сочтите меня излишне любопытным, но я очень хотел бы… – витиевато начал Егор.

Но ему не дали закончить.

– Как вы находите эту картину? – спросила девушка, глянув на него с внезапной доверчивостью.

Горин, обрадованный переменой тона, полуобернулся и взглянул на холст, столь заинтересовавший девушку.

Увидел что-то похожее на длинный коридор, в самом конце которого словно висела в воздухе фигурка не то куклы, не то ребенка в голубом платьице. Мимоходом ощутил смутное волнение, которое отнес на диковатую стилистику художника, и отвел глаза.

– Ничего, – ответил он. – Свежо.

– И это все, что вы можете сказать? – улыбнулась девушка. – Я думала, вы отличаетесь от других.

Казалось, она несколько разочарована ответом Горина.

Здесь бы Егору призадуматься и, используя один из десятков известных ему светских приемов, благоразумно улизнуть. Но он уже, что называется, закусил удила и о благоразумии не думал. В шаге от него стояло самое волнующее существо из всех, кого он когда-либо встречал, и эта близость ослепила его.

– Но я не такой большой знаток, – мягко возразил он, глядя в огромные прозрачные глаза.

– А вы попробуйте, – тихо попросила девушка.

Испытывая странное ощущение, будто кроме них двоих никого рядом нет, хотя вокруг все еще ходили люди, Егор встал плечом к плечу с девушкой и вперился в картину, не столько жаждая оценить ее достоинства, вряд ли там присутствующие, сколько желая выказать прилежность экзаменующегося перед экзаменатором.

Сначала он смотрел как бы поверхностным зрением, ощущая всей кожей ту, что стояла рядом. В голове проносились тысячи мыслей, но главенствовала среди них одна: как бы заманить девушку к себе? Все же остальные были только обрамлением к ней. Понятно, что вид невзрачного коридора, выписанного без особого умения, – «без школы», как сказал бы Тарас Нифонтов, – и нелепая фигурка в голубом не вызвали того интереса, который они почему-то вызвали у незнакомки. Егор, постояв с минуту с видом почтительного внимания, уже хотел сказать, что картина чудесная, что видна глубина, должно быть, отражающая душу художника, и прочее, прочее в том же духе, как вдруг, на миг забыв о соседке и как-то разом забыв вообще обо всем на свете, он почувствовал, что этот коридор надвигается на него и втягивает в себя.

В одно мгновение все вокруг потемнело и потеряло ясные очертания. Егор видел один только этот серый коридор с бесконечным рядом тусклых окон и девочку в голубом платье, которая плыла, плыла к нему навстречу, так, что он мог уже видеть ее лицо, смугловатое, с раскосыми глазами под черной челкой.

Вдруг вспышкой молнии мелькнули желтые непреклонные глаза, и сбоку серой громадой нависла монументальная тень с мощными грудями и властно раскрытой ладонью. Хороводом завертелись незнакомые лица, в черепе слева отозвалось сладкой болью, и кто-то гулко спросил: «ТЫ ГОТОВ?»

Егора качнуло вперед, и он наверняка бы упал, если бы не уперся рукой в стену.

– Что с вами? – услышал он испуганный голос. – Вам нехорошо?

Он машинально поднял вторую руку и ощупал голову в том месте, где она зудела и покалывала. Его мутило, но, слава богу, голова была цела.

– Вы не ушиблись?

Егор перевел взгляд на взволнованную девушку – и поразился ее красоте. Неприступности как не бывало, он видел только страх и безграничную доброту в ее ставших василькового цвета глазах.

– Нет, – неуверенно сказал он. – Все в порядке. Эта картина…

Со всех сторон на них пялились любопытные.

Егор опустил руку, улыбнулся. Девушка смотрела на него с тревогой, видимо, начисто забыв о злополучной картине.

– Простите меня, – сказала она, – я не должна была устраивать этот глупый экзамен.

– Нет, нет, нет, – остановил ее Егор, дурашливо мотая головой. – Не оправдывайтесь, это вам не идет.

Девушка замерла, а затем выражение испуга в ее глазах сменилось выражением гнева, что мгновенно превратило ее василькового цвета глаза в глаза цвета фиолетовых чернил. «Только морские обитатели могут так быстро менять окраску, – подумал Егор. – Она или нимфа, или русалка».

– Вы меня разыграли?! – воскликнула незнакомка.

Ее нежное лицо стало твердым, как застывший воск.

– Пожалуйста, не обижайтесь, – сказал Егор, видя краем глаза, что любопытствующие побрели дальше. – У меня дурной вкус, я люблю шутки в стиле студенческого общежития.

Девушка, забыв о картине, направилась к выходу.

– Всего хорошего, – бросила она через плечо.

– Подождите, – взмолился Егор, догоняя ее, желая и не решаясь к ней прикоснуться. – Вы не должны так уходить. Дайте же мне хотя бы шанс. Ведь вы должны знать из моих книг, что провинившиеся всегда имеют шанс на исправление!

Она резко остановилась.

– Это запрещенный прием.

Несмотря на суровость тона, Егор увидел искорки смеха в ее глазах, принявших на этот раз нежно-голубой оттенок.

Сочтя это добрым знаком, он приободрился.

– Для вас я готов даже на запрещенные приемы.

Девушка улыбнулась.