После взрыва

– Я завтра буду со старостой говорить, – помолчав, сказал Сергей. – Мы больше не можем ждать. Еще пара недель, месяц, и нам нечего будет пить. Лагерь итак уже в режиме жесткой экономии. Вода выдается только для питья и приготовления. Даже лицо умыть нечем. Наши водовозы говорят, что запасов источника осталось мало. Если не уйти, то мы все погибнем.

– Куда уйти, брат? Ну, вот куда?

– Можно попробовать на юг, поближе к горам. По идее, там должна быть вода. Все-таки, ледники, хоть немного, но еще сохранились. Надеюсь.

– Так вода может быть радиоактивной…

– А сейчас ты какую пьешь? Очищенную? Мы даже не знаем, есть ли от нее фон. Я последний рабочий дозиметр видел лет десять назад.

– Ну, на вкус-то она вроде нормальная. И потом мне все же кажется, ты напрасно паникуешь. Вспомни, когда мы только сюда перебрались, пользовались одним источником. Ведь ради него, по сути, и переезжали. А через год он иссяк. Но нашли ведь другой. Ты же сам его и нашел. И опять целый год продержались. Я уверен, сможем найти и третий.

– А если нет, что тогда? К тому же нынешний от нас в пятнадцати километрах. Это неблизкий путь. Вдруг все эти слухи на счет существования варваров правда. Могут ведь напасть на водовозов. Или, еще хуже, проследить за ними и узнать местоположение поселения. Даже если все это отбросить, тащить фляги на такое расстояние тяжело. Люди устают, им требуется дополнительное питание. Может, мы и найдем третий источник. Но, представь, если он будет в двадцати или в тридцати километрах. Вода нужна рядом.

– Но ведь ты не был на юге дальше тридцати километров. Ты не знаешь, что там.

– Зато я знаю, что нас ждет здесь. Я понимаю, ты боишься. И староста боится, и люди. Поэтому я возьму несколько человек и пойду в разведку. На время похода вам хватит воды.

– А если главный не отпустит?

– У него нет права мне препятствовать. Я командир разведгруппы, мне не нужно его разрешение.

– Да тебя-то он держать не станет, но людей не даст. Одному идти опасно.

– Я возьму пару добровольцев, такие у меня есть. Личному желанию староста тоже не может препятствовать.

– Все-таки на юг?

– На юг. Попробую дойти до гор. Если ничего не найду, то перейду через них. Там есть огромная долина. Может, в ней что-нибудь найду.

– Серега, ты не знаешь те места. Это абсурд!

– Я знаю те места. Я тридцать лет прожил там до взрыва.

***

– Папа! Папа! Вставай! Тебя Николай Иваныч к себе зовет! Папа! – Сергей с трудом открыл глаза и увидел рядом с собой младшего сына. Денис изо всех сил тряс его за плечо и эти толчки словно ударами молота отдавались в его голове. Самогонка у Васьки была ядреная, но голова на утро от нее просто раскалывалась.

– Все, все. Встаю! – мужчина окончательно проснулся и сел на подстилке, которая служила кроватью. – Принеси мне стаканчик воды.

Мальчишка мигом скрылся за ширмой и тут же вернулся с кружкой холодной воды. Пить сразу Сергей не стал, сначала несколько минут держал кружку прислоненной ко лбу. Это немного помогло, боль притупилась. Потом выпил содержимое и попытался подняться на ноги. Это получилось не с первого раза, ноги отказывались слушаться.

– Хорошо вы вчера с дядь Сашей посидели, – мальчик попытался помочью отцу, поддерживая за руку.

– Если б знал, что будет так плохо, не пил бы вообще, – ответил Сергей.

Впрочем, он и не пил. Еще с детства выработалась стойкая неприязнь к алкоголю. Да и при нынешней жизни пить себе дороже. Самогонка не очищенная, по организму била нещадно. От обезвоживания тоже никуда не деться. А повышенный расход воды, дабы вывести кого-то из похмелья – трата ресурсов. Поэтому пить в лагере разрешалось в исключительных случаях. Вчера таковой был у Сергея. И староста разрешил выдать им с Сашкой по кружке пойла.

– Все, беги.

– Может, я тебя провожу до палатки Николая Ивановича?

– Не надо, сынок. Я сам, – нетвердой походкой Сергей направился к выходу.

На улице было уже светло. Возле нескольких костров, расположенных в центре лагеря суетились женщины, готовя еду.

Поселение было достаточно крупным. В нем проживало чуть более ста семей. Палатки располагались в несколько рядов. Причем каждый был удален от соседнего на пять метров. Получались улочки, у которых даже были названия. Например, та, на которой жил Сергей, называлась Центральной. Все палатки были пронумерованы. Таким образом, каждый житель проживал по определенному адресу.

Смысла это не имело никакого. Но так люди напоминали самим себе, что раньше жили в настоящих городах и селах, имели свои дома и квартиры, а в паспортах у них был штамп с пропиской.

Сейчас вместо домов у них были палатки, сооруженные из всего, что удалось найти. Листы железа, деревяшки, тряпки. Понятия «мусор» не существовало в принципе, ибо каждой вещи находилось применение. Причем, когда лагерь переезжал на другую территорию, все жилища аккуратно разбирались и погружались на самодельные тележки. Тащить их приходилось мужчинам. Поэтому переезд даже на незначительное расстояние в пятьдесят-шестьдесят километров, был делом невероятно сложным. Порой путь занимал неделю, а то и больше.

В центре лагеря палатки не устанавливались. Там была небольшая площадь, отведенная для тренировок охранников. Здесь соорудили несколько манекенов, в которые метались ножи, копья и стрелы. Не обходили стороной и рукопашный бой. В поселении жили несколько бывших спортсменов, которые и тренировали бойцов. Причем заниматься должны были все мужчины без исключения, не зависимо от рода деятельности. Только охранники тренировались ежедневно, а все остальные несколько раз в неделю.

В одной из ближайших к площади палаток располагался даже тренажерный зал. За 15 лет скитаний поселенцам удалось собрать небольшой арсенал гирь, несколько пар гантелей и даже две укороченные штанги. Постепенно были изготовлены скамьи для занятий. При переездах никто не возмущался, что приходиться таскать все это железо. Такие вещи, как и номера домов, названия улиц, лишний раз напоминали людям, как хорошо жилось раньше.

Физической подготовке неспроста уделялось большое внимание. Огнестрельное оружие в лагере, конечно, было. Несколько старых автоматов Калашникова, да пара пистолетов Макарова. В принципе, этого вполне бы хватило, чтобы отразить атаку или даже для нападения. Да вот отсутствовали патроны. Поэтому жители использовали подручные материалы, мастерили копья, луки и стрелы. У многих были старые ножи, изготовленные в заводских условиях еще до взрыва.

За полтора десятилетия поселенцы научились очень хорошо обращаться с холодным оружием – отлично метали копья и стреляли из лука. Во время рукопашного боя ловко орудовали ножами и применяли различные приемы.

Вообще в лагере была железная дисциплина. Сложилась она благодаря старосте, который был кадровым военным и дослужился до звания полковника. Он был отнюдь не спецназовцем, служил в артиллерии. Но именно его знания помогли наладить в поселении такую систему, при которой каждому, начиная с пятнадцатилетнего возраста, отводилась определенная работа. Помимо охранников было подразделение разведки и инженерная служба, занимавшаяся поиском воды. Источники сначала обнаруживались, затем выкапывались и оборудовались колодцы. Также инженеры занимались изготовлением оружия. Друг Сергея Саша был инженером. В прошлой жизни он работал в нефтяной компании.

Среди гражданской части лагеря особое место занимала группа водовозов. Они выполняли самую тяжелую работу. На самодельных повозках возили воду из источника. С караваном всегда шли несколько человек охраны. Однако и сами водовозы были вооружены ножами и копьями, и могли в любой момент дать отпор каждому, кто решит напасть.

Были в лагере и свои охотники. В первые годы после взрыва они добывали мясо диких зверей. Но со временем живности становилось все меньше и они начали собирать все съестное, что попадалось им на пути. То, чем они занимались сейчас, назвать охотой было никак нельзя. Ибо им попадались в основном ящерицы, крупные насекомые, иногда птицы, реже грызуны, и совсем редко животные. Причем неважно было дикая собака это или шакал. Поселенцы не брезговали ничем. Мясо вялили и старались сохранить подольше.

Однако сейчас основной добычей охотников были коренья, редкие растенья, из которых поселенцы научились варить супы. На вкус – дерьмо редкостное. Но со временем все привыкли. Особой радостью было найти грибы, которые и в лучшие-то годы в пустошах практически не встречались. Повара даже на глаз умели определять ядовитые они или нет.

Бывали и счастливые дни, когда удавалось найти сохранившиеся погреба частных домов. Иной раз в них находили зерно и некоторые крупы, а также консервированные овощи. Правда, последняя такая находка была два года назад. Обычно же подвалы были либо разграбленными, либо их содержимое подверглось воздействию сильно изменившейся природы. В последнем случае содержимое в них просто сгнивало.

Все найденное охотники приносили на склад, откуда и шло распределение между семьями. Там же хранился неприкосновенный запас, которого, по уставу, должно хватать на две недели. И даже в самые тяжелые времена его старались не трогать, урезая и без того не богатый рацион.

Женщины преимущественно занимались бытовыми делами, большую часть времени проводя за приготовлением пищи. Некоторые были назначены учителями и в светлое время суток обучали детей грамоте и арифметике. В темное время все занятия прекращались. Можно было лишь посидеть возле караульного костра – единственного освещенного места в поселении. Свечи на складе были, но использовались крайне редко, в случае острой необходимости. Последний раз их зажигали, когда один из охотников упал в овраг и поранил ногу. В поселок его принесли уже затемно. Порез сильно кровоточил, поэтому Лене, жене Сергея, в прошлом хирургу и единственному врачу в поселении, пришлось зашивать рану. А свечка, которую вчера они жгли во время посиделок с Сашей, была втайне подарена Сергею на день рожденья старостой. Старик всегда относился к нему с особой теплотой. Говорил, что Сергей напоминает ему погибшего сына.

Отдельной кастой стояла разведгруппа. Именно она приносила новости с окрестностей, наблюдая за жизнью других поселений. Иногда разведчикам удавалось находить нетронутые запасы и тогда жители снаряжали караван, чтобы доставить их в лагерь. Сергей сразу стал командиром группы, когда было решено ее создать. Свою роль сыграло то, что в прошлом он профессионально занимался спортом и имел хорошую физподготовку. А еще в университетские годы проходил военную кафедру, умел читать карты и ориентироваться на местности.

В разведгруппе он был старшим не только по должности, но и по возрасту. Остальные ребята были от двадцати восьми до тридцати пяти лет. Крепкие, хорошо обученные для выживания в пустошах и отлично владеющие приемами рукопашного боя. Для разведчиков физподготовка являлась такой же обязательной, как и для охранников.

Одним словом, поселение, которое сами жители гордо называли поселком Солнечным, было вполне благополучным. По крайней мере, насколько это могло быть возможным в условиях ограниченных запасов пищи и воды. Не говоря уже о полном отсутствии медикаментов.

Нынешний староста возглавлял Солнечный с момента его образования десять лет назад. Затем шли командиры всех военных и гражданских подразделений. Вместе со старостой они входили в совет поселка, на котором решались основные вопросы жизнедеятельности. А наиболее сложные выносились на всеобщее голосование жителей. Такая вот получалась демократия.

Сергей шел по Центральной улице к площади, возле которой располагалась палатка с табличкой «Штаб». Раз Николай Иванович срочно затребовал его к себе, значит, намечалось собрание командиров всех подразделений. И это было не на руку Сергею. Сначала он хотел поговорить со старостой с глазу на глаз и убедить его в своей правоте. А уговорить всех остальных при поддержке полковника не составило бы никакого труда.

Отдернув ширму, которая имитировала дверь, командир разведгруппы вошел в палатку. Она состояла из одной большой комнаты. На дальней от входа стене висела огромная карта мира. Ее нашли в одном из сохранившихся домов лет пять назад. И с тех пор она хранилась как зеница ока. Разными цветами на ней были выделены страны, которых уже пятнадцать лет как не существовало. Однако все жители продолжали употреблять их названия в разговорах, когда вспоминали о своей прошлой жизни.

Возле карты с задумчивым видом стоял староста. Кроме него в палатке никого не было. «Надо успеть, пока не пришли остальные», – подумал Сергей, но не успел открыть рот, Николай Иванович резко обернулся.

– Ну и вид у тебя, – голос у полковника был грубоватым. – Хотя Саня тоже с утра хреново выглядел.